Мелодраматический этюд Счастье

(Он в инвалидном кресле. Она терпеливо ухаживает. Похоже, что это муж и жена.)

Она.
Ты, как всегда, не голоден, – и есть ничего не будешь?

Он.
Буду. Малину с молоком.

Она.
Ты же знаешь, ни малины (дальше говорят в унисон), ни молока нет! (Пауза). Ну, вот, сам же прекрасно понимаешь…

Он.
Ладно, я подремлю немного. ПоедИм позже.

Она.
Если приснится сон, - запомни. Я запишу потом.

Он.
«Дороже сна - конкретика
писательского бредика…»

Она.
Твоё новое стихо?

Он.
Не смеши меня! Стихи я уже сто лет не писал, а это обыкновенная рифмоплётская чушь!

Она.
Хочешь совета? Попробуй дописать эту глупую чушь, а я отыщу и оставлю в ней крупицу золота!

Он.
Ладно, иди уже…

(Она уходит).

Он (один).
И как только ей не надоело торчать возле меня? Ну, соберёт она целую книгу моих сумасбродин, - а кто её напечатает? Печатать же за свой счёт, не имея лишнего рубля на молоко, - это ли не абсурд!
Но даже если и сотворится такое чудо, - разве кто-нибудь станет читать мою писанину добровольно? Блажь и профанация! Нет, как ни крути, а Нестор в юбке, – это настоящая катастрофа!
(Засыпает).

(Полумрак. Далее нечто вроде пантомимы. Он как-то неловко и неэффектно пытается пригласить её на танго, но танец выходит совсем неуклюжим… Энтузиазм кавалера сникает на глазах, и он, уткнувшись лбом в спинку кресла, тихо плачет, мы видим только его трясущиеся плечи…)

(Полный свет. Входит Она. Он садится в кресле в изначальную и привычную для него позу, готовый непринуждённо болтать со своей неутомимой летописицей).

Он.
Итак, ты готова записывать?

Она.
Конечно!

Он.
Мне приснился полёт. Над красными крышами нашего городка я летел куда-то в сторону речной излучины, и вдруг стал падать прямо на взъерошенный стог осоки, которую только что выкосил в заповедной пойме медведь, а скопнила жаркое и острое сено длинноногая цапля…
Самое смешное, что свалился я прямо на гребешок оставленных у стога грабель, и они чувствительно ударили по спине нерасторопного топтыгу! Подумав, что это балуется плоскогрудая цапля, он зашвырнул её прямо на молодой месяц, и тот жемчужно заулыбался от счастья! Правда, с его прозрачного лика тут же потекли слюдяные слёзы…

Она.
Спасибо, я записала. Интерпретацию расскажу за ужином… А зачем ты бодал спинку кресла, когда я только вошла сюда? Или мне показалось?

Он.
Понятно… Хочешь меня спровадить на крыльцо, чтобы провести тут генеральную уборку? Не получится! Я на крыльцо не поеду!

Она.
А цапля была красивая или… серая?

Он.
Красивая, как матовый жемчуг… Так иногда сияют передо мной твои перекипевшие слёзы!

Она (тихо).
Я так и думала…

Он.
«Она так и думала…» А ты не думай так, думай – иначе! Нельзя же писателя превращать в исписавшуюся бездарь!

Она.
Я имела в виду слёзы, и больше ничего. Но и слёз моих нет уже никаких: ни слюдяных, ни жемчужных, ни горячих, ни перекипевших… Все мои слёзы куда-то ушли, как непослушные дети из дома… И почему ты на крыльцо не поедешь? Тебе там холодно?

Он.
Холодно!

Она.
А здесь теплее?

Он.
Где – здесь?

Она.
Понятно… Здесь тоже холодно.

Он.
Где?

Она.
В доме. Возле меня. Рядом с любой надеждой.

Он.
Ещё скажи, на краю беспросветности!

Она.
А зачем же ты плакал?

Он.
Я думал, слёзы облегчают…

Она.
И правильно думал! Пока со мной были слёзы, я была счастлива! А как только они высохли… как только ушли навсегда… меня не стало!

Он.
Прости меня, если сможешь. Это я виноват.

Она.
Всё ещё можно исправить.(Он с надеждой смотрит в её глаза). Возвращайся к жене. Я больше так не могу!

Он.
Но… как это сделать?

Она.
Хочешь, я приведу её? Она совсем рядом.

Он.
Где же она?

Она.
Она во мне. Она - это я. А я – это ты!

Он.
А мы… это слёзы?

Она.
Правильно!А слёзы – это наши дети! Они стоят вокруг дома и ждут, когда их позовут назад… Они стоят уже много лет, но дом неприступен, как твердыня! Разве ты не знаешь, любимый, что слёзы нужны не только для сердечного горя, но и для орошения счастья?

Он.
Неужели… ты разгадала мой сон?

Она.
Как только ты его рассказал!

Он.
Зачем же ждут санитары? Я… на крыльцо… не поеду!

Она.
Они уже давно не ждут. Я всё отменила!

Он.
А как же я… доберусь до крыльца?

Она.
Пойдёшь сам! А я тебе помогу! (Начинает плакать). Я… тебе… помогу...

Он.
Зачем же ты плачешь, милая? Ах, ну да… орошение счастья… (Встаёт с кресла) Потому что я пойду сам! А ты мне … поможешь! (Обнимает жену и плачет вместе с ней).

(Занавес медленно закрывается, и пока он соединяется двумя половинками, Он и Она делают несколько пробных движений в танце).