Елена Костадинова
Опасная привычка заглядывать в окна
Глава 1
Дверь маршрутки мягко закрылась, я остался на влажном тротуаре, постоял, переминаясь и расправляя плечи, сбрасывая с них почти часовой путь. Денек был пасмурный, здания от дождя потемнели, но было летнее воскресенье, людей на улице много, от разноцветных зонтиков рябило в глазах. Медленно прошипел по воде шинами проезжающий автомобиль, из которого донеслась джазовая музыка. И по сравнению с лесом, где я пробыл всю субботу, здесь была привычная цивилизация, а вот воздух вдыхать было противно. Пока я был в лесу, в нашем городе прошел дождь, и очень посвежело, но дышали мы все равно выхлопами, никакой озон не помогал.
Дома я поставил на плиту чайник и позвонил Яровому, с которым расстался позавчера после душевных посиделок. О, мне было о чем с ним поговорить. Меня распирали лесные впечатления. Трубку взяла тетя Люся – мама Валерки – и сказала неузнаваемым, каким-то каменным голосом, которого я у нее никогда не слышал,
- Витя, - сказала она, - с Валерой совсем плохо, приезжай!
Я побежал на маршрутку, которой, конечно, не было, остановил проезжающее такси и долго смотрел на водителя, пока не вспомнил Валеркин адрес… Что значит плохо? Что значит без сознания? Почему? Когда мы расстались, он был совершенно здоров, только пьян как-то уж слишком.
Валерка лежал на диване изжелта-бледный, без сознания. Его волосы облепили лоб мокрыми прядями, за впалыми висками угадывались кости черепа. Он был исхудавший, какой-то незнакомый. Грудь его медленно поднималась, и каждый раз я, застывший над ним в полном недоумении, как зачарованный, смотрел, вдохнет ли он еще раз. Тетя Люся с опухшими от слез глазами сидела в кресле и время от времени спрашивала все тем же каменным голосом, от которого мурашки шли по спине:
- У него ничего не болит. Он ни на что не жаловался. Просто ослабел, лег и уже полчаса без сознания… Что это, Витя?!
- Если б я знал, - я развел руками, на маму было страшно смотреть, - Скорую вызывали?
Выяснилось, что скорую вызвали два часа назад, потом перезванивали еще и еще, но она до сих пор не приехала. Уверен, деликатная тетя Люся, неправильно вызывала.
- Ему еще вчера плохо было, а сегодня совсем слег, - продолжала мама Валерия своим странным голосом. Всегда сдержанная, она и сейчас не изменила себе, а меня бросало то в жар, то в холод, пока я шел к телефону.
Терпеть не могу бряцать регалиями, но тут набрал 03 и голосом, который у меня припасен для секретарш и диспетчеров, произнес,
- С вами говорит заведующий отделом информации газеты «Выбор сделан» Жуков Виктор Иванович. – Говорил я раздельно, и не спеша. Чтобы диспетчер все правильно уяснила.
- Мой коллега, похоже, при смерти, - я как мог, приглушил голос, но тетя Люся услышала и коротко охнула, так, что у меня шевельнулись волосы. Я не хотел себе даже представлять, что Валерка умрет. Чушь какая, в тридцать два умирать!
- Адрес?
Я продиктовал. Через пять минут раздался настойчивый звонок, не оставляющий сомнения в том, что скорая прибыла. Вошли большая женщина в очках и белом халате, который не сходился на пестром платье, и тощий бородач с дипломатом. Он был ростом с женщину, но из-за худобы казался мелким, и халат на нем висел как на вешалке.
Валерке измерили давление, вкатили укол в руку, звякая пустыми ампулами о блюдце на тумбочке, посидели… Но я же видел, что дело плохо. И все, конечно, это видели. Мама Валерки замерла в кресле и, не отрываясь, смотрела перед собой. Толстая доктор кивнула бородачу, и тот расколол еще одну ампулу, и, подойдя, помахал ею перед носом тети Люси. По комнате расплылся запах нашатыря, и мама Валеры очнулась и обвела комнату и нас недоумевающими глазами, потом ее взгляд остановился на Валерке, она все вспомнила и надрывно застонала.
Лицо лежащего Валерки стало сереть. Видимо и толстая медичка это заметила, потому что сказала бородачу: «Корвалол», и тот затряс коричневой бутылочкой над чашкой, стоящей на столе у компа. Потом он тихо, но настойчиво несколько раз повторил, наклоняясь к тете Люсе,
- Это надо выпить…
А толстая докторша увела меня на кухню и сказала: «Похоже, уходит…» Глаза ее за выпуклыми линзами казались огромными, скорбными. - Вы знаете, - сказала она задумчиво - за последнее время у нас уже, наверное, случай пятнадцатый. При полном здравии, совсем молодые. Будто из них душу вынули. Ничего не болит, сердце в норме, все в норме, - подчеркнула она, - а человек уходит…Странные смерти…
Где-то я слышал это словосочетание, где-то совсем недавно, но сейчас просто не мог сосредоточиться и вспомнить.
В кухню вошел бородач, заплескалась вода в раковине. Он встряхнул мокрые руки, оглядываясь в поисках полотенца, и сказал, - Это как на Октябрьской, Люба, помнишь?
Толстая медичка кивнула. - Ну, хоть что-то сделайте, - прошипел я, бессильно опускаясь на стул. Видимо, корвалол не помогал, потому что тетя Люся застонала громче, а я ничего не мог сделать, ничем помочь…
- Я же вам объясняю, - профессионально спокойно заговорила толстуха, - странно все это. У него все в норме. Что мы должны делать? У него ничего не болит, нет внутреннего кровотечения, иначе давление падало бы. У него все показатели в норме.
- Как это в норме, если он без сознания.
Она развела руками, - Я и говорю, странно все это. Ну, что мы можем сделать? Хоть бабку шептуху зови…
При этих словах я вскочил как ужаленный. Миша-экстрасенс! Космосенс, как он с недавних пор себя называет. Я понимал, что цепляюсь за соломинку, но что-то же должен был сделать!
Первое, что сказал Миша, когда вошел и глянул на меня, было, - Жуков, ты чайник забыл на плите, газ не выключил, сгоришь еще.
Я таращился, ничего не понимая, потом махнул на него рукой и повел в комнату, где с восковым, можно сказать, уже мертвым лицом лежал Валерка. Миша крякнул и начал махать над Валеркой руками. Медики молча и, как мне показалось, без осуждения, вышли. А мы с мамой Люсей могли наблюдать, как восковая кожа Валерки приобретает пусть еще не розовый, но уже живой цвет.
- Сейчас я тебе дам несколько номеров, обзвонишь, позовешь сюда, срочно… - сказал Миша, повернув ко мне резко посеревшее лицо с темными подглазьями. Похоже, все живые краски с него сошли на Валерку. И снова сказал,
- Чайник…
Я позвонил по нужным номерам, удостоверился, что люди дома и готовы приехать, вызвал такси и поехал по названным адресам собирать их всех и вести к нам. Все три экстрасенса оказались бородатыми, только две бороды были черными, а одна русая.
Я привез экстрасенсов к Валерке домой и убедился, что ему действительно легче – лицо нормального цвета, только в сознание еще не пришел. Миша сидел в кресле, краше в гроб кладут - желтая маска, обрамленная ассирийской бородой.
Новые экстрасенсы стали вдоль дивана, на котором лежал Валера. Движения их были странными, и если б не видимые улучшения, я бы просто рассмеялся. Первый экстрасенс, который встал напротив валеркиной головы, как бы обнимал ее, не прикасаясь, делая округлые движения, а потом будто сдвинул что-то с его головы и продвинул дальше, к груди. Там это невидимое что-то принимал второй экстрасенс, который с видимым усилием, даже пот на лбу проступил, сдвигал это что-то в сторону ног. У паха невидимое нечто принимал следующий экстрасенс, который двигал это нечто к кончикам валеркиных длинных ног, а потом стряхивал это с рук на пол. Валерка розовел на глазах. А потом движения экстрасенсов стали другими, они как бы надевали что-то на лежащее тело, как будто лепили снежный ком. Зрелище было нелепое, но что самое чудесное, цвет лица у моего друга стал совсем живой. Волосы, еще полчаса назад прилипшие к восковому лбу, вновь топорщились в разные стороны. Запавшие было глаза, сейчас смотрели почти осмысленно. И тут виновник наших переживаний пошевелился, шумно выдохнул и сказал: «Спать хочу». И повернулся к стене.
Мы с мамой Люсей перевели дыхание и улыбнулись друг другу. Миша с коллегами вид имели потрепанный – серые лица, красные глаза. Гуськом мы двинулись на кухню, и расселись кто, где смог. Мама Валерки осталась в комнате, совершенно счастливая. - Знаешь, Жуков, я такого не видел еще, - Миша полез в холодильник, достал пакет кефира, наполнил всем стаканы, - ауры практически не было, пришлось восстанавливать. Шут его знает, что это…
Он недоуменно оттопырил нижнюю губу и макнул усы в кефир, - Сам бы я точно не справился!
Бородатые коллеги-космосенсы дружно закивали.
Никогда я не принимал Мишу со товарищи всерьез. Познакомился я с ним, придя однажды к маме в поликлинику на прием. Она, всю жизнь проработав педиатром, выйдя на пенсию стала терапевтом на полставки. Вот к ней-то на прием и пришел Миша попросить больничный – что-то у него там было с желудком. Миша начал заливать мне про свои экстрасенсорные способности, а я подначивал его и подмигивал маме, которая улыбалась мне одобрительно, но Мише больничный все же дала. Мы вместе с ним потом ехали в автобусе, и он чуток удивил меня, так, самую малость, когда сказал, что я только в прошлом месяце развелся. Он посочувствовал и добавил, что в моем разводе виновата женщина. «Твоя бывшая женщина», уточнил он. Я же тогда подумал, что ему могла об этом рассказать мама, судя по всему, отношения у них были вполне дружеские. И пропустил мимо ушей его слова о женщине – виновнице развода. Только много позже мне стало ясно, что он имел в виду.
Сегодня же вызвал я его просто от отчаяния. И надо же!
Человеком Миша, на мой взгляд, был совершенно несерьезным, помавал руками над истеричными дамами и с аппетитом ел кусок хлеба с маслом и с калорийной черной икрой. Благодаря которой, кстати, полнел не по дням, а по часам. С начала практики пару лет назад, он прибавил килограммов двадцать и постарел лет на десять. И все же он помог…
Слушай, я все понимаю, - кивнул я на комнату, где лежал воскресший Валерка, - но при чем тут мой чайник.
Ага, - ухмыльнулся Миша, - проняло! А ты же мне никогда не верил! – Он расправил плечи, - Теперь убедился?
Нет слов! – покаянно произнес я, - но причем здесь чайник?
Это страшная тайна, я должен был прочитать карму в твоих зрачках, - подвывая, завел Миша, - потом хрюкнул в кефир, - ладно, я к тебе час назад заезжал, стоял под дверью, звонил, там чайник крышкой стучал, и баней из под двери несло. А так как никто не открывал, я понял, что тебя нет. Самое экстрасенсорное в этом случае то, что я к тебе пришел именно сегодня, когда понадобился тебе, - заключил он.
А чего приходил?
Да вот то-то и оно, что просто так… Мимо проходил и зашел. Кстати, чайник уже должен выкипеть, как бы пожара не случилось…
В недоумении качая головой, я закрыл за бригадой космосенсов дверь и пошел глянуть на Валерку. Тете Люсе нужно было на работу, она подрабатывала сторожем в театре, в котором всю жизнь проработала декоратором, сегодня была ее смена.
Валерка сопел, уткнувшись в диванную спинку, я выпроводил тетю Люсю, пообещав, что останусь здесь на ночь, нашел ключи от квартиры в прихожей и вызвал такси. В отличие от скорой, звук подъезжающей машины послышался через три минуты, и я умчался домой. Чайник трещал, вот-вот должна была осыпаться эмаль. Я обвел бессмысленным взглядом потемневшие обои на кухне и конденсат на потолке, выключил газ, решив чайник не кантовать, и на том же такси рванул обратно к Валерке.В комнате ничего не изменилось, Валерка спал, но с каждой минутой все беспокойнее – крутился, вздыхал. На улице было темно, где-то около одиннадцати, я понял, что жутко проголодался и пошел на кухню посмотреть что-нибудь на предмет ужина. На плите стоял борщ, и я определил его на первое. Для второго нашел в холодильнике пяток яиц, и тут сковородка с грохотом вывалилась из рук. В ответ на шум из комнаты послышался скрип дивана.
В дверном проеме, как взъерошенное привидение, возник Валерка,Есть хочу…
Я поставил греться борщ, а пока поджарил яичницу и подсунул сковородку ему под нос. Валерка сонно зевал, но при виде и запахе яичницы, оживился.Больным – экстрасенсов…- осторожно начал я
Каких экстрасенсов? – Валерка воззрился на меня, не переставая жевать.
Ты что не помнишь, что здесь Миша был с коллегами?
Миша…- Валерка проглотил пережеванное, - А… Что-то помню.
Ты вчера с кем пил?
Не пил я вчера, Витька! – Оживший Яровой смотрел ясными глазами. – Мне вчера целый день плохо было, я подумал, может пиво, которое мы в пятницу вылакали – дрянь! Еще о тебе волновался, как ты там, в лесу, отравленный.
- Нормальное пиво. И все у меня в лесу было нормально…
Валерка с ходу ухватил мою интонацию,
- Нормальное пиво. И все у меня в лесу было нормально…
Что-то там было интересное?
Ты как себя чувствуешь? – опомнился я, - тебе, может, разговаривать нельзя, лежать надо…
Да все в норме, аппетит зверский, - Валерка с сожалением глянул на пустую сковородку, отрезал громадный кус хлеба и сразу отхватил половину, - Ну рассказывай, что там было?
А было там все очень странно… «Странные смерти», - всплыл вдруг в памяти голос, который я слышал в лесу, на него наложился голос толстой медички… Да, странные смерти…
Продолжение следует...
