ТЕМА НЕДЕЛИ - НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ СОВКОВОЙ ДРУЖБЫ

Был у меня друг, и вот об одном эпизоде нашей давней дружбы мне вдруг вспомнилось на фоне сладких соплей о возвышенной дружбе в безоблачной социалистической жизни.

Боря Фишман был евреем, я бы сказал – типичным советским евреем – из бедной мухосранской семьи (отец – простой инженер на заводе, мать – домохозяйка, жили в частном домишке на окраине), без связей и возможностей, но умным и целеустремлённым, уже в детстве понявшем, что занять приличное место в жизни он сможет только своими собственными силами – трудом и талантом. Меня это тогда удивило, ибо я ещё о своей жизни и карьере не думал вообще, доверяя эту стратегию родителям.
В нашем Мухосранске была особая физико-математическая школа, одна на весь город, в самом его центре. Принимали туда после вступительных экзаменов, учили с 7-го по 10-й классы, и учили по особой программе. Никаких официальных преимуществ она не давала, но вступительные экзамены в технические ВУЗы выпускники сдавали без особых проблем, причём не только в местные, но и в московские, а поэтому ощущали себя в некотором смысле элитой. Меня привела в эту школу мать, Боря пришёл сам. В школе этой ощущался дух некоторой интеллектуальной свободы, когда ученик сам выбирал - в каком именно классе и с кем учиться и с кем сидеть за одной партой. Как-то так вышло, что мы с Борей сели вместе, и сидели за одной партой довольно долго – и в школе, и в ВУЗе.
Борис был очень одарённым и заводным, и мы с ним замутили множество интересных (для нас, естественно) вещей – от эпиграмм на всех школьных заметных личностей – учителей и учеников (а в нашей школе интересных людей было много, потом они стали заметными фигурами в самых разнообразных ипостасях – от банкиров до музыкантов…) до организации школьной рок-группы (тогда это называлось ВИА – «вокально-инструментальный ансамбль») с исключительно западным репертуаром.
Но я так и не приступил в своём рассказе к сути, так как множество деталей той жизни мне кажутся интересными и важными, хотя, возможно – только для меня.

Естественно, после окончания школы мы собирались поступать в технический ВУЗ (наш городишко был прямо переполнен оборонными заводами и такими же НИИ, так что с метом работы проблем бы не было). Конкретный ВУЗ и специальность выбирал Боря, он подходил к этому очень серьёзно, а мне было всё равно. Так мы пересели со школьной парты за аналогичную в ВУЗе, не почувствовав особой разницы.
Через некоторое время меня пригласили в Первый отдел – на беседу.
Тогда (а, возможно, и сейчас) в каждой солидной организации был особый отдел – он назывался Первым – там сидел кагебешник (один или с небольшим штатом) и официально отвечал за режим секретности (тогда было всё секретно, а что не секрет – то военная тайна). И солидный дядька с хитрожопым лицом начал меня охмурять – как ксендзы Козлевича – на предмет обороноспособности Родины и моего патриотизма. Смысл беседы до меня дошёл быстро – я должен стучать ему на одногруппников и особенно – на Борю, так как тот мог получить образование на халяву, поработать в оборонке, а потом свалить в Израиль – что необходимо пресечь на корню. Понятное дело, что я знал, что в каждом коллективе, в каждой студенческой группе есть свой стукач, и, вполне возможно – не один, но почему я, вашу мать?! Должен сказать, что я уже тогда не слишком верил в коммунизм и старался избегать идеологической борьбы с Западом, - мне это было неинтересно. А теперь я должен был дать чёткий и однозначный ответ своему будущему куратору – с кем я? На нашей стороне или потенциальный враг? В голове моей помутилось – с одной стороны – очень хотелось спокойно доучиться и начать завоевывать место под солнцем, а с другой – было очень противно и обидно за Борьку. Я понимал, что от этого дяденьки зависит многое – хотя бы – сдам я эту сессию или нет. А за углом уже ждёт военкомат. И примеры уже были. В общем – я согласился. Мне назначили день еденедельных доносов – каждый понедельник во время большого перерыва – и отпустили.

Первым делом я всё рассказал Борьке, вторым – матери. Борька посмеялся и сказал – «Не парься. Докладывай им чистую правду – что я в Израиль не собираюсь, и все останемся при своих». Мать тоже не слишком огорчилось – видать, дело привычное – задействовала свои связи и через пару дней сказала – «Сынок, ты туда больше не ходи. И вообще, - забудь». Я и забыл, и про меня забыли – видать, нашли кого-то другого…

А Борька в Израиль всё-таки свалил – прав был дядечка! – хоть и ненадолго. Борька
распределился у нас на самый большой завод, стал там крутым компьютерщиком и разработал систему управления кадров на платформе американской базы данных «ADABAS». Как только разрешили индивидуальную трудовую деятельность, он сколотил бригаду и ездил в Москву на заработки – устанавливал свою систему на оборонных заводах и получал раз в пять больше меня – тогда ведущего специалиста.
В конце 80-х съездил в Израиль на разведку и через полгода вернулся. «Я бы там устроился, а вот жена – нет» - рассказал он. Жена у него русская, с филфака – я сам их и познакомил. Борька пристроился в Газпроме и не хило жил. А за два месяца до пенсии скоропостижно умер.

P.S. Неисповедимы пути Господни! Я распределился после ВУЗа в один маленький и блатной НИИ и надо же!, - начальником пресловутого Первого отдела там оказался тот самый дядечка с хитрожопым лицом. В конце 80-х у меня вышел с ним забавный казус – я в своём вычислительном центре печатал на принтере для себя самодельные книги – Стругацких, «Мастера и Маргариту», и много аналогичных текстов, которые трудно было достать легально. В общем – меня с этим как-то раз задержали на проходной, я сам виноват – расслабился, а предприятие режимное.. Дело передали в КГБ, там оно тихо заглохло – времена уже были незлые. Я отделался даже без выговора, а вот начальника Первого отдела сняли. Говорят – за утрату бдительности. Помню, он мне выговаривал – «Мы позволили вам вырасти в ведущего специалиста, а вы нас так подвели!». Вот ведь сука, - не я вырос, а он позволил….