Предок

– Черт подери, опять! – Спан в расстройстве с размаху бросил шиповки на пол и плюхнулся на стул.

– Чего ты-то чертыхаешься? – Словно назло Спану, Снап аккуратно положил свою обувь на полку. – Ты-то хоть шестое место занял, а я вообще тринадцатое.

Снап и Спан были близнецами. Однояйцевые близнецы рождались в Центральной Планетарной Лаборатории (ЦПЛ) часто. Спермы на Марсе было хоть отбавляй, а вот яйцеклетки считались дорогим импортным продуктом и содержались в ЦПЛ под охраной усиленных протоколов безопасности. ЦПЛ поддерживала численность населения планеты в пять миллиардов человек, плюс-минус пятьдесят тысяч – в зависимости от некоторых непредвиденных обстоятельств.

– Надо же. Я почти взял 5.35 в третьей попытке, – продолжал Спан, – и сбил-то планку по-дурацки, рукой, когда все тело было уже по другую сторону планки. Эх... Не случился личный рекорд. – Спан все сидел на стуле и качал, в расстройстве, головой.

Снап и Спан, оба, были голубоглазыми блондинами, с грубыми чертами загорелых и обветренных лиц. С детства они проходили обучение в мужской школе – других на Марсе, за отсутствием женского населения, не было. Когда им исполнилось 15 лет, их перевели в базовое жилое подразделение – базовку. Все удобства базовки – туалет с душем, две койки, холодильник, стиральная машина, большой экран стандартного развлекательного центра с двумя игровыми контроллерами, узкая комната для массажа и секса. И одна на двоих кибер-женщина по имени Мессалина.

– Чур, я моюсь первым, – Снап сбросил потную спортивную форму и прошел в душ.
Кибер-женщина, стоящая на своем дефолтном месте у ложного окна с кирпичным пейзажем Марса, молча подошла, нагнулась, взяла мокрую одежду и отнесла её в стиральную машину.
Мессалина, которую оба брата назвали Месса, была одновременно поваром, уборщицей, спортивным тренером, массажисткой и спермоприемником. Ее сконструировали так, чтобы она идеально соответствовала сексуальным запросам братьев. Благо, у близнецов вкусы схожие: губки бантиком, носик крантиком, талия рюмочкой, попка персиком, сиськи церковными куполами с розовыми бутончиками. И, конечно, две сменных полости для спермоприема. Месса также контролировала отправку спермы в ЦПЛ.

– А раз нет персонального рекорда, – Спан с грустью размышлял вслух, – придется ждать, пока Снап будет трахать Мессу. – Спан отогнулся назад и шлепнул Мессу по круглой выпирающей попке. – А, Месса, небось соскучилась? Аха-ха-ха.

– Ха-ха-ха. Соскучилась, – вторила Месса.
Чтобы братья не ссорились, у кого из них первым будет вечерний секс, Месса установила строгое расписание. В понедельник первый Снап, во вторник – Спан и так далее. На следующую неделю наоборот. Во время подготовки к большому соревнованию секс братьям не разрешался вообще. Однако, за установление личного рекорда полагалась награда, а так как братья были десятиборцами, то, теоретически, вероятность получить наградной секс для них была в одиннадцать раз больше, чем для атлетов, занимающихся одиночными видами спорта.

Чемпионат Марса проходил раз в году, и на него прилетали команды изо всех секций населения планеты – белых, черных, коричневых, желтых или красных. Во избежание расовых конфликтов людей разных цветов кожи держали порознь.

Правда, Снап и Спан ни разу не попадали на главный чемпионат. Их отсеивали на отборочных, как и произошло сегодня. Каждый раз, с уязвленным самолюбием и горечью в душе, братья возвращались в свою базовку, где их по очереди утешала Месса.
Но когда все стадии отборочных соревнований завершались и начиналось главное спортивное событие – планетарный чемпионат – близнецов невозможно было оторвать от экрана. Она кричали до хрипоты, болея за своих.

В остальное, свободное от тренировок время, парни играли в общепланетарные игры, коих в публичном доступе было множество – как интеллектуальных, требующих знаний и эрудиции, так и просто развлекательных. Братья проводили вечера в виртуальных сражениях, прыгая с парашютом в тыл врага, расстреливая “плохих парней” изо всех видов оружия. Так постепенно накапливались условные валютные единицы (УВЕ) для будущей поездки на материнскую планету.

Путешествие на Землю было их заветной мечтой, как, впрочем, мечтой каждого мужчины. Марс, при всем его удобстве для жизни, был планетой неприветливой, безатмосферной. Людям приходилось постоянно находиться внутри помещений. Кроме того, нужна была постоянная слежка за метеоритами и отстреливание их из лазерных пушек спутников и охранных кораблей. А на Земле, по рассказам – голубое небо, открытые пляжи, памятники архитектуры и, конечно, женщины.

Только на Земле можно было встретить эти таинственные создания. Протокол коммуникаций с женщинами прописан чрезвычайно строгим, ибо женщины необычайно чувствительны и обидчивы. Любопытство встретить их – хотя бы для того, чтобы сравнить с сексуальными киберами, – столь велико, что Планетарному управлению приходилось регулярно посылать успокоительные импульсы во встроенные чипы марсианского населения.

У братьев имелась и другая, более частная причина навестить Землю. Иногда, когда они смотрели старые фильмы, ими овладевало необъяснимое беспокойство. Близнецы, конечно, понимали, что их рождение в ЦПЛ являлось чудом прогресса и торжеством науки. Они знали, что каких-то сто лет назад этот процесс осуществлялся варварским способом и доставлял чудовищные неудобства, даже мучения, женской половине человечества. Они знали также, что поиск своих предков, в конце концов, приводит современного человека к дриопитеку, если не к амёбе. И все равно, братьям хотелось, по крайней мере, иметь информацию о том, кому принадлежали яйцеклетка и зоид, от которых они произошли.

На Марсе подобная информация заблокирована. Но можно было сделать запрос на Землю. Так они и нашли данные о последнем предке, их прапрадеде, оставившем потомство натуральным способом. Его звали Арчибальд Поверт, и он был похоронен на кладбище в Лос-Анджелесе.
После получения этих сведений братья шесть лет копили условные валютные единицы, играя в планетарные игры. Заветная сумма собралась, когда им исполнилось по 24 года. Ничто более не стояло между ними и Землей.
В космопорте, расцеловав на прощание Мессу, парни поднялись на борт воздушного автобуса БК–2345, направлявшегося на Землю.

---

По прилету они их буквально захлестнули эмоции. Все было ново и необыкновенно. Они запланировали долгое и максимально информативное путешествие. Братья объехали многие туристические места, купались на египетских пляжах, катались на лыжах в Швейцарских Альпах, кормили кенгуру в Австралии. Они увидели Лувр и Эйфелеву башню, Кремль и Эрмитаж, Тадж Махал и Фудзияму, пирамиду Хеопса и Чолула, Стену Плача, Запруду Хувера, Статую Свободы...

Постепенно обилие впечатлений превысило их эмоциональный предел восприимчивости. Все слилось в одну мутную взвесь, напоминающую ложное окно в их базовке. Уже не было сил восхищаться.
Оставалось совсем немного времени до возвращения на Марс. И братья, наконец, прибыли в Лос-Анджелес, где на кладбище покоился их далекий предок.

Кладбище называлось “Лесная поляна”. В офисе им объяснили, как найти могильную плиту Арчибальда Поверта. Увидев его старинную фотографию на памятнике, близнецы были приятно удивлены тем, что некоторые черты лица этого старика напоминали их собственные. Братья переглянулись, улыбнулись и подмигнули друг другу. На них снизошло теплое чувство причастности к тому, что происходило когда-то на материнской планете человечества.

Они почистили могилу, положили на неё свежие цветы, и постояли еще немного. Но чего-то всё же не хватало. Хотелось хоть с кем-то поговорить.

Неподалеку от могилы Арчибальда располагалась другая. К ней как раз подошла женщина, видимо, она также хотела привести могилу в порядок. Оба брата стеснялись начать разговор и толкались, пытаясь перевалить друг на друга ответственность за начало разговора.

Они уже встречали женщин на Земле, в аэропорту, в самолетах и как гидов по туристическим местам. Но дальше официальных контактов никогда не доходило. Эта женщина была в летах и сильно уступала в красоте и сексуальности Мессе, но почему-то оба брата испытывали непонятное волнение. Наконец, Спан решился.

– Здравствуйте. Как поживаете. Не правда ли, прекрасная погода?

Солнце светило женщине в лицо, и она взглянула на Спана из-под руки.

– Да, хорошая.

Решив, что с приличиями покончено, Спан продолжал:

– Понимаете, мы завтра уезжаем назад, на Марс...

– А это наш родственник, – перебил его Снап, указывая на могилу Арчибальда, – мы практически ничего о нем не знаем.

– Хоть и видели его фотографию, – Снап продолжил начатое предложение, – вот она.
Женщина кинула взгляд на фотографию на могиле.

– А вам хотелось бы узнать больше?

– Ну конечно!

Женщина качнула головой в знак понимания.

– Тогда вам нужно проверить, составлена ли на него Духовная матрица.

– А что это такое?

– Ну, это как-бы его законсервированная память. Вы пойдите в офис. Вам там все объяснят.

– Большое спасибо.

Братья направились к офису, и Снап сказал:

– Какая хорошая женщина. Совсем не такая, как в наших инфомершалах.

Близнецы не продолжили разговор – оба задумались о том, какой была их мать.

---

В кладбищенском офисе их встретила еще одна женщина, миссис Гейтридж. Недолгое общение с ней позволило понять, что она кибер. Она выслушала просьбу братьев, и, после быстрого поиска в базе данных, просияла:

– На вашего родственника, Арчибальда Поверта, действительно имеется Духовная матрица.

– А что это такое? – Оба брата спросили одновременно.

– Понимаете, вот представьте себе, люди живут, а потом умирают, и что от них остается? Грустная могильная доска, фотографии, запись где-то в банке данных. Все это неодушевленные предметы, канцелярские принадлежности. А как же живой человек, его душа? Она живет только в памяти детей, ну и, может быть, внуков. Вот вы, ребята, как много вы знаете о своих предках?

Братьям пришлось рассказать, что Арчибальда Поверт был их последним предком, который рожал детей естественным путем. Дети мистера Поверта уже были отстранены от естественного рождения, и все остальные их предки были выращены искусственным путем. А информация о таких зачатиях и возможном местонахождении родственников была на Марсе закрытой.

– Вот видите, – продолжала агент. – И так большинство людей. Бывают, конечно, известные личности, талантливые, гениальные. Такие живут в памяти людей долго. Или там злодеи, как Гитлер, Сталин или Чингиз Хан. Такие тоже остаются в памяти. Человек тем живее, чем больше людей сохранили его в своей памяти. Вот Наполеона все знают, а какого-нибудь Питера Смита, который живет на соседней улице, никто. Да и иной литературный герой существует в памяти человеческой гораздо отчетливей, чем реально живший, но умерший человек. Ну вот, хоть Винни–Пух или Золушка.

Для людей, которые не хотят умирать хотя бы виртуально, мы и предлагаем эту услугу под названием Духовная матрица. Уже сто лет назад технология позволяла записывать значимые события их жизни, мысли, общий взгляд на мир, политические убеждения, культурные и религиозные установки.
Если вы хотите больше узнать о своем далеком предке, то вы сможете найти его духовную сущность, – улыбка миссис Гейтридж стала совсем сладкой. – Это как могильный памятник, только в виртуале. И плата за это совсем небольшая, – миссис Гейтридж показала им прейскурант в условных единицах.

– А почему столько разных цен? – Спросили братья одновременно.

– Вот эта, – агент указала рукой на самую низкую цену, – “неочищенная версия”, она оригинально записывалась.
А вот эта, – она указала на вторую, – очищенная.

Видя недоумение на лицах парней, она добавила:

– Чистка – это удаление мрачных, неприятных или навязчивых мыслей. Люди ведь больше помнят, – лицо миссис Гейтридж превратилось в маску скорби, – разных подлецов и уродов, которые испортили им жизнь. Наши услуги уменьшают гравитационную составляющую таких мыслей и, наоборот, увеличивают значимость положительных эмоций: радости, счастья, побед. К тому же, мысли людей такого удаленного времени будут вам казаться странными, даже, возможно, совсем непонятными. За последние сто лет было столько резких изменений в человеческом сознании, что ментальная связь времен практически утеряна.

Братья слушали и кивали.

– А что значит вот это? – Они указали на следующую позицию в прейскуранте.

– Это разница во внешних носителях матрицы, презентационном слое. Самый дешевый – это говорящие губы, без лица. Вторая опция – это говорящий барельеф. Внешнее сходство и более точно воспроизведенный голос. Самая дорогая опция – это когда матрица загружается в кибера, и вы не только видите и слышите вашего предка, но и воспринимаете его во всей полноте коммуникационного диапазона: разговоре, мимике, жестах. Как бонус для вашей беседы мы воссоздаем окружающую обстановку той эпохи. Какую версию вы хотите?
Близнецы на секунду замешкались:

– Простите, нам нужно это обсудить.

– Да, разумеется. Пройдите, пожалуйста, в приемную, а когда решите, что вы хотите приобрести, возвращайтесь.

Братья вышли.

– Что это за утерянная временная связь?

– Не знаю. Но платить значительно больше за какую-то чистку? По-моему, не стоит, – размышлял Спан.

– Я тоже так думаю, – ответил Снап. – Что он такого необычного может сказать? Как страшно это может оказаться? С другой стороны, я не хочу только двигающиеся губы. А ты?

– Я тоже. Давай возьмем барельеф. Правда, у нас денег впритык. Но все равно завтра улетаем.

---

– А, родственнички притопали, хе-хе. – Губы Арчибальда и окружающие их усы, подстриженные подковой, расплылись в ухмылке. Глаза сузились в маленькие щелки.

– А как вы догадались?

– Как? Я мертвый, но я же не идиот. Кому еще нужна моя матрица? Только родственникам.

– А что, к вам и раньше приходили?

– Да, лет двадцать назад. Две девчонки. Близняшки, как и вы. И тоже расспрашивали о моей жизни. Но больше не появились. Видно, не понравилась моя история. А вы хотите слушать?

– Хотим, мистер Поверт.

– Мистер Поверт, – передразнил их Арчибальд. – Зовите меня Арчи. Так привычнее.

– Хорошо, Арчи.

– Ну, так слушайте. Мои родители были бедными и глупыми людьми. Отец баловался бутылкой, а мать целыми днями болтала по телефону. Это такое устройство для разговоров на дистанции. А я хотел выбиться в люди. Никто мне не помогал. Я сам выбился. За множество разных дурных работ приходилось браться. Но я не сдавался. Днями работал, а вечерами зубрил. Так все мои лучшие годы и прошли. Девку только иногда удавалось перехватить. Да и то только ту, на которую никакого спроса не было. Понимаете? – Барельеф подмигнул.

Братья переглянулись и поморщились. Арчи так говорил о женщинах, будто он их совсем не уважал. Странно было, как его встроенный чип мог пропустить такую мысль? И вообще, было ли этично им слушать подобные высказывания?

– Но, в конце концов, – продолжал Арчи, – я выучился, получил бакалавра по генетике и сдал экзамен в медицинскую школу в Бостоне. Там уже не работал, на заем жил. Пять лет еще пахал, пока интернатуру в госпиталях проходил. Получил лицензию гинеколога. Практика у меня появилась. Потом женился, и жена двух сыновей родила: Питера и Пола. Католичкой она была. Марией звали. Хорошая была женщина. Жаль, умерла. От рака желудка. Потом много у меня было женщин. Конечно, когда бабки есть, они все в очередь выстраиваются.

Но ни одной такой, как она, я больше не встретил.

А позже вытурили меня из этой профессии. Как, спросите? Да вот так. Пришла ко мне одна фифа. Ей, видишь ли, больно во время полового акта. Взглянул я туда, и вижу – у неё все там порвано, аж до матки.

– Это кто же, говорю, так постарался, – я аж присвистнул. – Прямо конь какой-то.

– А она вскочила и так с возмущением крикнула: “Вы расист!”

Я только только плечами пожал. Но понял, в чем дело, конечно. Вот женщины – все им больше подавай. А ведь у самой-то там никакого разгона. Маленькая, щупленькая.

Но наделала она мне дел. Через неделю узнал, что она меня судит за сексуальный харассмент. Представляете? Сказала, что я попытался овладеть ей во время приема. Что, якобы, еле отбилась. Тьфу ты, Господи. Бред какой!

А камеры я по этическим соображениям в просмотровой комнате не устанавливал. Сами понимаете. – Арчи попытался мотнуть головой, но лишь зрачки с радужками глаз повернулись вниз, и пушистые брови сошлись гневным домиком. – Ну, делать нечего. Пришлось брать адвоката. Туда-сюда, два миллиона отдал, а с лицензией все равно распрощался. Судья дрянь попалась. Типичная феминистка–лесбиянка.

– Как вы можете так говорить?! – возмутился Спан. – Лесбиянки и геи – это основная форма сексуальности в людосфере. Это мы, гетеросексуалы, являемся аномалией. Поэтому нас и держат на Марсе.

– Неужто до этого дошло? Ой-ой-ой... – Невесело сказал Арчи.– Ну, да ладно. Вам в этом дерьме возиться. Продолжу я... И то сказать, даже если бы я остался, скоро профессионалов моего типа вытеснили из отрасли. Сначала потребовали, чтобы все бизнесы нанимали 50% женщин, потом мужчин моего цвета кожи вообще перестали нанимать. Ну, а затем пришла пора врачей-роботов. Вскоре после этого самих женщин от процесса деторождения отстранили. Мол, это белый патриархат во всем был виноват и веками подвергал женщин мучениям родами. Да причем здесь патриархат? Это Всевышний им наказание такое дал, потому что они плод от Древа добра и зла вкусили.

Братья переглянулись и оба закатили глаза. Вот это атавизм! Дальше слушать его не было никакого смысла.

Впрочем, они и до этого едва сдерживались.

Все, что Арчи говорил, не укладывалось ни в какие рамки. Как он мог так ужасно пошутить насчет лошади! Разумеется, его должны были за это уволить. Удивительно, что не посадили или, как минимум, не прочистили мозги. И да, белый патриархат был действительно ужасным и исторически причинил столько бед женщинам и цветному населению планеты! Потребовалось множество лет, прежде чем справедливое разделение полов, наконец, произошло и мужчин отправили на Марс. И даже на Марсе белых мужчин удалили в отдельную секцию, чтобы они не оказывали пагубного влияния на цветные народы, не стояли на пути их прогресса. А эти отвратительные замечания насчет гомосексуальности! Только за такие речи встроенный чип Арчи нуждался в чистке.

Братья кивнули друг другу, и Спан выключил коммуникационный канал.

– Теперь понятно, почему миссис Гейтридж советовала нам послушать очищенную версию. Уж больно дик этот наш предок.

– Ну, это не только он, наверное. – Вставил Снап. – Времена были дикие. Брр....

Близнецы задумались. Им стало ясно, от чего их оградил Планетарный совет и какая, в сущности, прекрасная была у них жизнь.

– Ну что, полетим домой? – Спан обнял брата за шею. – Я соскучился по Мессе.

– Я тоже, – улыбнулся Снап.