Да ладно. Только слёзы – убрать. Первый вариант поста не сохранился. Что же теперь, будем пробиваться к ушедшему, не в первой. Хрен его знает, или знак какой? В чертовщину не верю.
Картинки хранились в тумбочке. Тумбочка стояла в спальне у папы-мамы – какая разница? Там стоял и рабочий стол папы. Вот у другой стороны комнаты там всё и хранилось. Конкретно, в тумбочке на четырёх ножках, маленьких. Три полки, и на каждой – по три ряда, плотно упакованных. Вот как было. Вроде, понятно всё рассказал.
С этого и начиналось моё приобщение к искусству. Думали, что-то иначе? Да нет.
Да нет – это фраза, наша, домашняя, которая никогда не сможет быть переведена. Увы, не сейчас про это. Я же – про другое. Про тумбочку.
Особенно, когда родителей дома не было… Не, я не курил, не пил, и не кололся. Маленьким ещё был. Но полистать эти картинки…
Интересно, что родителям многое похожее присылалось на праздники. Я тогда думал, что если Новый год – должна быть ёлка на открытке, а если 8-е марта – должны быть цветы. А что? Правильно думал. Только присылались совершенно разные картинки! Ну, начнём.
Само по себе слово "соцреализм" я узнал много позже, и до сих пор не совсем догоняю, как, впрочем, и многое другое. Мне совсем не стыдно. Пытаюсь вникнуть в корни, но мало что получается. Пишется, что это – сплошная атрибутика с флагами красными, вождями, работягами-стахановцами. А я не верю. Чушь. Мелко. Мои родители тогда жили, и я жил. Мы жили хорошо. Я это помню, засирать не дам никому. Спасибо вот, Митяев помогает – хорошие песни пишет, и все их слушают.
Это полотно называется "Свадьба на завтрашней улице". Написано в 62-ом. Я родился в 59-м. Первый раз увидел – наверное, лет 5 было. Как-то так. Да много чего тогда увидел, и всё было в новинку, это так. Когда родителей дома не было, – как же не залезть в эту тумбочку?
Фильм был – девушка к парню поехала, в туфельках, хотя её предупреждали – там не Москва. Ну да, сапоги резиновые ей выделили, не обидели. Названия фильма не помню, да и сюжет тоже забылся, только один эпизод в головёшке остался. И то – хорошо.
Сейчас это называется – советская эпоха. Это по-хорошему. Хуже – говорят – совок. А я не согласен. Интимность в жизненности – я так скажу. Ну, не профессор. Сами смотрите и выводы делайте. Вот, картина "Калининград. Дождь":
Ага, тот самый Калининград, который тогда был практически "заграницей". Так и все "прекрасные мгновения", – как ещё сказать – получается, что оттуда? Ну, нотки романтические, кой-какой лиризм, – всё, наверное. Ладно, добавим торжественности момента. Капельку. Этого хватит, думаю. На те года, если оглянуться – даже много получается. Вот, картина "Ливень":
Это же глоток такого, после чего уже и не надо другого.
Эх, 60-е, гордые, пузатые…
Хочу туда, обратно…
Не в первый раз говорю –
значит, не так всё просто.
Сейчас уже могу сказать об особой манере письма – для Пименова характерен мазок – мелкий такой, полупрозрачный. Ну, это авторский почерк. И ещё – конечно, само направление, куда двигался, что писал. Так – нашу жизнь писал. Никуда он не лез, крутился рядом, и так это было здорово… Это сейчас соображаю. Тогда, когда сидел у той самой тумбочки, тоже было приятно. Смотришь на картинку – и как будто растворяешься…
Вот эту картину как бы вы назвали? Многим современным товарищам этого не понять. Она называется "Ожидание". Столько внутри, что…
Ну, теперь немного истории. Да, как же без истории. Без этой тонкой души – никак нельзя.
Юрий Иванович – самый большой мастер этого самого соцреализма. Которого не понимаю до конца. Который с красными флагами и протчая… Пусть будет, как есть, никому вроде не мешает.
В некрологе было написано, что он – живописец, театральный художник, график, народный художник РСФСР, и действительный член Академии художеств СССР. Это уже много. В моей головёшке столько не помещается, надо раскладывать по полочкам. Я разложу.
Москвич он коренной. Коренной – это не как сейчас, когда тебе дают бумажку за прожитые года в столице. Тогда – это тогда. Он жил рядом с Третьяковкой, там и гулял. Понятно, что любимым увлечением было рисование. Он очень хорошо рисовал. Вот, "Огни Университета". Одна из любимых его картин. Тут есть что вспомнить:
Наставником и учителем был отец. Юрист и – художник-любитель. Сам такой. Любитель – это мне больше нравится. У него было плохо с математикой, я её тоже не любил. Не всю. Вот к тригонометрии относился положительно, понимал её, прекрасно вращал в голове что угодно, а вот сухие цифры – не, это не для меня было. Да и сейчас тоже. А краски – как раньше нюхал, так и сейчас. Только не рисую ими, боюсь. И раньше боялся, и сейчас, до сих пор, так получается. Правду рассказал… Ладно. Олег мне всегда помогал, как и я ему:
Юре повезло, учитель рисования помог ему поступить в Замоскворецкую художественную школу. Это было ого-го. Как тут чего словами объяснить? Вот картина, и как её назовёте? Великолепное полотно. Называется – "Начало любви". Просто здорово, и всё.
Уже в 1920 году он учился во ВХУТЕМАСе – это одно из самых лучших наших художественных заведений, если кто не знает. Это – Мекка самая настоящая, для понятно кого. Ну, тут не без эксцессов. Увлёкся немецким экспрессионизмом, и – в 27-ом нарисовал "Даёшь тяжёлую индустрию!" – критики высоко оценили. Мне было обидно. Я этого не понимал, и сейчас не понимаю.
Да зачем это? Вот, мама работала в Томске на почте. Принимала телеграммы, её фото даже на Доске почёта было, я этим горжусь. У них работала тётенька, которую все звали Ия. Мне стало интересно, я и спросил, - что за имя такое? Оказалось, что это сокращение. Полное имя было – Индустрия…
Понятно, к чему я клоню? Капли дождя на стекле лучше капель пота на спинах рабочих. Это точно. Ну, у нас как… В начале 30-х вышло Постановление "О перестройке литературно-художественных организаций". Пипец. Этой бумажкой было запрещено практически всё. Рисовать не запрещали, но… как рисовать, если всё, что не сделаешь – подпадает под раздачу? Тогда появилось модное и не совсем понятное слово – "формализм". Да, само слово-то понятное. Только вот что в него тогда вкладывали, это вообще не понятно.
Полотно "Утренние покупки". Это по-нашему.
Вот картина "В комнатах". Это – тоже по-нашему, как было, и это главное.
Юрий Пименов: "...это было моё трудное время. У меня расползлись нервы, я совсем не мог работать. К тому же меня постигли и профессиональные беды: одну книжку, которую я иллюстрировал, за рисунки признали формалистической, и я оказался без денег и без работы, так как после этой книжки работы в журналах мне не давали, и мы существовали на те деньги, которые стенографией зарабатывала моя жена".
Это – наш СССР. Ещё:
Можно сказать, "выражовываясь теми словами", что так сталь и закалялась. Через это многие прошли, Юрий Иванович не стал исключением. Он тогда собрался в комок. В кулачок, если кому как… В общем, вторая половина 30-х – это то, что мне нравится больше всего. Это – Москва и москвичи.
Это было счастьем – просто гулять по родному городу, и писать. Это чувство мне знакомо, два цикла стихов так написано, это – просто прелесть, а не просто чувство. В общем, у меня было своё, а у него – пейзажи городские, новостройки, и главное – люди. Самые-самые… Он умел запечатлеть их, как фотограф. Вообще, такие картины – тут вопрос – а не проще бы просто фотография? Наверное, нет. Вот картина, которая называется "Широкие пути". Смотрю, и хочется верить, что у молодых людей всё получится. Много про работу писал в "Многосерийке", только вот это – настоящее, тут ни с чем не спутаешь:
И во время войны Юрий Иванович не отказал себе самому. Он отказался от эвакуации. Это поступок. Война – значит, война. Художники на войне тоже нужны. У него столько портретов настоящих героев, столько плакатов агитационных написано, что – никакого времени не хватит, даже чтобы названия перечислить.
Войну пережил. Потом – преподавание во ВГИК. Всесоюзный государственный институт кинематографии. Это – тоже отдельная история.
В послевоенные годы Юрий Иванович работал там преподавателем. На его полотнах - снова мирные темы: Москва и москвичи, новостройки, жанровые сцены из жизни. Это всё здорово.
"Новый год":
Самый настоящий, всё, как было, за что и плакаюсь. Или, вот, "Бумажные цветы и первоцветы":
Или, вот, "Женщина в гамаке":
История продолжает твориться. Художники уходят, оставляя после себя большие пласты. И новые приходят. Им ещё предстоит многое. Картина "Район завтрашнего дня":
Ну, или вот так, "Весеннее окно". Кто забыл, что мама мыла раму? Вспоминайте:
Лиризм и романтика в повседневности – Юрий Иванович – почти как Юрий Алексеевич. Что Кукин, что Гагарин. Они мне все дороги. Жизнь продолжается. Ощущение – оно трепещет. Не так всё просто, как кажется. Главное – что и в то самое смутное время были люди, которые не занимались полировкой отполированного. Сказанул…
Да, я сам воровал полировку! Об этом отдельно будет.
"Лирическое новоселье":
Тут – жду вашего названия. Картина хорошая: