Всем привет. Обычно я редко пользуюсь чужими текстами, но здесь меня зацепило, под настроение...
Рембрандт В.Р. Лекция в анатомическом театре
Автор Григоров Амирам
Все, кто причастен, помнят, как пьяный в дым Алексей Константинович Антонов читал лекции по античке в Литературном институте, причём читал удивительно разумно, с юмором. Но у меня тут было просто дежа вю.
Потому что за некоторое время до, точно так же у нас во 2-м Меде читалась биохимия. Профессором Ж.
Биохимия предмет сухой и строгий, и читать его лучше бы по-трезвому, тут юмор и врождённый артистизм не выручат. Поэтому лекции были скучны, и я их хронически избегал. За что и имел известные проблемы - не ставили зачёта.
Практикум по тому же предмету в 90-е был немногим лучше - вела его старуха в белом халате с желтизной, с жёлтыми космами и зубами, похожая на Бабу-ягу, которую отмыла, вытащила с болота и выучила советская власть.
В общем, с биохимией не ладилось. И раз, вечером, поднимаюсь я по лестнице в старом здании МБФа на Девичьем поле (кстати, прекрасный образец русского модерна), наверху открывается дверь лаборантской, оттуда появляется Ж., пьяный, против обычного, абсолютно до положения риз, спотыкается и начинает лететь вниз по лестнице, и я его натурально ловлю и удерживаю. Поднимаю голову, смотрю наверх, а там стоит академик Захарченко, тоже вышел из лаборантской, выпивший, но твёрдый, как скала. Это был заведующий кафедрой физической химии. Крупный пожилой украинец с маленькими глазками, автор кучи учебников, написанных языком робота, исключительно строгий, суровый, как солдафон, и тут я наблюдаю нечто, похожее на одобрение:
- Поймал, Григоров? Значит, провожаешь!
И я взял Ж. под руку и повёл вниз. - Григоров, - сказал заплетающимся языком Ж., когда мы вышли из здания, - мудак, ты почему на мои лекции не ходил?
- Запах не выношу, - соврал я, - У вас там на первом этаже трупный запах. (На первом этаже там действительно старый морг, куда привозили ещё товарища Баумана)
Ж. аж остановился. - И что? Ты вообще мужик? Это же аромат одеколона старушки Смерти! Все так пахнуть будем!
Я изобразил понимание и кивнул. - Григоров! Вот ты мой предмет ни хуя не знаешь. Не ходил! А запах этот легко создать. Это птомаины и меркаптаны. Птомаины знаешь, Григоров?
Я решил не разочаровывать и покачал головой. - Путресцин! Кадаверин! Неврин! Спермин! Взять по 2-3 миллиграмма, можно только первые два! Растворяешь в органике! Потом низший алифатический тиол - этилмеркаптан - знаешь такой?
Я снова не разочаровал, сказал "нет". - Молодец Григоров! И следовое количество добавляешь, потому что яд. И нагреваешь - чуть-чуть.
- А потом?
- А потом бежишь, нахуй. Потому что земля больше не станет удерживать своих мертвецов!
И пьяно захохотал, показав исключительно нехорошие зубы.
Меня пробрало до костей.
Но на его лекциях, что я посетил потом, по-прежнему было исключительно скучно - всё то же невнятное бормотание прописных истин.
