Следует отметить, что неудачи сопутствовали обвиняемых уже не первый год. В частности, речь идёт о профессоре Плетнёве, которого судили дважды. В страшном 1937 году некая дама заявила в компетентные органы, что два года назад во время врачебного приёма он внезапно набросился на неё и укусил (!) за грудь (!!). Грубый харассмент интеллигентного доктора до сих пор остаётся немного загадочным эпизодом его биографии. На очных ставках негодующий Плетнёв выспрашивал у доносительницы: зачем она так бессовестно врёт и клевещет? Та упорно стояла на своём.
Твоё лицо, когда не скушал Сникерс и теперь хочется укусить женскую грудь
Тогда обвиняемый обратился за помощью к влиятельным лицам (да-да, и в легендарной четной системе СССР находилось место для коррупции, покровительства и кумовства), которых он консультировал и лечил, но все его усилия были напрасными. Если указание дискредитировать медицинскую знаменитость шло с самого верха, а доносчица служила в НКВД, то ждать помощи профессору было неоткуда.
Наказание
Как следствие, его признали виновным, правда, дали лишь условный срок. Но то были только цветочки. Ягодки пошли в конце того же 1937 года, когда Плетнёв получил куда более тяжёлое обвинение по делу «правотроцкистского блока». Изменились и методы ведения следствия. Для их обозначения обычно прибегали к стыдливым эвфемизмам, таких как «допросы с пристрастием». Плетнёва допрашивали столь пристрастно, что половина его тела оказалась парализованной. В предъявленных обвинениях он сознался, равно как и Левин с Казаковым. Их участь была решена.
Сама идея подготовки этой серии постов пришла мне на ум после прочтения одного очень старого журнального издания. Речь идет о втором номере журнала «Невропатология и психиатрия» за 1938 год. Передовая статья этого номера с пугающим заголовком «Врачам-бандитам нет места на советской земле!» была посвящена итогам только что завершившегося третьего московского процесса. Начиналась она зловещей фразой, задающей тон всему последующему тексту:
«Кошмарный процесс троцкистско-бухаринско-рыковской сволочи заставил содрогнуться сердца всех честных советских граждан, трудящихся всего мира».
Признаюсь, читать такое крайне неприятно и тяжело. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Да и сама убойная стилистика оригинала наводит на размышления. Эпитет «кошмарный» обретает ныне иной смысл по сравнению с тем, что вкладывался изначально. Ведь мартовский судебный процесс 1938 года был действительно кошмарен.
Передовица извещает читателей, что «пролетарское правосудие стёрло с лица земли гнусную свору кровавых псов», к чудовищным делам которой оказались причастными врачи-изуверы. «От показаний бандитов-врачей Левина, Казакова, Плетнёва стынет кровь», - пишет безымянный автор и в подкрепление своих безжалостных слов даёт убийственную характеристику каждому из трёх упомянутых медиков.
Мы узнаём, например, что Левин - «“творец и мастер“ специфической системы, создавшей наилучшие условия для полной безответственности врача». Ибо «за тонкой системой бесконечных и ненужных, чисто формальных и парадных консультаций легче выполнять преступные и грязные замыслы».
В свою очередь, Казаков возглавлял институт, которому авторитетная комиссия давно «произнесла суровый приговор». Тем не менее он продолжал занимать эту руководящую должность, поскольку ему «ворожила бабушка из прежнего вредительского руководства НКЗдрава, в том числе и англо-японский шпион (а такие вообще бывают?) Раковский».
НКЗдрав - Народный Комиссариат здравоохранения
В отличие от Левина и Казакова за Плетнёвым признаются научные заслуги, но с оговоркой, что все они в прошлом. Советские врачи и медицинские работники, говорится далее, с проклятиями произносят имена преступной троицы, «осквернившей высокое звание советского врача».
Продолжение следует
