Часть 3. Дэвид Уоллес–Уэллс. Необитаемая земля

Мрачный капмтализм в полубедном мире

VII Постоянный экономический коллапс

Ропот мантры глобального неолиберализма, который преобладал между окончанием холодной войны и началом Великой рецессии, заключается в том, что экономический рост спасет нас от всего и вся.
Но после краха 2008 года все большее число историков, изучающих то, что они
называют "ископаемым капитализмом", начали предполагать, что вся история быстрого экономического роста, который несколько неожиданно начался в 18 веке, не является результатом инноваций или торговли или динамика глобального капитализма, а просто наше открытие ископаемого топлива и всей его необработанной мощи - единовременная инъекция новой "ценности" в систему, которая ранее характеризовалась глобальным прожиточным минимумом.

До ископаемых видов топлива никто не жил лучше, чем их родители, бабушки и дедушки или предки 500 лет назад, за исключением случаев, последовавших за великой чумой, такой как Черная смерть, которая позволила выжившим сожрать ресурсы, освобожденные массовыми смертями.

Эти ученые предполагают, что после того, как мы сожгли все ископаемые виды топлива, мы вернемся к "устойчивому состоянию" глобальной экономики. Конечно, эта одноразовая инъекция имеет разрушительные долгосрочные последствия: изменение климата.

Наиболее захватывающее исследование в области экономики потепления также было сделано Сянем и его коллегами, которые не являются историками ископаемого капитализма, но предлагают свой весьма мрачный анализ: каждый градус Цельсия потепления, в среднем, составляет 1,2% потери ВВП (огромное количество, учитывая, что мы считаем рост в подобных малых числах как "сильный").

Это безупречная работа в этой области, и их средний прогноз предполагает потерю доходов на душу населения во всем мире к концу этого столетия на 23% (в результате изменений в сельском хозяйстве, преступности, штормов, энергетики, смертности и труда).

Прослеживать форму кривой вероятности еще страшнее: существует вероятность 12%, что изменение климата сократит глобальный выпуск более чем на 50% к 2100 году, говорят они, и вероятность 51%, что снизит ВВП на душу населения на 20% или больше к тому времени, если выбросы не уменьшатся.
Для сравнения: Великая рецессия понизила мировой ВВП примерно на 6%, что было разовым шоком; Сян и его коллеги оценивают вероятность продолжения и необратимости эффекта к концу столетия в формуле один к восьми, что в 8 раз хуже.

Масштабы этого экономического опустошения трудно понять, но вы можете начать с того, чтобы представить себе, как будет выглядеть мир сегодня с экономикой, вдвое меньшей, которая могла бы предложить работникам мира лишь половину богатства. Это делает отмену полетов из пораженного жарой Феникса в прошлом месяце похожим на пафосно маленькую экономическую картошку. И, кроме всего прочего, это делает идею откладывания действий правительства по сокращению выбросов и полагания исключительно на рост и технологии для решения этой проблемы - абсурдным расчетом бизнеса.
Имейте в виду, что каждый билет в оба конца на рейсах из Нью-Йорка в Лондон стоит Арктике еще три квадратных метра льда.

Сульфид вырывающийся у побережья скелетов

VIII. Отравленные океаны

То, что море станет убийцей - это само собой разумеющееся. За исключением радикального сокращения выбросов, мы увидим повышение уровня моря не менее чем на 1,2 метра! и, возможно, к концу столетия на 3.
Треть крупных городов мира находится на побережье, не говоря уже о его электростанциях, портах, военно-морских базах, сельскохозяйственных угодьях, рыбных промыслах, речных дельтах, болотах и рисовых империях, и даже те, кто выше 3 метров, затопятся гораздо легче и намного более регулярно, если вода станет такой высокой. Сегодня на расстоянии десяти метров от уровня моря живет не менее 600 миллионов человек.

Но утопление этих обиталищ - это только начало. В настоящее время океаны поглощают более трети углерода в мире - слава Богу, иначе у нас уже было бы гораздо большее потепления. Но результатом является то, что называется "подкислением океана", что само по себе может добавить половину градуса потеплению в этом столетии.

Это также уже прожигается сквозь водные бассейны планеты - вы же помните их как место, где жизнь возникла в первую очередь. Вы, наверное, слышали об "обесцвечивании кораллов", то есть о гибели кораллов, что является очень плохой новостью, потому что рифы поддерживают до четверти всей морской жизни и снабжают продовольствием полмиллиарда людей.

Подкисление океана также напрямую поджарит популяции рыб, хотя ученые пока не уверены, как предсказать воздействие на пищу, которую мы вывозим из океана; они действительно знают, что в кислых водах устрицы и мидии будут изо всех сил бороться вырастить свои раковины, и что когда pH человеческой крови падает так же, как pH океанов за последнее поколение, это вызывает судороги, комы и внезапную смерть.

Это не все, что может сделать подкисление океана. Поглощение углерода может инициировать петлю обратной связи, в которой недооксигенированные воды порождают различные виды микробов, которые делают воду еще более "бескислородной", сначала в "мертвых зонах" глубокого океана, а затем постепенно поднимаются к поверхности.
Там рыбка вымирает, не может дышать, а значит, бактерии, питающиеся кислородом, процветают, а обратная связь удваивается. Этот процесс, в котором мертвые зоны растут как раковые образования, заглушая морскую флору и фауну и уничтожая рыбные промыслы, уже достаточно продвинут в некоторых частях Мексиканского залива и недалеко от Намибии, где сероводород пузырится из моря вдоль тысячи миль участок земли, известный как "Берег скелетов".

Название первоначально относилось к детриту китобойного промысла, но сегодня оно более уместно, чем когда-либо. Сероводород настолько токсичен, что эволюция научила нас распознавать мельчайшие, самые безопасные следы его, поэтому наши носы так хорошо умеют регистрировать метеоризм.

Сероводород - это то, что, в конечном счете, привело к тому, что за это время умерло 97% всей жизни на Земле, после того как все петли обратной связи были запущены, а циркулирующие струйные потоки нагретого океана остановились - это был выбранный газ для планетарного естественного холокоста.
Постепенно мертвые зоны океана распространяются, убивая морские виды, которые доминировали в океанах в течение сотен миллионов лет, и газ, выделяемый инертными водами в атмосферу, отравлял все на суше. Растения тоже. Прошли миллионы лет, прежде чем океаны восстановились.

Наша нынешняя жуть не может длиться долго

IX Великий Фильтр

Так почему мы не можем это увидеть? В своем недавнем эссе "Великое расстройство" индийский писатель Амитав Гхош задается вопросом, почему глобальное потепление и стихийное бедствие не стали главными предметами современной фантастики - почему мы, кажется, не способны представить климатическую катастрофу, и почему мы этого не сделали?

У него еще было множество романов в жанре, который он, по сути, представляет в виде полу-жизни, и называет его "экологической жутью". "Рассмотрим, например, истории, которые застывают вокруг вопросов типа "Где вы были, когда пала Берлинская стена?" или "Где вы были 11 сентября?", - пишет он. "Удастся ли когда-нибудь спросить в том же духе: "Где вы были при 400 ppm?" или "Где вы были, когда ледяной шельф Ларсена Б раскололся?").
Его ответ: Вероятно, нет, потому что дилеммы и драмы изменения климата просто несовместимы с историями, которые мы сами себе рассказываем, особенно в романах, в которых подчеркивается путь индивидуальной совести, а не ядовитая миазма социальной судьбы.

Конечно, эта слепота не будет длиться долго - мир, в котором мы собираемся жить, не допустит этого. В более теплом мире (на 6 градусов) экосистема Земли будет кипеть от стольких стихийных бедствий, что мы просто начнем называть их "погодой": постоянный рой неконтролируемых тайфунов и торнадо, а также наводнения и засухи, планета подвергнется нападению регулярых климатических событиями, которые не так давно уничтожили целые цивилизации.

Самые сильные ураганы будут появляться чаще, и нам придется придумывать новые категории, чтобы описать их; торнадо будут расти дольше и шире и наносить удары гораздо чаще, а волны града увеличатся в 4 раза.
Люди привыкли смотреть на погоду, чтобы предсказывать будущее; продвигаясь вперед, мы увидим в его гневе месть прошлого.

Ранние натуралисты часто говорили о "глубоком времени" - восприятии, которое они имели, созерцая величие этой долины или этого каменного бассейна, о глубокой медлительности природы.
То, что нас ожидает, больше похоже на то, что викторианские антропологи определили как "время сна" или "каждый раз": полумифический опыт, описанный аборигенами-австралийцами, столкнувшийся в настоящий момент с прошлым вне времени , когда предки, герои и полубоги переполняли эпическую сцену. Вы можете найти это уже наблюдая кадры обрушившегося в море айсберга - чувство истории, происходящей внезапно.

Это есть. Многие люди воспринимают изменение климата как своего рода моральный и экономический долг, накопленный с начала промышленной революции и теперь наступивший через несколько веков - в некотором смысле полезная перспектива, поскольку именно процессы сжигания углерода начались в
18-м веке.
Век Англии, которая зажгла взрыватель всего, что последовало. Но более половины углерода человечества выкинулось в атмосферу не за всю его историю, а лишь за последние 3 десятилетия; с момента окончания Второй мировой войны этот показатель составляет 85%.

Это означает, что в течение одного поколения глобальное потепление поставило нас на грань планетарной катастрофы, и что история миссии камикадзе в индустриальном мире - это также история общей жизни.
Например, у моего отца: он родился в 1938 году, среди его первых воспоминаний - новости о Перл-Харборе и мифических ВВС из пропагандистских фильмов, которые последовали за ним, фильмы, которые стали рекламой имперско-американской промышленной мощи; и среди его последних воспоминаний - освещение отчаянного подписания парижских климатических соглашений в кабельных новостях за десять недель до его смерти от рака легких в июле прошлого года.
Или моей матери: 1945 года рождения, от немецких евреев, спасающихся от камер, в которых сгорели их родственники, теперь наслаждающихся ее 72-м годом в американском товарном раю, рае, поддерживаемом цепочками поставок промышленно развитого развивающегося мира. Она курила 57 лет из всех лет, без фильтра.

Или ученые. Некоторые из мужчин, которые впервые определили изменяющийся климат (и учитывая поколение, те, кто прославился, были мужчинами), все еще живы; некоторые даже все еще работают.
Уолли Брокеру 84 года, и он ежедневно ездит на работу в Lamont-Doherty Earth Observatory через Гудзон с Верхнего Вест-Сайда. Как и большинство тех, кто впервые поднял тревогу, он считает, что никакое сокращение выбросов само по себе не может помочь избежать катастрофы.

Вместо этого он верит в улавливание углерода - непроверенную технологию извлечения углекислого газа из атмосферы, которая, по оценкам Брокера, обойдется по меньшей мере в несколько триллионов долларов, - и различные формы "геоинженерии", которые являются универсальным названием для разнообразных технологий выстреливания луной, что надуманны настолько, что многие ученые-климатологи предпочитают рассматривать их как сны или ночные кошмары из научной фантастики.

Он особенно сосредоточен на том, что называется аэрозольным подходом - рассеивание в атмосфере такого количества диоксида серы, что при превращении в серную кислоту оно затянет пятую часть горизонта и отразит 2% солнечных лучей, купив планете как минимум маленький простор для маневра, тепло-умно. "Конечно, это сделало бы наши закаты очень красными, отбелило бы небо, сделало бы больше кислотных дождей", - говорит он. "Но вы должны посмотреть на масштабы проблемы. Вы должны следить за тем, чтобы не сказать, что гигантская проблема не должна быть решена, потому что решение вызывает некоторые меньшие проблемы".
Он не будет рядом, чтобы увидеть это, сказал он мне. "Но в твоей жизни…"

Джеймс Хансен - еще один представитель этого поколения крестных. Родившись в 1941 году, он стал климатологом в Университете штата Айова, разработал новаторскую "нулевую модель" для прогнозирования изменения климата, а затем стал руководителем исследований климата в НАСА, только чтобы уйти под давлением, когда, будучи еще федеральным служащим, он подал иск против федерального правительства, обвиняя его в бездействии в связи с потеплением (по ходу дела его несколько раз арестовывали за протесты).

Иск, который был подан коллективом под названием "Доверие наших детей" и который часто описывается как "дети против изменения климата", основан на апелляции к положению о равной защите, а именно к тому, что, не приняв меры по потеплению, правительство нарушает его, налагая огромные расходы на будущие поколения; он должен быть услышан этой зимой в окружном суде штата Орегон.

Хансен недавно отказался от решения климатической проблемы с помощью одного налога на выбросы углерода, который был его предпочтительным подходом, и приступил к расчету общей стоимости дополнительных мер по извлечению углерода из атмосферы.
Хансен начал свою карьеру, изучая Венеру, которая когда-то была очень похожей на Землю планетой с большим количеством жизнеобеспечивающей воды, прежде чем безудержное изменение климата быстро превратило ее в засушливую и непригодную для жизни сферу, окруженную не дыхательным газом; он переключился на изучение нашей планеты к 30 годам, задаваясь вопросом, почему он должен щуриться в поисках по солнечной системе, чтобы исследовать быстрые изменения в окружающей среде, когда он мог видеть все вокруг себя на своей планете. "Когда мы написали нашу первую статью по этому вопросу в 1981 году, - сказал он, - я помню, как говорил одному из моих соавторов : "Это будет очень интересно. Когда-нибудь во время нашей карьеры мы увидим, как эти вещи начинают происходить".

Некоторые из ученых, с которыми я общался, предложили глобальное потепление в качестве решения знаменитого парадокса Ферми, который спрашивает: если вселенная такая большая, то почему мы не столкнулись с какой-либо другой разумной жизнью в ней?

Ответ, как они предположили, заключается в том, что естественная продолжительность жизни цивилизации может составлять всего несколько тысяч лет, а продолжительность жизни промышленной цивилизации, возможно, всего несколько сотен.
Во вселенной, которой много миллиардов лет, со звездными системами, разделенными как по времени, так и по пространству, цивилизации могут возникать, развиваться и сгорать просто слишком быстро, чтобы когда-либо найти друг друга.

Питер Уорд, харизматический палеонтолог из числа тех, кто отвечает за обнаружение того, что массовое вымирание планеты было вызвано парниковым газом, называет это "Великим фильтром": "Цивилизации поднимаются, но есть экологический фильтр, который заставляет их снова отмирать и исчезать довольно быстро", сказал он мне. "Если вы посмотрите на планету Земля, то фильтрация, которую мы имели в прошлом, была в этих массовых вымираниях". Массовое вымирание, через которое мы сейчас живем, только начинается; грядет еще больше смерти.

И все же, невероятно, Уорд оптимист. Как и Брокер, Хансен и многие другие ученые, с которыми я разговаривал. Мы не разработали большую религию смысла вокруг изменения климата, которая могла бы нас успокоить или дать нам цель перед лицом возможного уничтожения. Но у климатологов есть странная вера: мы найдем способ предотвратить радикальное потепление, говорят они, потому что мы должны.

Нелегко узнать, насколько можно быть уверенным в этой мрачной уверенности и насколько удивляться, является ли это еще одной формой заблуждения; чтобы глобальное потепление работало как притча, конечно, кто-то должен выжить, чтобы рассказать историю.

Ученые знают, что для достижения парижских целей к 2050 году выбросы углерода в энергетике и промышленности, которые все еще растут, должны будут уменьшаться вдвое каждое десятилетие; выбросы от землепользования (вырубка лесов, коровьи угодья и т. д.) должны будут обнуляться; и нам понадобятся изобретенные технологии, чтобы ежегодно извлекать из атмосферы вдвое больше углерода, чем сейчас делают растения всей планеты.

Тем не менее, в целом, ученые очень уверены в изобретательности людей - уверенность, возможно, подкреплена их признательностью за изменение климата, которое, в конце концов, тоже является человеческим изобретением. Они указывают на проект "Аполлон", дыру в озоне, которую мы исправили в 1980-х годах, исчезновение страха взаимно гарантированного уничтожения.

Теперь мы нашли способ спроектировать наш собственный конец света, и, конечно, мы найдем способ спроектировать наш выход из него, так или иначе. Планета не привыкла к таким провокациям, а климатические системы, разработанные для обеспечения обратной связи на протяжении веков или тысячелетий, мешают нам - даже тем, кто может внимательно следить - полностью представить себе ущерб, уже нанесенный планете. Но, когда мы действительно увидим мир, который создали, говорят они, мы также найдем способ сделать его пригодным для жизни. Для них альтернатива просто невообразима.
перевод: Ермолаев Дмитрий, главред.
источник: New York Magazine