Автор: Дмитрий Стаин
Группа: Вконтакте
За тридцать лет работы трактирщиком, мне пришлось увидеть немало разных лиц - как местных жителей, так и заморских гостей - и выслушать сотни историй. Были у моего трактира и постоянные посетители, что приходили пропустить кружку хмельного напитка каждый вечер. Один такой завсегдатай, человек не простой – королевский палач, оставил в моей памяти глубокий след. О роде своих занятий он поведал мне по-секрету, ведь перед выходом на эшафот палач неизменно скрывал свое лицо под маской.
Работу свою королевский палач любил, он искренне считал, что совершает благое дело, ежедневно избавляя наш мир от преступников законов человеческих и Божьих. Он мог бы ходить в любую другую таверну, но во мне нашел хорошего друга и ему нравилось мое пойло. Еженедельно, каждую пятницу, он приходил ко мне, и мы коротали вечер за разговором. Долгие беседы с этим человеком стали для меня чем-то настолько привычным, что когда он не появился на пороге таверны в очередную пятницу, я это сразу заметил. «Наверное, он устал – этот месяц работой палача не обделил. На эшафоте попрощалась с жизнью масса язычников, ведьм и пиратов, оскверняющих наши земли», - подумал я тогда.
Мой знакомый пришел через неделю. Время на часах перевалило за полночь. Глаза его опухли и покраснели от слез. Он сел в самую темную часть трактира, куда совсем не попадал свет. Впервые я видел его таким разбитым. Трактир пустовал и я, прихватив две кружки эля и свечу, подсел к своему приятелю.
Он сразу же нахмурил лоб, показывая явное недовольство.
- Что случилось, приятель? - Задал я ему вопрос. - Непривычно видеть тебя таким.
С ответом палач не спешил – сначала залпом выпил кружку хмельного напитка. А после начал свой рассказ.
***
После трудного рабочего дня, я направился к себе домой, чтобы переодеться. В моих руках был мешок с вещами, которые мне нужно было отстирать от крови казненных. В тот день я отрубил с плеч пятнадцать голов, восемь человек выпорол кнутом и сжег трех ведьм. На улице уже стемнело, краем уха я уловил звук чьих-то шагов. Намерено свернув в первый попавшийся переулок, я убедился, что за мной кто-то идет. Спрятавшись за углом, я стал ждать. Шаги приближались. Когда преследователь поравнялся со мной, я схватил его и прижал к стене. Скинув с лица неизвестного капюшон, я обомлел – передо мной оказалась необычайной красоты девушка. В чертах прелестного лица, я узнал свою подругу детства Айлин.
- Здравствуй, Ивейн, - сказала она мне, улыбнувшись.
- Айлин, ты все-таки вернулась в город, после длительного отсутствия, - ответил я и обнял её.
Когда-то я был безответно влюблен в неё. В то время чума охватила целые государства, она и её родители уехали. Айлин случайно увидела меня, когда я покидал королевский двор. Ей негде было остановиться, и я предложил ей пожить у меня. Взяв мешок у неё из рук, я повёл её к себе. Мы разговаривали до глубокой ночи. Уступив ей свою кровать, сам я переместился в комнату для гостей. Для меня было важно, чтобы Айлин было удобно.
В какой-то момент я заснул. Спалось мне плохо, наверняка причина этому - моя работа. Проснулся я от того, что в дверь кто-то постучал.
Поднявшись со своего ложа, я подошел к двери. Открыв её, перед собой я увидел командира городской стражи в компании двух солдат.
- О, привет Ивейн! Так вот, где ты живёшь, - сказал стражник, заглядывая мне за спину.
- Чего пришел то? – Спросил я.
- Да, семью одну рано утром вырезали, а их ребёнка похитили. Мы тут обходим дома и подвалы, - ответил он.
- У меня искать точно нечего, - сказал я не без раздражения в голосе, но в душе мне было очень жаль погибших. Я верю в правосудие - преступник совершивший такое, должен понести наказание.
- Ладно, увидимся еще, - попрощался начальник стражи и ушел вместе со своими подчиненными.
Я прошел на кухню и поставил варить похлёбку на завтрак. Айлин, видимо, еще не проснулась – из-за плотно закрытой двери в спальню не доносилось ни звука, ни шороха. Спустя полчаса, я накрыл на стол и, устав от ожидания, аккуратно постучал в дверь своей спальни.
- Я сейчас выйду, - крикнула мне Айлин. Вернувшись на кухню, я сел за стол. Через несколько минут ко мне присоединилась Айлин – ее волосы были уложены в безупречную прическу, а платье подчеркивало идеальную фигуру. Мы позавтракали вместе, и я стал собираться на работу. На тот день у меня была назначена публичная казнь язычников, схваченных и закованных в кандалы накануне. Айлин проводила меня до порога. Прощаясь, она подарила мне поцелуй - приятный и необычный. На работу я не шел – парил, окрыленный нежданной лаской. Я мечтал о том, чтобы этот день скорее закончился, и я смог вернулся к Айлин. Я решил, что при таком раскладе мы скоро поженимся, и она родит мне детей. Эх, грёзы!
Через час, я уже лишил голов трёх дезертиров. Один из них успел плюнуть в лицо священнику, который просил у Бога отпустить ему грехи перед смертью. Скоро у площади стали собираться люди, чтобы посмотреть, как сгорят женщины, которых обвинили в колдовстве.
Первой ведьмой была Агнесса Генше, жена ткача. Она одна не испугалась, когда на крестинах черная кошка вскочила на стол. Пока все остальные гости сидели, ни живы, ни мертвы, Агнесса и бровью не повела, продолжая спокойно пить из своей кружки. Какие уж тут сомнения - самая настоящая ведьма! Я верю в правосудие. Она безумно вопила, когда горела заживо, а, значит, душа грешницы очищалась огнем.
Вторая ведьма была чертовски привлекательной молодой женщиной копна огненно рыжих волос до пояса и огромные зеленые глаза сводили мужчин с ума. Ее колдовские чары пленили сердца многих достойных мужей. И благодаря доносу, оскорбленных жен, распутница предстала перед справедливым судом. Она верещала от боли, когда огонь забирал её к себе. Да, простит, ей Бог ее грешную душу!
Толпа возбужденно кричала - ведьмы одна из самых страшных бед для народа. Я не испытывал к ним жалости, я верю в правосудие. Наконец, из темницы на телеге вывезли последнюю ведьму, приговоренную к сожжению. Пока народ забрасывал её тухлыми овощами и бранью, я развешивал цепи на столбе и обложил его хворостом и соломой.
Третьей ведьмой оказалась безобразная старуха, пока я вытаскивал ее за скрюченные руки из телеги, она плевалась и приговаривала что-то омерзительное в сторону клянущей ее толпы. На эшафоте она посмотрела мне прямо в глаза через прорези в маске и скрипучим голосом сказала:
- Одурманили тебя!
Я промолчал в ответ.
- Не сможешь ты меня сжечь, - прошипела она.
Я все еще молча делал свою работу, но заковывая руки старухи в цепи, ослабил петли. Мне велел это сделать внутренний голос. Хворост мгновенно вспыхнул, от брошенного мной факела.
- Она тебя одурманила! Я помогу тебе! - Кричала, брызжа слюной, старуха. – Сестра, спаси меня!
В толпе поселилась паника – люди испуганно перешептывались и оглядывались. Тело ведьмы вспыхнуло столбом пламени, из которого вылетела крупная ворона и исчезла в облаках. Любопытная толпа в панике разбежалась, я остался у эшафота один. Я спокойно дождался, пока огонь полностью прогорит, собрал и развеял прах ведьм над площадью. Ничто больше не напомнит об богохульных делах этих пособниц дьявола.
По дороге на рыночную площадь, я встретил мужиков на телегах – они вывозили падший скот. Купив тушку утки и овощей, я направился домой. У одного из домов раздавались стенания и плачь – снова кого-то убили. Стража теперь усилит дозор и введет комендантский час. Наверняка, это всё происки ведьм. Вопреки моим ожиданиям, когда я вошел в дом, Айлин меня не встретила. Дверь в её комнату была плотно закрыта.
«Наверняка спит», – подумал я. Занимаясь приготовлением ужина, я предвкушал сладкую ночь с Айлин. Когда все было готово, я подошел к закрытой спальне, но, не успев постучать, обнаружил, что стою в луже крови. Она растекалась из-под двери.
Я выбил дверь одним мощным ударом ноги. На стене моей спальни была нарисована пентаграмма, а в ее круге - распято тело ребёнка. Того самого, что искали прошлой ночью городские стражники. Его глаза были вырезаны, живот распорот, потоки крови стекались в кубок, стоящий под телом на полу. Сосуд переполнился, кровь стекала через края, заливая пол. Я бросился вперед, чтобы скорее снять тело несчастного дитя со стены.
- Зачем ты сюда пришел? – Я обернулся на знакомый голос. В дверях стояла Айлин, держа травы в руках.
- Почему ты…за что? – Пытаясь унять бешеный стук сердца о грудную клетку, спросил я ее.
- Эх, Ивейн! Ты бы мог сегодня тихо умереть во сне, от моего яда, но теперь придётся тебя убить иначе, - сказала она и вытянула вперед свою руку. Что-то невидимое вцепилось в моё горло и прижало к стене рядом с распятым ребенком. Из моего носа хлынула кровь, помутилось в глазах, кислород больше не поступал в легкие.
Но все внезапно закончилось, и в дом ворвалась стража. Кто-то вовремя донес о месте нахождения ведьмы – не обманула все-таки меня старуха. Не дай я ей возможности улететь, врядли мы бы сейчас говорили.
В сырой и темной камере темницы Айлин бросилась мне на шею, но я жестко оттолкнул ее. Моя плеть врезалась в ее оголенные плечи и спину, оставляя страшные кровавые полосы. Она плакала от невыносимой боли, и вместе с ней рыдала моя душа. Всю ночь я просидел у темницы. Айлин клялась мне в вечной любви, и говорила, что она готова нарожать мне детей. Обещала мне счастливую жизнь вдвоем, далеко от этих мест. Я не мог удержать слез, слушая ее сладкие речи.
Но вскоре прельстительные обещания сменились гневными ругательствами. Айлин швыряла предметы в дверь, гремела цепями. Дьявольская сила позволила ей скинуть оковы и она, ломая ногти, царапала дубовую дверь темницы. Она оскверняла самыми последними словами меня, людей и весь мир. Потом еще долго кричала что-то на неизвестном мне языке.
Утро выдалось хмурым. Я заготовил на королевской площади солому с хворостом. К месту предстоящей казни стекался народ. Празднично одетые, собирались и представители местной власти: епископ, каноники и священники, бургомистр и члены ратуши, судьи и судебные заседатели. Весь город был наслышан о том, что поймали самую агрессивную ведьму.
Маска надежно скрывала потоки слез на моих щеках, когда я поспешно заковал руки Айлин в цепи на столбе и поджег под ней хворост. Ее полные боли крики и сейчас еще звучат в моей голове. До сегодняшнего дня я жил в королевском замке, и пил отвратительную брагу до беспамятства.
***
Палач замолчал. Я налил ему еще.
- Всё пройдет, Ивейн! - Сказал я.
- Знаешь, когда я пошел записывать её в список казненных, то обнаружил, что это не первая над ней расправа. Ее уже сжигали дважды! Первый раз, когда ей было двенадцать, а во второй - в шестнадцать. Я казнил ее в двадцать семь, - сказал палач и поднялся со своего места. Осушив остатки эля в кружке, он нетвердой походкой направился к выходу из таверны. На секунду задержавшись в дверях, Ивейн обернулся и добавил:
- Видом богиня, сердцем - ведьма. Она обязательно вернётся!
