Вершины ближних деревьев и вообще все вокруг было обыденным. Плескались на ветру листья, пересвистывались птицы, эхо доносило дробный стук дятла.
Возле обгорелого комочка уже бегали хлопотливые муравьи, но на него еще не взбирались, горячо. Это был целый пир для муравьев, гора мяса, которая нежданно-негаданно свалилась на них, придавив пару дюжин, но дав обильную пищу остальным.
«Спрошу у коммунаров», - подумал я и пошел по тропинке. Мне хотелось просто гулять по лесу – роскошь редчайшая в моей городской жизни, и не задумываться ни о чем. Ну что за чушь! Что еще за фениксы, которые не восстают из пепла, как им положено?
Я с раздражением вглядывался в кроны над головой – одной такой птички-мученицы мне было достаточно. И вообще, чем дальше я шел, тем меньше мне хотелось гулять.
У коммунаров я не спросил. Не то, чтобы забыл, а как-то не решился. Чисто интуитивно.
Русобородый председатель повел меня обедать в дом, в котором я угадал столовую. Ел я овсяную кашу, присыпанную зеленью и чесноком. Потом мы осматривали длинные сараи, где в тени на сквозняке сушились травы, развешанные пучками под потолком. Мне показали, где эти травы фасуют. Все было дельно, чисто, травяной дух бодрил. Лишь иногда всплывала в памяти пылающая птица.
К вечеру начали собираться коммунары: бородатые мужики, поджарые и моложавые, и их боевые подруги. Я немного пообщался с ними за ужином. Народ был приветливый, но, чувствовалось, уставший.
В десять в коммуне был отбой. «Режим», - сказал председатель, и мы с ним, почаевничав с несколькими видами меда (от темно-коричневого до совсем прозрачного как клей), разошлись.
Я отправился в отведенную мне комнату в просторном доме председателя через коридор, направо. Подушка и тюфяк пахли свежим сеном. Травяное облако окутало меня, мысли лениво потекли…Материал в голове написался сам собой, он получался в солнечно-медовых тонах. Если бы не горящая птица…
Я слишком много выпил чаю с медом перед сном, поэтому проснулся часа в три ночи. В окно заглядывала ущербная луна. Я вышел в коридор и замер - в комнате, где спал председатель, горел свет, слышались голоса. Вот тебе и режим!
Мне надо было глянуть, нет ли там женщин, и могу ли я выйти в трусах. Да и как на меня отреагирует собака-зверь, мне тоже было интересно. Но разговор в комнате председателя был так необычен, что я резко затормозил у двери, сквозь которую ко мне пробивался свет, и прислушался.
- Сколько можно повторять, - слышался раздраженный неузнаваемый голос председателя,- все должно быть чисто, а если умрут все, кто в этот день были в театре или в церкви, это же наведет на какие-то выводы, начнется расследование. По одному безопаснее. Город большой. Странные смерти, но кто на кого обращает внимание в нынешней неразберихе…Так, с этим все. К пятнадцатому сентября мы должны набрать тысячу. Новые цифры какие?
Один за другим послышались голоса.
- У меня девяносто шесть.
- Сто одиннадцать.
- Пятнадцать. – Послышался неодобрительный гул.
Голос, назвавший последнюю цифру, начал оправдываться, - У меня же окраина, ночью ходят редко, боятся. Самый бандитский район. И много черных попадается.
- Естественно! Кому же, как не черным заглядывать ночью в окна. – Послышались тихие смешки.
Я услышал еще несколько цифр, и председательский голос подбил сумму, - Значит четыреста двадцать девять, и больше месяца впереди. Нужно сделать еще несколько точек, иначе не справимся. Еще человек шесть наймем.
Послышались шаги, скрипнула дверца шкафа, и я рискнул глянуть в замочную скважину.
За столом сидели коммунары, человек десять, сдвинув головы к свету настольной лампы. Лица освещались снизу и поэтому казались зловещими. Никто не курил, но спиртным пахло, хотя бутылок на столе не было. Председатель поворачивался, вытаскивал из шкафа и ставил на стол небольшие черные ящички, размером с утюг.
- Упакуем отдельно и завтра отправим.
- Может и этого? – Один из коммунаров - седой, с очень синими глазами (я обратил на него внимание еще днем) кивнул в сторону моей комнаты. Я отпрянул от двери с глухо забившимся сердцем, и, уходя на цыпочках по коридору, услышал резкий голос председателя.
- Чушь! Ты в своем уме? Я и так еле успел предупредить, когда он в лес поперся. Но, судя по всему, он ничего не видел, иначе – спросил бы… Даже не думай, он должен спокойно отсюда уехать и написать о нас сладкую сказку…
