В разрушенном мире, на другом конце прохода, прорубленного в последнем устоявшем пике, покоится тёмное зеркало, что старше звезды, вокруг которой вращается сей мёртвый мир. На краю пространного куполообразного помещения стоит исполинская плита из вулканического стекла. Её полированная поверхность отражает бледный свет звёзд, проникающий сквозь круглое окно в куполе высоко наверху. Рядом с древней реликвией едва различима укутанная в мантию худая фигура, обтянутая тусклой серой кожей – столп тьмы среди пятен теней. Её глаза цвета аметиста почти полностью сокрыты отороченным золотом капюшоном. На противоположном краю купола за запястья подвешен человек, железные кольца удерживают его на неотёсанном блоке молочного камня не намного больше его самого. Он изранен и гол, лохмотья его некогда прекрасных шелков рассыпаны по полу опавшими листьями.
После долгого тяжелого вздоха повешенный зашевелил потрескавшимися губами и прохрипел: “Хватит”.
По лицу тёмной фигуры поползла убийственная улыбка, которая переросла в гадючье шипение: “Разве тебе пора? У меня ещё есть что показать”.
Выйдя на свет, фигура в мантии откинула капюшон, явив безволосое каменное лицо, его глаза стали похожи на тлеющие угли, бросаюшие отблески на толстый плетёный бронзовый ворот на его шее. Вздрогнув, пленник невольно охнул и инстинктивно задёргал головой из стороны в сторону, силясь закрыть опухшие от синяков глаза. Он бормотал какую-то молитву, отчаянно пытаясь укрыться от взгляда своего мучителя.
Каменное лицо насмешливо цокнуло языком и, усмехнувшись, изрекло: “Несмотря на то, что наговорили тебе другие, взгляд отводить не нужно. И хотя всё, что я могу видеть, это смерть, одни только мои глаза не в силах ею наградить”.
Бесшумно продвинувшись к центру зала, фигура в мантии прищурила глаза и, протянув руку к своему пленнику, велела: “Открой же глаза, прорицатель”.
Анахрон попытался отвернуть голову ещё дальше и сбивчиво пробормотал в ответ: “Они тебя прикончат”.
Рассмеявшись, фигура в мантии сделала шаг вперёд и мрачно проговорила: “Они способны покончить со мной не больше, чем я сам способен покончить с собой. Как ты думаешь, почему я здесь?”
Всё так же крепко зажмуривая глаза, узник собрал осколки своей сломленной гордости и с отвращением бросил: “Ты никогда не ступишь в наш мир, Сайлас. Совет об этом позаботится”.
Обе руки Сайласа крепко сжались в кулаки. “Совет? Совет?! — бушевал он, шагая кругами. — Совет разбит и рассеян… а вы, их комнатные собачки, Анахроносы, вы, так называемые Маги Времени, преданы собственными братьями и теперь принадлежите мне!” Восстановив самообладание, Сайлас выпрямился и после глубокого вдоха продолжил с напускным спокойствием: “Ты говоришь, что я никогда не ступлю в ваш мир, вот только я запустил в него свои руки задолго до того, как все вы родились на свет”.
Каждое слово давило больше предыдущего. Лицо пленника обмякло, хотя глаза оставались закрытыми.
“Ты думаешь, это первый мир, который я захватываю, а? За своё путешествие через океаны времени я поглотил бесчисленное множество других… и каждый из них приближал меня к вашему. — Сайлас бросил взгляд на свои иссохшие руки и, говоря почти что про себя, продолжил — С момента моего преображения, когда я получил эти ужасные дары, моё пришествие стало неизбежностью. Конец вашего мира – необратимостью. Видишь ли, каждая, даже самая тонкая нить силы, ведёт сюда. Этот мир – веретено, на которое закручены все нити. Он есть начало, и расплетя его, я верну всё в небытие”.
Отведя взгляд от своих рук, он снова сжал кулаки, прежде чем медленно поднять правую и произнести слова силы: “Теперь. Открой. Глаза”.
Каждое слово прожигало в воздухе между ними нить силы, словно след дыма от погребального костра. Когда они рассеялись, тело Анахрона содрогнулось, а голова непроизвольно повернулась. Под кожей на его плечах вздымались бугры мышц, пока он изо всех сил пытался восстановить контроль над своим телом. Его брови охватила мелкая дрожь, и заплывшие кровью глаза были вынуждены открыться.
“Хорошо, хорошо. – промурлыкал Сайлас, переводя руку с обессилевшего человека на глыбу полированного обсидиана. – Теперь… всмотрись вглубь…” Его глаза широко распахнулись и не моргали, пока он жадно вглядывался во тьму, и на его лице снова заиграла зловещая улыбка: “Ты видишь?”
Пока сломленный человек отчаянно пытался заставить свои глаза сомкнуться, отрекаясь от слов, что заставили их открыться, черная гладь зеркала начала меняться. Купол и небо над ним исчезли, отражение то растворялось в дымке, то прорывалось сомном новых звезд, неподвижных и ярких, не запятнанных облаками, непоколебимо сияющих. Глаза Сайласа щурились, он улыбался. Вдруг в бездне сверкающего звёздного пейзажа зазеркалья мелькнула тень.
“Узри же!”
Теперь бесформенная тень превратилась в пучок толстых угольно-чёрных щупалец, сплетающихся друг с другом в неистовом полёте, который внезапно завершился влажным ударом сгустков плоти по той стороне зеркала. Самый большой, занимавший почти всю длину всевидящего камня, разделился пополам, и в отражение ворвался огромный глаз. Бесформенный зрачок обшаривал пространство взглядом, словно голодный хищник.
Снова зазвучал голос Сайласа, местами перераставший в безумный вой: “Падите ниц и молитесь о том, что стали частью великой жатвы Уула! Ибо он питается мирами, порожденными магией, орошая их кровью свой славный путь. Вы удостоены чести принять дар смерти… дар, в котором мне отказано, пока не завершится цикл. Мир будет очищен механизмами его вечного двигателя, и настанет священное забвение, и всё будет сделано заново”.
“После освобождения Уул поглотит расколотый камень твоего мира, о плоскомирец, и это поглощение даст нам сил для грандиозного финала. Смерть всегда голодна, и с этим последним актом её пир наконец завершится… и мои мучения закончатся. По моей воле забвение поглотит всё сотворённое”.
Содрогнувшись от своей тирады и как будто придя в сознание, Сайлас медленно повернулся и воздел в воздух руки ладонями вверх: “Услышь меня, наблюдатель, ибо я воплощу твоё пророчество. Узри это будущее и трепещи, мои глашатаи уже близко. Конец настал”.
Ошеломленный, Обин Анварас, Лорд Магов Времени, рухнул на пол комнаты провидения, и опустевший перламутровый камень выпал из его руки на ковер. Взмахнув мантией, помощник верховного мага бросился к своему владыке: “Мой Лорд, что вы видели?”
Вцепившись в одежду молодого анахрона, всё ещё с закатившимися глазами, Обин простонал: “Будущее, брат Олеус. Знаки верны. Он идёт!” Вдруг по его телу прокатилась волна судорог и глаза резко сфокусировались. Повернувшись, он с неожиданной твёрдостью сказал: “Мы служим новому хозяину… мы должны расчистить путь”.
Оригинал поста: ЗДЕСЬ
Подпишитесь, чтобы всегда быть в курсе новостей вселенной Splinterlands!
Доступная торговля токенами DEC и SPS на платформе RUDEX
