Генерал Слоан оставила всякую надежду на быструю победу в Улундине, когда стало очевидно, что весть о падении Кэнхерста уже достигла горожан задолго до прибытия её армии. Улунди воздвигли на башне в центре города массивный талисман: огромный тотем с рунами, действующий как антимагический щит. Вращатели порталов генерала Слоан не могли направить артиллерию дальше городских стен. Оставалось одно – традиционная осадная война. Это означало потерю времени. Как раз времени-то у неё и не было. Если она не подчинит город сегодня, то поплатится жизнью. Её хозяин и эта чёрная ведьма, Порция, были в этом плане предельно однозначны.
Генерал Слоан покинула свою палатку и вместе с ней мрачную компанию Порции. Она глубоко вдохнула прохладный утренний воздух и вручила своему пажу цилиндр из слоновой кости, в котором был приказ начать последний штурм. Он бросился бежать в тыл военного лагеря, к тому месту, где были свалены в курганы большие камни размером с человека. Это были снаряды для величайшего из когда-либо созданных осадных орудий. Ей очень хотелось быть на холме, чтобы увидеть эти исполинские залпы, но у неё была другая роль — возглавить атаку на город, когда стена наконец рухнет. Она повернулась, ухватилась за луку кожаного седла и перекинула ногу через своего боевого вепря. Её скакун пыхтел и беспокойно тряс бронированными бивнями. Генерал Слоан щёлкнула пятками, и зверь прыгнул вперёд, галопом спускаясь с холма сквозь легион ожидающей пехоты.
С высокой башни за массивными стенами Улундина зазвучал большой шофар, казалось, низкий рёв трубы вырывается прямо из сердца осаждённого города. Занимался рассвет.
Генерал Слоан смотрела на огромную железную решётку впереди через разрушенные остатки моста, который когда-то пересекал ров. Подняв бронированный кулак высоко над головой, она повернулась к холму, что был позади. Десять тысяч легионеров в доспехах и столько же кавалерии синхронно развернулись к холму и стали ждать. Где-то поблизости ржала и била копытом землю нервная лошадь.
Раздался отдалённый стук. Внезапно в воздухе бесшумно появился огромный валун, летящий к замершим стенам Улундина. Тысячи голов в кольчугах повернулись, чтобы увидеть, как он завершит свою разрушительную дугу. Камень попал в цель, и сотни тонн древнего гранита рухнули на землю. Даже отсюда она чувствовала через седло, как задрожала земля. Она сделала ещё один глубокий вдох и, направив свою перчатку на разрушенную стену, взревела: “Вперёд!” Подобно единому живому потоку, многотысячная армия устремилась к пролому в стене и победе.
Они продвигались вперёд, единая стена неотвратимого рока, генерал и её солдаты. Завидев их, капитаны и чемпионы падали ниц или бежали. Ни улунди, ни люди не могли устоять перед ними. Их спины были обращены к мечам и копьям всадников, а лица — к сердцу города. Горожане плакали и рыдали, ибо с восходом этого дня к ним пришли страх и смерть.
К полудню все, кроме одного члена торгового совета, были выпотрошены, обезглавлены или закованы в цепи. Когда рота генерала Слоан загнала в угол последнего из них, её лейтенанты поставили улунди на колени. Она подошла поближе, и её капитан поднял голову советника, чтобы тот встретился с ней взглядом. Он сощурил глаза, будто вспоминая что-то, и заговорил: “Ты? Ты и есть Молот Улунди? Маленькая Рига?”
Потрясённая, она замерла на месте. Этот голос. Это лицо. Это был Солумон Бардос, её самый щедрый покровитель тех далёких времён, когда она была в этом городе молодой целительницей, ещё до того, как Порция открыла путь тёмному лорду и её судьба… изменилась.
Она намеревалась разграбить город, собрать непомерный налог кровью и золотом, однако остановила резню и несколько часов советовалась со своим старым другом. Он всегда был разумным улундом. Она смогла всё ему объяснить, и через его посредничество город предложил безоговорочную капитуляцию. Она могла быть жестоким тираном, но она также могла быть сострадательной. За понимание и сотрудничество она щедро наградила его серебром.
К ночи, получив приказ удерживать город в подчинении, она развернула внутри своей палатки тростниковую циновку и натянула на усталые плечи теплую меховую накидку. Город был побежден, и его не нужно было сокрушать до основания. Закрыв глаза, она испытала довольство своей сегодняшней неожиданной добродетельностью; к черту эти увещевания Порции!
Она почувствовала острую боль в виске и на мгновение выпала из времени.
Когда она очнулась, было тёмно. Ее запястья были сведены за спиной и привязаны грубой веревкой к толстому бревну, вкопанному в землю, где недавно стояла её палатка. Тело болело. Она ощущала вкус крови. Несвежей крови. Как долго она была в отключке?
Оглядевшись, она увидела, что военный лагерь практически исчез, от него остались только мёртвые лошади, выпотрошенный кабан и скомканные козьи шкуры от сожженных палаток. В нескольких метрах слева от неё стояли несколько измученных боем улундийских солдат с гербом города, в их взглядах читалась жажда убийства. Справа от неё горел небольшой костер, на вертеле висел раскалённый докрасна железный тигель, внутри которого пузырился металл.
Она почувствовала на шее чьё-то горячее дыхание, и знакомый голос прошептал ей на ухо:
“Где твои хозяева? Где чёрная ведьма? Где теперь твой серый бог, Маленькая Рига? — Это был Солумон. Он появился справа от неё, ярость исходила от каждого слова. — А, они ушли, — усмехнулся он.”
“Когда стена пала, она убила всех семерых моих дочерей, — плюнул он ей в лицо — …мои маленькие телятки! Все мертвы. — он сделал паузу, чтобы дать ей время осознать чудовищность его ненависти. — Те из нас, кто не испугался вашей сегодняшней победы, с наступлением ночи вышли за стены. Мы вымазали свиней смолой и подожгли их. Они превратили в ад половину вашего лагеря, а та половина, что не сгорела, разбежалась в ужасе от дурного знамения… ты только представь себе нашу радость, когда мы нашли тебя одну в палатке! Даже твоя личная охрана бросила тебя”, — он мрачно улыбнулся.
Она силилась открыла рот, чтобы заговорить, но чувствовала, как веревки лишь натягиваются крепче вокруг её морды. Ей удалось издать лишь приглушенное злое ворчание. "Она хочет говорить?" — сердито спросил он. Затем, указав на своего капитана, отдал приказ: “Открой ей рот”.
По обе стороны от неё появилась пара вооруженных улунди, они срезали верёвку с её головы, и, прежде чем она успела заговорить, закинули вторую верёвку ей в рот. Одним молниеносным движением они задрали верхнюю челюсть, почти прижав её к бревну позади. Боль была непреодолимой, её рот растянулся до предела.
“А что касается моей награды. Можешь забрать её обратно”, — бросил Солумон.
Та же пара, которая силой открыла ей рот, подошла к огню и длинными железными щипцами сняла с него раскалённый тигель.
Серебро, подумала она и закричала.
Между двумя фигурами и коленопреклоненной Слоан потекли тонкие нити теней. Укрытая накидкой, она стояла на коленях, неподвижная как статуя. Силус и его вестник рока, маг времени Анахрон, властно нависали прямо над ней, ещё одна фигура тихо стояла на границе тени и света фонаря палатки. Силус выпустил из рук церемониальную мантию генерала Слоан, его ладонь зависла над её плечом. Её глаза блестели, словно гладкие чёрные камни, пока она безмолвно смотрела в будущее, которое скипетр Анахрона явил её разуму. Большое кольцо на конце железного скипетра мага вырвалось из другой руки тёмного лорда, когда он сделал шаг назад. Чёрные нити силы между ними тремя растворились в воздухе, когда связь с великой пустотой была разорвана.
Внезапно генерал Слоан начала истерично цепляться руками за своё горло, пока ощущение жара не исчезло. На мгновение устыдившись, она откашлялась и медленно встала, белки её глаз вернулись на место, будто вынырнув из грязного омута. “Это точно? — с тревогой спросила она. — В скольких будущих я убита?”
Силус и Анахрон молча переглянулись. Предсказатель рока кивнул, на его лице застыла маска холодной уверенности. “В бесчисленном множестве, генерал, — прошипел маг сквозь сжатые губы. — Ваше сострадание — яд, и каждый раз, когда вы потакаете своей “хорошей” стороне, с вас сдирают кожу, потрошат или сжигают живьём”. Маг откинул голову назад, глядя на неё сверху вниз.
“Теперь понимаешь?” — усмехнулся тёмный лорд, и его алые глаза вспыхнули жаром, а губы раскрылись в отвратительной улыбке. Смерть сочилась из него, словно яд. Она могла попробовать её на вкус, почувствовать на своей коже. Разочарованная, она бросила нервный взгляд на своего бледноликого лорда, а затем на мага. Это был не тот триумф, которого она ожидала.
“В скольких из них я беру город?” — неуверенно спросила она.
— В… одном… лишь одном, — медленно ответил измождённый Анахрон, тщательно формируя слова, словно поймав себя на желании сказать больше, чем велел тёмный лорд.
Она встретилась взглядом со своим хозяином, уже покорённая, и так же медленно спросила: “Что мне делать, мой лорд?”
Сложив ладони под подбородком, он коснулся горла кончиками больших пальцев. Его взгляд блуждал где-то наверху, позолоченные рукава тёмной мантии колыхались вдоль сухого тела. Облизав губы, он заговорил, дико вращая глазами:
“Много лет назад они насмехались над твоим милосердием, и теперь ты вернулась с праведным судом. Твоя жестокость должна быть непреклонной, их наказание — абсолютным. — его глаза закатились в орбиты, в его голосе звучало безумие. — Из голов старейшин сделай минарет. Из костей их воинов построй трофей у городских ворот и брось каждого десятого ребёнка в костёр, что будет гореть семь дней и ночей!”
Силус сотрясался и гремел, в уголках его рта пенилась слюна: “В этот день наше завоевание станет необратимым! С магией или без, их страх воплотится в нашу окончательную победу. Прими и обуздай свою ярость, и ни один другой город не посмеет сопротивляться!”
Так же внезапно он пришёл в себя и сглотнул, опустив руки. Проведя ладонями вниз по воротнику к широкому поясу на талии, он вернул самообладание. Она едва сдержала всхлип. Её желудок выворачивался наизнанку от мысли о его приказе, но она тут же вспомнила о собственной смерти. Её руки сжались в кулаки.
Он тихо повторил: “Они должны быть… наказаны”.
Она кивнула и повернулась лицом к приближающемуся рассвету, крадущемуся сквозь складки на входе палатки. Позади неё удовлетворённый Силус молча повернулся к Анахрону. В прибывающем свете дня из тени палатки явилась архимаг Порция. Маг времени кивнул и указал на место между ними своим скипетром. Ткань пространства искривилась внутрь, когда в центре воронки появился опаловый шар, постепенно превратившийся в вид на зал Совета магов. Свет огибал край портала, как вода полированный кварц. Первой ушла Порция, затем Силус. Маг времени вошёл последним, и сфера бесшумно схлопнулась. В палатке стояла абсолютная тишина. Они исчезли.
Эхо его слов в памяти, разжигающее боль от видения собственной смерти, душило остатки её милосердия, раздувая огонь ненависти. Они заплатят. Воздух прорезал звук большого шофара, внезапный и ужасный. С мрачной решимостью она вышла из палатки на свет нового дня.
Оригинал поста: ЗДЕСЬ
Подпишитесь, чтобы всегда быть в курсе новостей вселенной Splinterlands!
Доступная торговля токенами DEC и SPS на платформе RUDEX
