"Уходящее"

Осень 1937 года, когда я начал учиться в 8 классе, была насыщена многими событиями, главным из которых, пожалуй, была избирательная кампания в первый состав Верховного Совета СССР по новой, как тогда её именовали, «сталинской» Конституции, принятой 5 декабря 1936 года.

…Горьковская (ныне – Нижегородская) область входила в один округ в Совет Национальностей. Кандидатом в депутаты был Валерий Павлович Чкалов, уроженец села Василёво, волжанин, нижегородец. От него все были в восхищении. Из-за его сотоварищи перелётов. И вот к нашей радости в один из солнечных дней октября 1937 года Чкалов прилетел на небольшом самолете на окраину села Дальнее Константиново.

На ту луговину (между Дальним Константиново и Кудрино), где приземлился знаменитый лётчик, народ слетелся мгновенно. Прибежали и руководители района. Именно прибежали, так как легковых машин было всего две: одна в райкоме, другая – в РИКе (районный исполнительный комитет); и как на грех обе оказались в районе.

Встреча была веселая, бурная.

Мы – ребятишки – крутились около Чкалова и самолёта. Ведь самолёт впервые прилетел в Дальнее Константиново. И с кем? – с самим Чкаловым! Причем с ним больше никого не было. Чкалов, шутя вроде, предложил: «Ну, кто хочет прокатиться со мной на самолёте? Эх, с ветерком полетаем!»

Люди от неожиданности примолкли, и вот так сразу желающего полетать не нашлось. Вероятно, по некоторой боязни, но старшие сельчане явно не спешили изъявлять такого рода желание. А ребята помоложе, хоть были и не из робких, тоже не стремились «поперед батьки» в небо.

И тут нашёлся один. Среднего возраста. Чкалов стал помогать ему залезть в самолёт, на второе сиденье, что позади места лётчика. И каково же было моё удивление, когда я узнал в «пассажире» своего отца. Он – небольшого роста, щупленький, в защитного цвета гимнастерке и зелёных галифе (любил полувоенную форму) – сел на заднее место в самолёте. Чкалов что-то ему говорил и помогал закрепиться ремнями, а потом и сам сел на место спереди. Попросил оставшихся на земле крутануть винт самолёта. Тот закрутился, «налетел» ветер, полетела пыль… Народ отошел от самолёта, и вскоре, после небольшого разгона, машина была в воздухе. Пролетела немного вперед, потом наклонилась и повернула. И так круга 3-4 над нами и Константиновом. А к концу ещё и покачала крыльями с солидным таким размахом-наклоном… Приземление. Чкалов смеется, отец же, бледный и тяжело дышащий, еле вылезает из своего «гнезда», покачиваясь, отходит от самолета и садится на землю. Короче, видать, слегка поплохело ему с непривычки. Долго потом односельчане посмеивались над отцом. Он же неизменно отвечал, что во время полёта чувствовал себя хорошо. Разве что при разворотах боялся выпасть (забыл, что ремнями пристёгнут). Да и потом… чуть подташнивать начало. Тут он уже, мол, стал опасаться, что может оскандалиться на людях. Точнее, на людей – как сам потом шутил: «Вот ещё не хватало мне облевать стоящих внизу односельчан».

Чкалов ещё человека три покатал, а потом начальство повело его в райком партии, в здании которого на нижнем этаже имелось сравнительно большое (человек на 100, если плотно сесть) помещение кабинета партпросвещения. Я тоже туда прошмыгнул и забился в угол.

Чкалов рассказывал о себе. Много шутил. Говорил просто и ясно. «Свой мужик. Рубаха парень!» - говорили потом мужчины.

Вот так первый и последний раз я видел Валерия Павловича Чкалова. Потом – лишь в виде памятника «Великому лётчику нашего времени» у кремлёвской башни города Горького (сейчас – Нижний Новгород), на Верхне-Волжском откосе, от которого вниз в 1943-44 годах руками горьковчан была построена довольно-таки протяженная лестница – спуск к Волге. Красивая лестница (особенно если смотреть с парохода, плывущего по реке), с 510, как я в своё время посчитал, ступеньками, четырьмя площадками и двумя кругами в верхней части, как бы составляющими цифру 8. А наверху – Чкалов.

 

 

(фотографии честно взяты тут)

 

--

Это из воспоминаний моего деда.

К чему?

Да так – сидишь, бывает, читаешь всякие Интернеты, ну и невзначай набредаешь на статью про Чкалова, а там, например, сказано: «В 1932 году НИИ ВВС был переведён с Ходынского поля в Москве на аэродром в районе города Щёлково Московской области». Потом поднимаешь взгляд и… перед тобой то самое Ходынское поле. Москва она такая – с высокого этажа, особенно с Сокола, Ходынка хорошо видна. Пусть даже сейчас вкруг её и натыкали высоток. Да и саму наполовину застроили…

Лётчик потом не раз на Ходынский аэродром (уж сколько лет «Аэропорт») возвращался. Собственно, при испытаниях нового самолёта, И-180, проводившихся на этом самом аэродроме Чкалов и погиб – трагедия случилась недалеко от Ходынки в декабре 1938-го. То есть немногим более года после того, как мой дед, по сути, пацаном видел легендарного лётчика, катающего моего прадеда на самолёте.

Так вот – смотришь ведь ты из окна квартиры деда, чьи воспоминания приведены выше. Ушёл он в 2016-м в возрасте 93 лет. А прадеда, который с Чкаловым на самолёте летал, ты при жизни застать не успел – только на фотографиях видел…

Так порой и пробрасывается связь от какого-нибудь там Дальнего Константинова 1937-го года до «какой-нибудь» там Москвы 2019-го. И если отбросить всякие вполне себе рациональные и/или рационализирующие размышления, почему подобная связь возможна, а кто-то скажет и вовсе – банальна, то нет-нет, а и подумается: «Чудны дела Твои, Господи!»