Бабушкины сказы.Как вступали в колхоз и пухли с голоду

Как вступали в колхоз и пухли с голоду.

Моей бабушке 92 года. Это почти целый век. У неё прекрасная память и она невероятный рассказчик. У меня большое количество диктофонных записей, которые постепенно переношу на бумагу. С сохранением оригинальной речи. Буду делиться её сказами с вами.

В последнее время с придыханием говорят каким прекрасным хозяином был Сталин, какой огромный скачок в развитии совершила наша страна в то время. Бесспорно, так оно и было, но какой ценой?

Сказ первый

А как вы в колхоз вступали?

Как-как?

Вы же вступали тоже в колхоз?

Ой, Господи! Да что там, уступали. Кто там уступали нас? Заехали прям рядом. Два человека у нас только не уступили, единоличниками осталися. А эти усе. Так с нами и не успрашивались. Это у тридцатых годах было, двадцать девятый, тридцатый год. У нас было уже две лошади, а лошади было… Их ища редко, но есть! Красныя пятна и белыя. Вот есть такие жеребяточки. Красныя пятна, как коровы. И у нас такие-то лошади были: красныя! КрасивЫ! Ни у кого не было. Это бабушка дала жеребёночка, а она таких-то и ожеребила. И вот, шесть овец, две лошади есть. Прям рядом ехали, забирали и сводили. Раскулачивать кого – так хатёнку разОрять, привезуть на базу или бедному комуй-то отдадуть. Комитет бедноты был, назывался, и вот постановять: у тебя хатёнка плохая, богатого выселили, а какой он богатый? У нашей деревне выселели ни за что ни про что: дед жил с сыном, вот эта вот была, машина, чем зерно молотят. Отец делал её! Ну. И за енту машину выселили. А Бурого тоже кулаком посчитали, семью: у них рушка была, пшено рушить. Вот какие енто были кулаки. Что у их, земли были, как ища? Котекжи ли стоять у их? Такий-то хатёнки, как у во всех. Да так… И усё, приехали, овец, лошадей забирали. Под нами, иде мы жили, там было очень много лесу. Липы были, осинки унизу. Берёзок не было. Осинки уверху были. Прям молодые ребята приезжають, пилють, не успрашиваються с тобой: повезли! На базу, тут строють. Дворы строють, усё. Не, никто с нами не успрашивался. Постановили, и усё. Ну я, сколько ж мене было? А почемуй-то я помню, лошадей забирали… Ну, мне четыре года, пятый был. А я помню. Лошадей помню, помню, как пилили лес. Усё помню. Пятый годок мене был. Я с двадцать шестого, а это тридцатого.

А потом, у тридцать шестом – голод. У тридцать восьмом – тоже неурожай какой-то.

А помнишь, ты рассказывала, как пухли с голоду?

А?

Ты рассказывала, как детишки раздувались от голода.

О… Это, наверно, уже… да, в тридцать восьмом. Под войну. Да. Раздувались. Дети умирали. А хитро. Ой, а мы, дурачки были. Вот выйдем коров встречать вечером и глядим друг на друга: вот у кого глаза опухли, а мы хохочем! Мы не опухали. Неее, нас мать сберегла, не. Не опухали, у нас корова была, она молочка… Ну, наша мать, она была… и топлёночки, бывало, сделает… Ну, а у соседев коровы не было, как ищас помню. Ну пережили, только глаза поопухли, одни прорезочки. Руки раздулИсь, лопаются, а из них жидкость текёт. Не кровь, а вода какая-то. Выделялась. А мы с дури хохочем! Нам хитро. Ты глянь. И вот глядим друг на друга. Семечевы два одувались, да. Раздуются, прям лицо чего-то такое делается, а глазки еле смотрят.

Колоски стали, потом, ну, вот в эту пору, уже стали молотить, а мы пойдём… Ой, строго было! Колосков таких мешочки холстинные нам дадут. А мы колоски эти… уже после, как свяжуть, перевозять всё, а мы колосочки эти собираем. И то прямиком едет бригадит этот или объездчик: «Несите на базу! Несите на базу!» А мы – кто куда: кто туда бегить, кто туда бегить с этими мешочками. Ну, принесём домой, мать его на солнышке посушить или на печку… Печку-то круглый год топили. И летом топили. Еду ж готовят, у печке. Вот придёшь вечером… Наша, она, мать, не знаю… у ей редко когда суп прокисал. Она посуду, бывало, вымоеть, на солнышке выжарить. А как бываеть, вот, некоторые бабы: помоеть холодной водичкой и опять у ей суп сварить, она и закисала. Или, мож, плохо топили. Ето ж собираешь коровий помёт, Миша, видишь – кучка сухая, а мы собирали у мешок, у печку – топили. И хорошо горел! Да, лучше соломы-то, тёпло.