Как-то случилось, в начале весны 1983 года, попасть на флотскую гауптвахту во Владивостоке. Там еще со времен Порт-Артура, существовала целая часть на берегу – так называемый «экипаж». Что-то вроде сборно-разборного пункта для военных моряков при формировании или комплектовании команд на корабли.
Бетонная камера четыре на четыре метра, одно зарешеченное окошко , размером с кулак, на волю, другое в двери, чтобы охранники подсматривали. Ни стульев, ни стола, голые стены со всевозможными надписями, типа «ДМБ-70», лишь на ночь для сна, выдавали «вертолеты» - пара сколоченных коротких досок. Эти «спальные принадлежности» за многие десятилетия были отшлифованы до блеска телами «залетевших» матросов.
В этом маленьком закрытом пространстве было напихано 22 человека. Через стену была еще совершенно пустая камера, много больше нашей, с койкой и тумбочкой, но там еще при Колчаке сидел, то ли Виталий Баневур, то ли Сергей Лазо и из нее сделали революционный мемориал, чтобы показывать пионерам по праздникам. Мы же, советские моряки, сидели на корточках, плотно прижавшись друг к другу спинами, практически в темноте и в спертом воздухе. Днем выводили на каторжную работу – таскать огромные булыжники. Причем до обеда вверх на сопку, после обеда наоборот, вниз.
В одну из ночей случился сильный шторм, и ураганным ветром повалило забор вокруг нашей тюрьмы. На флоте порядок должен быть во всем, и чтобы к утреннему разводу не получить нареканий, в четыре часа утра начальство выгнало нас восстановить разрушения. Аврал! Темно, страшный ветер, дождь со снегом как из ведра, гроза. При вспышках молний и прожекторе, зажав в зубах ленточки бескозырок, голыми руками цепляясь за колючую проволоку, по колено в ледяной грязи, таки за пару часов забор выставили на место. В качестве поощрения, решили до обеда не выгонять нас на бестолковую работу по перетаскиванию камней.
Вернулись в камеру. Бушлаты, тельняшки, трусы, все насквозь пропитаны водой. За несколько минут она поднялась до щиколоток на бетонном полу. Деревянные шконки забрали, чтобы не разбухли от влаги. Сидим на корточках, прижавшись друг к другу, трясемся от холода, обтекаем. Как шпроты в банке, только вместо масла вонючая вода. В этот момент, друзья с воли подогнали пачку «беломора», щедро забитого анашой. Раскурили, прогнали по кругу.
Накрыло дурью. Стало хорошо – стены камеры расширились, потолок ушел вверх, решетка на окошке исчезла, посветлело. Вода под ногами потеплела, холод отступил, грусть пропала. Все вокруг стали родными, братьями и просто хорошими людьми. «Тяготы и лишения воинской службы» стойко перенесли. В душе наступила весна и праздник!
