Автор @paladin65 (Олег Риф)
"Танец Осы" - пляска смерти у древних персов
У Данцига есть предместье Лекштрисс. Вот здесь-то и произошёл целый ряд памятных для меня событий.
Под Данцигом запомнилась мне покрытая лесом высота. Всю ночь мы лежали на ней, прижавшись к земле. Немецкие дальнобойные пушки с фортов и кораблей били куда-то наугад. Снаряды рвались недалеко за нами, и страшное эхо их разрывов долго ходило в кромешной тьме по лесу. А самое жуткое было то, что сначала слышался залп, потом траектория снарядов с гулом проходила над самой вершиной высоты, и мы боялись, что какой-нибудь из них заденет её и взорвётся. Били какие-то очень крупные калибры. Мы слышали, как при разрывах с высоты падают целые сосны. То была страшная ночь. До утра нам не суждено было выносить эти муки – наши нервы сдали, и мы бежали с высоты вниз.
Кто-то из нас натолкнулся на блиндаж. Крикнул, и мы все собрались у него. Блиндаж располагался в густом ельнике на склоне горы. Метрах в 25-30 под ним проходила просёлочная дорога, но об этом я узнал позднее. Не помню точно, но, кажется, мы все там заснули. Проснулся от шёпота:
– Немцы...
Мы прижались к земляному полу блиндажа и выглядывали в дверь. Положение было безвыходное. На дороге находилось до роты немцев, развернувшись в нашу сторону строем по четыре человека. Впереди стоял офицер и смотрел на двери блиндажа. Вот он поднял руку и поманил нас пальцами, как манят маленьких детей. Я скомандовал ребятам, чтобы легли в проходе и прикрыли меня автоматами, а сам вышел. Каково же было моё удивление, когда немецкий офицер отдал мне честь и сказал по-русски:
– Плен.
Тут только я заметил, что немецкие солдаты совершенно безоружны, а в руке офицера – белая листовка-пропуск. Такие пропуска с предложением добровольной сдачи в плен сбрасывались с наших самолётов. Наличие такой листовки при сдаче в плен в какой-то степени всё-таки гарантировало жизнь. Из укрытия вышли мои солдаты, и мы показали немцам дорогу в тыл. Немец сказал:
– Danke, – и организованно повёл своих солдат в плен.
Для них война уже закончилась, если, конечно, какой-нибудь дурак не пустит по ним автоматную очередь, – тем более, что шли они без сопровождающего.
Мы вошли в Лекштрисс. Здания горели. Все улицы простреливались из пулемётов. Продвигаться можно было только короткими перебежками от подъезда к подъезду.
Где-то в полдень немцы остановили нас сильным огнём. Мы все спустились по крутой каменной лестнице в подвал.
Там, на собранных толстых чемоданах, сидела семья старика-немца. Видимо, они не сумели эвакуироваться. Семья состояла из старика с седой бородкой, мужчины лет чуть больше тридцати, двух молодых женщин и внучки лет 15-16. Внучка была очень хорошенькая. Они всё время пытались уйти из подвала. Но достаточно было им только показаться на улице, как они сразу бы погибли.
Солдаты мои лежали на полу на каком-то тряпье. В дверях подъезда был выставлен часовой. Я, как мог, разговаривал со стариком. Он оказался архитектором. Общаться приходилось только при помощи жестов, поскольку мои познания в немецком языке ничего не стоили. Молодые женщины всё порывались угостить меня лимонадом. Но нам много говорили про коварство врага, а немок этих я считал своим кровным врагом и не пил, опасаясь, что в лимонаде может быть яд.
Продолжение следует
✅