💥 Из жизни столичных коммуналок

А из нашего окна
Площадь Красная видна!
А из вашего окошка
Только улица немножко.
(с) С.В. Михалков

Многие из нас помнят этот незамысловатый стишок и наверное даже не задумывались из какого это дома ребенку была видна Красная Площадь?..

Если кто помнит, я уже писал про Зарядье где раньше были торговые ряды, но, несмотря на колоссальное сопротивление лавочников в 1893 году на месте бывшего торгового рынка построили Верхние торговые ряды – 3-х этажное здание будущего ГУМа.

Торговля там сначала не задалась, но потом пошла бойко, до тех пор пока не случилась революция, а за ней и национализация. Сейчас уже мало кто знает, что в этот период самые бедные слои населения начали расселять из ветхих бараков и с окраин города в жилые квартиры доходных и купеческих домов в самом центре Москвы, создавая в них коммунальные квартиры. Но не только в жилые дома шло переселение! Селились в кельях монастырей, внутри самого Кремля, даже в не отапливаемых кремлевских башнях, в Политехническом музее, в гостинице Метрополь, везде, где только было воможно. Появились жильцы и не 3-м этаже Верхних торговых рядов, в которых на первом этаже был магазин, а на втором разместились различные конторы со сложными аббревиатурами, такими популярными в то время. Те кто живет в Питере наверное тоже про подобное расселение знают, например, сравнительно недавно - в 2011 году, прошло последнее расселение жилого дома в Петропавловской крепости. Но вернемся к жильцам ГУМа…

С ГУМом происходили постоянные изменения, то открывали разные магазинчики на первом этаже, то закрывали и делали конторы, то опять открывали, то переселяли жильцов из необорудованного жилья, то вновь создавали коммуналки.

В итоге в 1920 годы в хоть как-то отремонтированные коммунальные квартиры заселили семьи Наркомфина, Наркомзема, НКВД, ВЦИК и Наркомата культуры. Отдельных кухонь и туалетов не было – готовили на плитках у себя в комнатах, а туалет был один, общественный.

Вот что пишет в своих воспоминаниях одна из жительниц таких квартир Элеонора Гаркунова, преподаватель испанского, которая прожила в коммуналке в ГУМе первые 25 лет своей жизни, с 1928-го по 1953-й год:

«В 1930-е и 1940-е годы ГУМа как чего-то единого не существовало, это был набор совершенно разных образований, собранных под одной крышей.

Во-первых, торговля: магазины всегда были, но они располагались только на 1-м этаже второй и третьей линий. Торговали разными материалами (тканями), канцтоварами, со стороны Никольской был продовольственный магазин, половину его занимал цековский спецраспределитель, а в другой половине — обычный магазин.

В 8 утра, когда открывались магазины, на весь ГУМ раздавался топот ног, дежурившие с ночи люди спешили занять очередь в отделы — даже в нашей комнате было слышно. По этому шуму мы определяли время (а еще по кремлевским курантам, которые были видны из окна). Хотя давки в ГУМе тогда не было. После войны многое вообще можно было купить без очереди.
На втором и третьем этажах помещения снимали самые разные организации — тут были, например, курсы иностранных языков (когда я поступила в иняз, я даже их посещала, чтобы подтянуть свой испанский), про поликлинику я уже говорила, еще была типография на первом этаже на углу Ильинки и Ветошного.

С началом весны начинал работать фонтан в центре ГУМа, а на балкончике над ним играл духовой оркестр, как в городских парках. Кстати, один из магазинов возле фонтана был комиссионным, со всякими изделиями из драгметаллов. По слухам, в нем распродавалось имущество «врагов народа». Я там однажды купила в подарок маме серебряную ложечку, в обычных магазинах таких вещей не было.

В Демонстрационном зале был зал совещаний, но еще он функционировал как клуб для цековских работников первой линии — довольно часто там устраивали концерты и показывали кино, в этих случаях нас, жителей ГУМа, тоже туда пускали.

Мы, конечно, жили на Красной площади и могли гулять в Александровском саду.
Близость к Кремлю меня тогда не особенно волновала, все это казалось естественным. Ильинка была правительственной трассой, ночью я иногда просыпалась от того, что на Спасских воротах звенел сигнальный звонок, и из Кремля выезжали правительственные машины, под нашими окнами они проносились в сторону ЦК на Старой площади, или раздавался цокот копыт конной милиции. Поэтому на улице всегда дежурили «товарищи в штатском», я их всех прекрасно знала в лицо, а они — меня. Однажды мама выставила сушиться на подоконник мои валеночки, а их сдуло вниз — сразу же прибежали с проверкой испуганные «товарищи», маме даже пришлось писать объяснительную.

Начиная с 1936 года во время парадов на Красной площади, то есть несколько раз в год, в нашей комнате непременно сидел военный, в его обязанности входило следить, чтобы никто из взрослых не подходил к окнам. Но я же была маленькая — и мне они всегда разрешали подсматривать: я ложилась на подоконник и смотрела во все глаза, как из Спасских ворот выезжает Ворошилов на белом коне. Когда я уже училась в инязе и вместе со всем институтом ходила на первомайские демонстрации, то, пройдя по Красной площади мимо Сталина, стоящего на мавзолее, я могла сразу пойти домой.

Никто не удивлялся тому, что я живу в ГУМе. И в 1930-е годы, и особенно после войны в Москве где только люди не жили, по-всякому. Жильем в ГУМе никого было не удивить. Наоборот, мои друзья любили у нас бывать, моя мама устраивала такие интересные вечера. И гостей не смущало, что туалет общественный и хозяйка просит оттуда еще и ведерко воды захватить.
В 1953 году, когда на этом месте решили открыть универмаг, в здании проживало 22 семьи — ни много ни мало 85 человек.»

После открытия в 1953 году Главного Универсального Магазина всех его жителей расселили в другие дома и на этом житейская история ГУМа закончилась…