Сет поерзал на стуле и откусил ещё один кусочек чёрствого хлеба. Бегло окинув взглядом промозглые каменные стены, он на секунду остановился на пустой камере, в которой ещё пару часов назад спал заключённый.
Его изодранная куртка пришла в движение, и из кармана вылезла маленькая мышь, осторожно подёргивая носом в воздухе. Сет отломил крошку хлеба и скормил грызуну.
“Если захочешь, то там, где я его взял, есть ещё, — прошептал Сет. — Правда, он такой старый, что на вкус как плесень”.
Мышь повертела крошку в лапках. Тёмные бусинки буравили Сета взглядом, пока он гладил зверька по голове и причмокивал губами, изображая поцелуй.
“Ты ешь, не балуйся”.
Откуда-то сверху донёсся громкий треск и эхом помчался по подземелью. Мышь сунула крошку в рот и мигом зарылась обратно в тепло кармана. Сет посмотрел на свечу. Пламя дрогнуло, но жир пока что был на одну отметку выше красной линии. Ещё не время, он ещё успеет отмыть пустую клетку от крови, если начнёт прямо сейчас.
Вытолкнув из-под себя табурет так, чтобы не царапнуть каменные плиты, Сет со вздохом поплёлся в угол комнаты, поднял с пола ведро и снял с гвоздя в стене растрёпанную щётку. Оттирание крови не значилось в списке его любимых занятий, однако мало что из того, что он делал в подземелье, можно было назвать воодушевляющим. Впрочем, это не имело значения, ведь всё что угодно было лучше, чем наблюдать за работой тюремщика.
Кто бы мог подумать, что чёрную кровь так трудно отмыть? Сет втайне надеялся, что они не приведут ещё одного из этих колдунов. Уборка – это одно, но звук… звук, который он издал, когда умирал, был худшим из того, что ему приходилось слышать – это было нечто прямо из ночного кошмара.
Переминаясь с одного колена на другое, Сет взглянул вверх и вспомнил два тонких глаза, которые смотрели на него через ржавую решетку камеры, когда он убирался в прошлый раз.
Он никогда раньше не видел таких узких глаз и таких наглухо чёрных волос. Они были свёрнуты в пучок на макушке. У мужчины был длинный узкий нос, заканчивающийся прямо над тонкими губами, и острый подбородок. Но именно глаза привлекали внимание Сета. Как будто их растянули в стороны прямо до ушей.
“Когда меня отпустят?” — вновь и вновь спрашивал его мужчина со своим ломаным иноземным акцентом.
Сет вспомнил, как теряя терпение, кричал ему в ответ: “Никто тебя не отпустит, ты один из них!”
Именно тогда заключённый рассказал Сету, что он Тэньи, из горного племени. Его предложили Легиону Хаоса в качестве дани, дабы взамен сохранить жизни его людей. Так что на самом деле пленник ничем не отличался от преторианцев, все они были лишь жертвами Легиона Хаоса.
Сет почувствовал укол вины. Мог ли он сказать что-нибудь, чтобы спасти этого человека; сделать что-нибудь, что могло бы избавить его от боли? Но ведь, в конце концов, Тэньи сам отказался говорить. Может быть, его бы пощадили, если бы он ответил на вопросы? Может, они бы его отпустили? Нет. Такого никогда не случалось. Тюремщик никогда никого не отпускал.
Сет поднялся на ноги и схватил ведро. На полу всё ещё виднелись следы чёрной крови, но в целом стало лучше, чем было. Надеюсь, тюремщик не заметит этих остатков. Сет вздохнул. Он заметит. Тюремщик замечал… всё.
Сет вернул ведро и щётку в угол подземелья, избегая свежих пятен, разбрызганных по каменным плитам возле дыбы. В его голове промелькнул образ Тэньи, пристёгнутого к наклонному столу без возможности пошевелиться, пока тюремщик крутил шестерни. Каждый щелчок зубцов выжимал из него кряхтение или скупой вздох боли, но пленник не проронил ни слова. Он молчал до конца. Сет содрогнулся – конец… его пробрало до костей, когда руки мужчины вырвались из суставов с влажным, кровавым хлопком. Оторванные конечности шлёпнулись на каменный пол и исторгли тучу брызг. Это воспоминание отдалось в желудке Сета ещё одной волной тошноты. Тюремщик даже не поморщился.
Достав с шаткой полки тёмно-коричневую склянку, Сет вернулся к ещё свежим брызгам и окропил их мутным содержимым. Получилось неидеально, но, впрочем, это уже можно было назвать порядком. Если бы только было средство, что помогло бы стереть образы из его памяти, тогда, возможно, они перестали бы ему являться, все эти измождённые лица, жалобно смотрящие прямо в душу, умоляющие освободить их. Он сглотнул вставший в горле комок, потёр рукавом глаза и продолжил уборку.
Сон Сета прерывали проклятые кошмары. Он с трудом отмахивался от воспоминаний о чернокнижнике и его чёрной крови, а теперь его преследовал и Тэньи. Он долго сомневался, подходит ли ему жизнь в подземелье, но после прошлой недели обрёл уверенность. В следующий раз, когда он встретится с госпожой Валин, он попросит перевести его в другое место. Уж лучше быть посыльным на передовой, чем работать в жутком холоде подземелья, а если повезёт, можно даже получить место на кухне. Единственное, что удерживало его в здравом уме, — это мышонок Мад, его единственный друг в этом равнодушном безумии.
Следующего заключённого привели через три дня. Сет никогда раньше не видел никого похожего. Солдаты стащили тело вниз по лестнице и бросили в камеру, ту самую, в которой раньше был Тэньи. Когда они ушли, Сет тихо подошёл к решётке и заглянул внутрь. Доспехи, что скрывали тело пленницы, были помяты и изломаны, на них виднелись чёрные пластины с узорной бело-золотой гравировкой. Тёмный ореол кудрявых угольно-чёрных волос вокруг её головы перемежался слипшимися комками запекшейся крови. Тёмная кожа отливала золотом на её изящных чертах, и вообще она была слишком красивой для солдата. Сет никогда раньше не видел женщину в доспехах, и это зрелище взволновало его сердце. Даже Мад высунул мордочку, чтобы на неё посмотреть.
Она шевельнулась, и её глаза внезапно распахнулись:
— На что ты там смотришь, парень?
— Ни на что, мисс, — Сет сделал шаг назад. Эти глаза, словно источники чистого света, приковали его к месту и заставили кровь бежать быстрее.
— Где я? — она двинулась вперёд, взялась за прутья камеры и тут же попробовала их потрясти.
— Вы в подземелье, — сглотнул Сет, образ Тэньи снова заползал в его разум, — когда они придут поговорить с вами, просто отвечайте на их вопросы.
— Кто придёт? — спросила она.
— Тюремщик, — Сет придвинулся ближе. — Пожалуйста, расскажите им всё, умоляю!
Он вспомнил, как предупреждал Тэньи, но тот не послушался.
— Я Рыцарь Хаоса, мне ничего не страшно. — Она улыбнулась. Полные губы приоткрылись, обнажив белоснежные зубы.
Сет покачал головой:
— Вы не знаете, какой он, тюремщик, он… убьёт вас.
— Ха, мы все когда-нибудь умрём, — усмехнулась она. — Скоро Легион Хаоса уничтожит ваш народ и заберёт эту землю себе. Ты сам будешь молить о смерти.
Над ними хлопнула дверь, и знакомый стук трости Валин начал отбивать мелодию надвигающейся кары. Сет отбежал от камеры и забился в дальний угол.
“Не говорите, что я вас не предупреждал”, — его голос задрожал, глаза вновь предательски заслезились.
Она смеялась: “Неудивительно, что ваши солдаты гибнут при каждой атаке. Вы слабый народ. В моей стране мужчины не плачут, а сражаются!”
Когда по лестнице загрохотали шаги тюремщика, она замолчала и уставилась на дверной проём. Сет не был уверен, горели ли её глаза предвкушением или страхом.
Шаги становились громче, перемежаясь резким карканьем старческого голоса и хриплыми вдохами. За ними последовал ответ баритоном, от которого холодело нутро. Сет силился слиться с дальней стеной, прижавшись к ней всем телом. Мышь издала слабый писк и зарылась поглубже в карман, маленькие коготки кололи кожу. Кажется, никто не жаждал увидеться с тюремщиком.
“Что, чёрт возьми, ты там делаешь, пресмыкаясь в грязном углу, Сет? — сказала пожилая женщина, ковыляя в центр комнаты. Её спина была согнута под неловким углом, она хромала, опираясь на трость. — Ты выглядишь так, словно увидел призрака, мой мальчик, в чём дело?”
“Ни в чём, госпожа Валин, я просто прибирался”, — выпалил Сет, крепко сжимая руки и пытаясь отогнать страх.
“М-да, это одна из самых неприятных обязанностей хранителя подземелья, но уже совсем скоро ты сможешь перейти к более занятным вещам, в этом я не сомневаюсь”.
Сету удалось выдавить из себя подобие улыбки, но тут в дверях появился тюремщик. Громадный мужчина нырнул под дверной косяк и шагнул внутрь, наполнив всё подземелье чувством неизбежного отчаяния. Рубаха едва сходилась на его бочкообразной груди, шнурки горловины были натянуты до предела. Однако Сет в который раз не мог оторвать глаз от его шлема. Он был сделан из чёрного металла, изрядно измятого и потускневшего, всего с одной узкой щелью на линии глаз. Сет задавался вопросом, мог ли Тюремщик на самом деле хоть что-то видеть, или он полагался на какую-то неведомую магию, поскольку точность его работы, казалось, никогда не страдала.
Валин мимолётно улыбнулась, прежде чем к ней вернулся служебный тон: “Иди принеси ножи, мальчик, посмотрим, как у нас сегодня пойдёт дело”.
Сет направился к небольшому шкафу, прислонённому к стене у входа. Схватив скрученный кожаный сверток, он захлопнул дверцу и поспешил обратно к Валин, которая грузно опиралась на стол.
“Вижу, наша птичка проснулась”, — сказала Валин, аккуратно разворачивая свёрток с ножами.
“Она Рыцарь Хаоса, госпожа”, — сказал Сет, беспричинно надеясь, что эта информация может каким-то образом её спасти.
“Неужели? — Валин взглянула на него с усмешкой. — Может, назначить тебя сборщиком информации, а то мне начинает казаться, что ты будешь более эффективен, чем мой нынешний сотрудник”.
Голова тюремщика повернулась в их сторону. Сет съёжился и отодвинулся от стола, за которым Валин методично осматривала ножи. Она вытащила один из ножен и поднесла к свету свечи.
“Шучу, конечно! Разве можно заменить такую прекрасную фигуру, — она протянула руку и похлопала тюремщика по руке. — И кроме того, не думаю, что кто-то способен отмывать ножи так же чисто, как ты, Сет, мой мальчик.”
Тюремщик хмыкнул и направился к двери камеры, где сидела Рыцарь Хаоса. Она ждала его по ту сторону, пригнувшись в боевой стойке.
“Меня так легко не возьмешь, увалень”, — она блеснула надменной ухмылкой.
Тюремщик рывком распахнул дверь камеры, и она, словно пантера, прыгнула вперёд, нанося серию молниеносных ударов руками и ногами по самым уязвимым частям его тела. Мужчина даже не дрогнул. Он не издал ни звука. Он просто протянул руки, поднял её в воздух, вытащил в главную комнату и с хрустом швырнул на дыбу, прежде чем привязать за лодыжки и запястья. Она билась, шипела и плевалась, но, как ни старалась, не могла вырваться из его железной хватки.
Валин зашлась мерзким старческим смехом:
— Побереги энергию, девочка, тебе она понадобится. Или, может, сразу расскажешь мне то, что я хочу знать?
— Может, лучше слижешь дерьмо с моих сапог, старая карга?! — выругалась Рыцарь Хаоса.
— Так я и думала, — Валин вздохнула и протянула тюремщику острый нож.
— Думаешь, порезав меня, получишь ответы? Мне сполна перепало в сражениях. Ничто из того, чем ты тут занимаешься, не сравнится с полем битвы!
— А вот здесь ты ошибаешься, моя дорогая, — губы Валин растянулись и обнажили коричневые, испещрённые пятнами зубы. — Ещё как сравнится, и ты будешь умолять, чтобы это прекратилось, когда мы с тобой закончим.
Тюремщик схватил её за предплечье и содрал металлический наруч – он словно щепка отлетел назад и с грохотом покатился по полу. Рыцарь тянула верёвки, напрягая все мышцы в попытке освободиться. Однако путы оставались прочными, а тюремщик тем временем приставил кончик ножа к её руке и начал чертить длинный тонкий прямоугольник. Когда он закончил, она лишь вскрикнула от злости.
“Это лучшее, на что ты способен? — смеялась она, — Кусты шиповника и то опаснее!”
Засунув нож за пояс, тюремщик выхватил пару длинных железных клещей, лежавших под скамьей. Крепко зажав верхнюю часть фигуры, которую только что вырезал, он придавил её руку и потянул клешни вниз. Кожа сошла идеальным куском, аккуратно отделившись от тела, и обнажила влажную красную плоть. Женщина кричала. Но тюремщик не останавливался. Он снова протянул руку, зачерпнул из глиняного горшка горсть соли и бесстрастно втёр её в рану. Рыцарь закричала ещё громче.
Сет отвернулся, чувствуя, как подступила тошнота. Он бросился к своему ведру для уборки и едва успел донести до него свой жалкий обед.
“Я никогда ничего тебе не скажу, тварь!” — выкрикнула рыцарь, по её лицу потекли слёзы.
Сет прислонился к холодной стене и сплюнул длинную нить слюны: “Ну скажи им что-нибудь… Хоть что-нибудь! Они же не остановятся!”
Валин смотрела прямо на него: “Подойди и сядь сюда, мальчик, — она указала на табуретку, прежде чем обернуться к тюремщику. — Я не говорила “стоп”.
Тюремщик оставил в покое руку и разорвал ткань, прикрывавшую ногу пленницы, обнажив её бронзовую кожу. Выхватив из-за пояса нож, он стал методично вырезать ещё одну фигуру, на этот раз на её бедре. Она дыбилась и извивалась, но он крепко держал её за ногу, явно не желая, чтобы его филигранная работа была испорчена. Сет мельком увидел изящную ногу и размер куска, отрезанного тюремщиком. Он закашлялся и хотел вернуться к ведру, но ему на плечо легла рука Валин, скрюченные пальцы сжали его, словно тиски, и заставили смотреть. Его глаза наполнились слезами, когда он снова поднял взгляд на пленницу, а запах, ударивший в нос, выдал, что бедная женщина обмочилась.
Ухватив клещами край лоскута, контуры которого он столь старательно вырезал, тюремщик сжал их так, что костяшки его пальцев побелели. Из-под шлема вырвалось низкое рычание, прежде чем толстенная рука сорвала кожу с её бедра. Крик наполнил подземелье доверху. На свежую рану вновь посыпалась соль, и её вопль перешёл в сдавленное клокотание.
“Я скажу тебе… что ты хочешь знать… пожалуйста… не надо больше”, — выдавила рыцарь между всхлипами.
“Конечно, скажешь, — Валин одарила её нежной улыбкой, какой мать одаривает своего ребёнка за какой-нибудь маленький подвиг. — Ну не томи, расскажи нам. Почему ты здесь?”
Рыцарю Хаоса потребовалось время, чтобы собраться, и, сделав неровный глубокий вздох, она наконец заговорила. Сначала это было больше похоже на бормотание безумца, набор слов, которые не имели для Сета никакого смысла, однако Валин делала заметки на листе пергамента. Всё, что он смог разобрать, это имя Сайлас и что-то о докторе по имени Блайт. Затем рыцарь, казалось, вошла в какой-то транс, говоря о великом существе с щупальцами размером с гору и огромной пастью, которая могла бы поглотить весь мир, если бы оно захотело. Сет понятия не имел, о чём речь, и лишь последние произнесённые ею слова несли хоть какой-то смысл.
“У Сайласа есть план, — пробормотала она. — Я слышала, как он разговаривал с моим генералом. Он собирается захватить этот мир, а когда закончит, направит свою армию против огромного монстра с щупальцами”.
Валин закончила писать и медленно оторвала взгляд от стола: “Это всё?”
Пленница стонала: “Это всё, что я знаю, клянусь. Теперь, пожалуйста, отвяжите меня, чтобы я могла омыть раны”.
Валин кивнула тюремщику: “Ты слышал, отпусти её”.
Тюремщик повернулся, взял голову рыцаря в мощные руки и резко повернул. Раздался треск, и подбородок рыцаря рухнул на грудь.
“Ты свободна”, — прогремел его голос.
Сет сполз со стула по холодным каменным плитам и вжался в угол комнаты. Выступили непрошенные слезы, и он по-детски свернулся в клубок. Мышь вывалилась из кармана и упала на пол. Сет попытался схватить её, но зверёк вырвался из его рук и убежал в щель в стене подземелья, исчезнув из поля зрения.
“Я больше не хочу это делать… Я не хочу работать в подземелье… Пожалуйста, отошлите меня на кухню”, — всхлипывал он, охваченный ужасом от увиденного и отчаянием от того, что его единственный на свете друг только что сбежал.
Валин усмехнулась, сворачивая свиток: “Но мой мальчик, ты никуда не можешь пойти, пока не уберёшь этот беспорядок. И вообще, подземелье — лучшее место, на этих кухнях сплошная грызня!”
Сет бессильно смотрел, как они уходят. Он повернулся к мёртвому рыцарю. Кровь капала из её обмякшего тела и собиралась в лужицы. Очередной бардак, который нужно убрать. Всё это нужно смыть. По лицу катились горячие слёзы. Неважно, выберется он из подземелья или нет, ему никогда не смыть эти воспоминания. Никогда.
Оригинал поста: ЗДЕСЬ
Подпишитесь, чтобы всегда быть в курсе новостей вселенной Splinterlands!
Доступная торговля токенами DEC и SPS на платформе RUDEX
@splinterlands, как жутко, ужас!