Оценивая это название, вспоминаю старый фильм «Новые приключения неуловимых».
В одной из сцен начальник контрразведки белой армии Кудасов, подозревая Бубу Касторского в сотрудничестве с красными, спрашивает его:
— Как часто, господин Касторский, вы чистили у него (Даньки) свою обувь?
— Вы понимаете, мне трудно сказать, как часто... Я иногда часто чистил, иногда
редко, а когда идёт дождь — я вообще не чистил.
Также и я. Всё зависит от обстоятельств. Иногда я боюсь — например, когда плаваю в бассейне. Иногда нет — когда сижу дома и смотрю на дождь за окном. А когда нет дождя и небо ясное — вообще не боюсь.
Это всё, если воспринимать молнию в её буквальном значении.
Что же касается молний, пущенных Зевсом-громовержцем... так сказать. Разумеется, стараюсь не попадаться им на пути: плачу налоги вовремя (а то придётся платить штраф), не нарушаю скоростного режима (по той же причине), не снимаю квартиры в плохих районах — лучше немного переплатить за безопасность. И так далее. Иду по жизни, пытаясь предугадать, куда Зевс может метнуть молнию.
Есть ли у меня сожаления? В определённых случаях — да.
У нас в школе была шпана. Все об этом знали, и, разумеется, никто с этим не боролся. Да и как? Ведь необязательно же бросать молнии прямо в школе. Можно и после уроков подождать, окружить где-нибудь на пустыре — и там набросать молний.
Тогда я учился в девятом классе. А классом поменьше училась одна очень приятная девочка. Не то чтобы красавица, но, знаете, всё в ней было как надо — и выпуклости, и вогнутости. В первый раз я заметил её на соревнованиях на первенство района. Там я бежал метров триста, бросал мяч и, по-моему, прыгал в высоту. И она тоже выступала за честь школы.
На меня не смотрела, глазки всегда были опущены. Но я чувствовал — что-то между нами дрожало. Потом видел её, ходящую по школьным коридорам: глазки вниз, ножки — так тюк, тюк, тюк, тюк, тюк... Очень тянуло пройти мимо, задеть невзначай и сказать: «Ах, прости, я тебя совершенно заметил».
Однако в этом же самом коридоре я видел «смотрящих», и заговори я с ней — мне немедленно пришлось бы войти в область статического электричества. Таких девочек в школе было не так-то много, и лица, коллективно владевшие молнией, считали её своей по умолчанию.
Однажды я заметил, что моя фотография в физкультурном зале, где я картинно бежал на вираже, пропала. Потом, внизу, в раздевалке, где висели пальто, я обнаружил записку, на которой было написано: «Я так больше не могу». Подписи не было. Была ли она от неё?
Я долго думал, стоит ли игра свеч. Мог ли я рискнуть попасть под удар молнии, да ещё с моим-то пятым пунктом? И, рассмотрев возможные последствия, решил, что не стоит.
Однажды встретил её на пляже — с ребятами из параллельного класса. Мне её представили как девушку одного из парней. Не придурка, а нормального, хорошего парня. Как она тогда извивалась на песке, показывая разные атлетические позы... например, «мостик» в одном купальнике. Очень, очень зрелищно.
Тогда я посмотрел на это, вздохнул — и махнул рукой.
А сейчас изредка вспоминаю и думаю: не зря ли тогда так боялся молний?
