Тихо. Тише!... я сплю... сплю… сплю...
Стоп! Если я сплю, тогда откуда я знаю что я сплю?
Тут я задумался и понял, что в комнате кто-то есть. Окружили.
Открыл глаза. Никого. Кроме бабок. Окружили. Разбудили они меня, будят, покою мне не дают бабки эти. Какие бабки? Нет ни каких бабок.
Нет. Нэма’. Няма. No. Nie. Joh. Жоқ. קיין. 沒有. 아니...
Понял? Нет? Может так: არარის… خیر… لا… いい… え… Понятно? – понятно.
Если понятно, тогда почему они кружат… покою мне не дают бабки эти. Бабулесики. Бабло.
Какое бабло? – в основном бумажное. В кассе? – в массе.
Дальше, не просыпаясь, отказал в кредитах Ротшильдам и Рокфеллерам. Отказал, даже напугал их.
- Хватит деньги у меня выпрашивать-выканючивать! – кричу, – всё. Всё кончилось! Всё кончено! Нет, накормить могу, но денег не дам. Кончились. Были бы деньги, я бы на работу не ходил. И еще раз не ходил. Регулярно и постоянно. Ладно, уговорили, встаю. Счас приду.
И так кричал я и отчитывал Ротшильдов тех и Рокфеллеров, что не заметил Джобса и Гугла.
Стоят как в углу, как обиженные, как в воду опущенные. Обиделись. И я обиделся. Крепче, страшней. Так страшней, что испугался, проснулся, вспомнил, что на работу нужно вставать.
Работаю я на дешевой и мало кому нужной работе. Зато платят. В основном малыми бабулесами. А их всегда не хватает. Пока посчитаешь, половина сквозь пальцы всё уплывает… всё утекает… Весенними ручьями, осенними дождями, летними морями, зимними штормами… А я в этом всём, бумажным корабликом… Мотаюсь, выживаю как могу. Встаю.
Всё встаю, всё приподымаюсь…
Приподнялся. Почти глаза открыл. Почти встал. Почти весь. Почти подумал: пока Ротшильды с Рокфеллерами и Джобсом на кухне греют нам чай, режут бутеры, у меня еще есть пару минут, секундочек, капелек, граммуленек…
Тут меня накрыло, забрало и уволокло.
