Семья в зеркале прорех. (Эссе)

В моё тело, а, точнее сказать, в мой организм, помещена вся промелькнувшая жизнь, от первого мгновения до сегодняшних 70 лет! В каких резервуарах поместилась эта жизненная громадина, одному Богу известно… Неужели всё воспринял мой разум, а, точнее сказать, – мой невеликий мозг? Похоже, никакого иного «помещения» для этих неповторимых сокровищ попросту и не было… Пришлось принудить себя к невольному осознанию данного факта! Гейне сказал когда-то: под каждым надгробным камнем похоронена вселенная! И попробуй возрази на это, – ни за что не получится! Разве только призвать на помощь пресловутые ПРОРЕХИ в жизни, о которых я упоминал совсем недавно…. То есть, если имеются прорехи в жизни, они, по логике вещей, должны быть и во ВСЕЛЕННОЙ! (И наоборот!) Я даже подумал, что устоявшуюся идиому «Жить по Гамбургскому счёту» можно и нужно употребить, как выражение: – «Жить по КОСМИЧЕСКОМУ счёту», или Вселенскому… О моей театральной прорехе я уже писал, сегодня на очереди моя удивительная женитьба; удивительна она тем, что после совместного проживания в четверть века… она так и оставила нас, можно сказать, морганатической (т.е., призрачной) парой, не подверженной бытовому разрушению! Поистине вселенская «прочность»!
А начался наш совместный путь с момента возвращения молодёжного театра «Маска», в котором я работал актёром, с Камаза (из Набережных Челнов) обратно в Ленинград, откуда мы уезжали всем театром (для профессионального становления) почти на три долгих года, непрерывно мечтая о возвращении. Вернулись мы в 1981 году, – и почти моментально развалились, как театр! И каждый из нас оказался предоставленным самому себе! Я, например, стал работать в рабочем клубе дск № 4, где и встретился со своей будущей женой… Она пришла по объявлению в мой самодеятельный театр, чтобы попробовать себя в этом деле.
На репетициях она была послушной и податливой, как воск, и я довольно часто призывал её, чтобы другим студийцам наша репетиция была наиболее наглядной… Стеснительная ученица иногда сильно краснела, но не лицом, а поверхностью головы, то есть оболочкой черепа, и я видел эту розовую «прояву» за прозрачной «субстанцией» её соломенных (по той поре) волос… Меня это удивляло, и я поневоле запомнил кроткую девушку… Жила она не очень далеко от комбината, и я однажды остался у неё на ночлег, чтобы не топать в рабочее общежитие, которое было мне предоставлено, как работнику ведомственного клуба, в порядке исключения. Общежитие было по-своему шумным и неуютным, и ночлег в однокомнатной квартирке, где моя добродетельница проживала со своей строгой бабушкой, (поэтому в моём распоряжении оказалась кухня с раскладным креслом), был для меня настоящим оазисом и приютом! Так я стал всё чаще бывать у своей будущей избранницы, хотя известной черты в отношениях мы довольно долго не переходили. Уже бывая у неё, я успел поступить в театральный институт на Моховой и через два года оказаться за его бортом! Вот именно тогда я и решил, что единственной опорой в моей безжалостно обездоленной жизни станет реальная женитьба и появление у нашей пары детей… Мы поженились, а наша свадебная вечеринка (по нашей исключительной бедности) была очень скромной. На ней присутствовали, кроме нас двоих, только четверо наших самых близких друзей… Знакомство родителей с молодой семьёй (с той и другой стороны) состоялось гораздо позже…
Супруга оказалась очень преданной мужу, настоящей защитницей в любых моих передрягах… И мне стало казаться, что в этом незримо помогали вселенские силы! Первенец был буквально с ангельским голоском, и мы просто пылинки с него сдували, бесконечно радуясь его существованию… Когда же появилась на свет наша дочурка, мы с женой, не сговариваясь, признали её голос грубоватым, отнюдь не ангельским по сравнению с любимым сыном! Теперь им обоим уже за 30, и всё сильно поменялось в нашей семье: супруга далеко, в другом городе, а я проживаю вместе с детьми, и есть какая-то неодолимая насторожённость у меня с сыном, уже семейным и имеющим дочь… Разное мировосприятие слишком глубоко прошлось по нашим душам! А дочь моя оказалась мне душевно близкой, понимающей мою непростую натуру и характер. В моём недуге с немощью ног она без всякого пафоса взяла на себя все бесчисленные заботы, и я опять подумал, что вселенские силы поистине наградили меня прекрасной дочерью… И я легче переношу любые испытания и прорехи на склоне моих солидных лет…

                                          К  о  н  е  ц