Ну вот новое, или лучше сказать, очередное утро. Артём проснулся не сильно рано, часиков так в десять, с уже привычной и уже ненадоедливой головной болью. Эта боль была расплатой за его дар, или, как его многие называют, шестое чувство.
У Артёма этот дар был приобретённым, а не врождённым. Обзавёлся он им весьма странным способом, когда решил, не дожидаясь ремонтника, починить свой сломавшийся старый телевизор. Поскольку Артём работал электриком, вот он и подумал: а что там чинить?
Достав набор инструментов, Артём развернул старый телевизор и принялся снимать заднюю крышку, но она поддалась ему не с первого раза. Видимо, весь мир был против этого самовольного ремонта, и уже вселенная знала, чем это всё закончится. Сняв заднюю крышку, Артём увидел большой кинескоп и несколько каких-то плат.
— Ну и куда здесь смотреть и что тут сломалось? — Ворча от недоумения, он полез внутрь.
— Что тут сломалось? Может, это или это? О, наверное, это! — радостно закричал Артём. Тут раздался громкий хлопок, и он упал на пол без чувств, потеряв сознание.
Через некоторое время Артём очнулся как ни в чём не бывало, резво подскочил с пола и начал разгонять густой дым в разные стороны руками.
— О, блин, я же его из розетки не вытянул, — с досадой воскликнул он. — Вот тебе и фейерверк на сдачу!
— На этом с меня достаточно, баста, — подумал Артём и начал закручивать заднюю крышку на место. — Пусть спецы с ним разбираются и чинят, мне проще им заплатить.
На следующий день Артём шёл по оживлённой улице, толпа вокруг бурлила. Неожиданно, можно сказать, «как из преисподней», он начал слышать какие-то непонятные и пугающие его звуки. Он начал прислушиваться к ним, и главное — откуда они идут, где их источник?
Присев на скамейку, он услышал в голове какой-то шум и гвалт, было такое чувство, что пару дюжин людей ему что-то говорят, шепчут или орут в ухо.
— Что вам всем надо, что вы ко мне все привязались, что за розыгрыш?! — закричал Артём, схватившись за голову. — Отстаньте от меня!
Он резко подорвался со скамейки и, не отпуская рук от головы, побежал в сторону дома. Зайдя в подъезд, весь шум в голове закончился, как бы это ни было странным. Подымаясь по лестнице на свой этаж, он встретил парочку соседей, и как только они были в поле его видимости, у него в голове снова появлялся этот шум и гвалт.
Зайдя в квартиру, сняв верхнюю одежду и обувь, он проследовал в зал и сел в кресло. Сидел он так примерно около часа, а может и больше, анализируя данную непонятную пока для него ситуацию. — Что это за фигня со мной такая? — наконец произнёс он.
Просидев так до вечера и не шелохнувшись, как статуя, он встал и пошёл в спальню, где, надев пижаму, лёг в кровать и заснул без задних ног.
— Вот и очередной адский день — подымаясь с кровати пробормотал А
Артём шёл по оживлённой улице, и каждый шаг отдавался в груди, как удар молота. Толпа вокруг бурлила: смех, раздражение, страх, радость — всё это врывалось в него, словно радиоволны, от которых нельзя отключиться. Женщина с коляской, спешащая мимо, источала тревогу за опоздание; парень с наушниками скрывал под маской безразличия тоску по кому-то далёкому; старик на скамейке излучал тихую, вязкую печаль. Артём стиснул зубы, пытаясь отгородиться от этого водоворота чужих чувств, но они всё равно просачивались, заполняя его до краёв.
Он остановился у светофора, закрыл глаза и глубоко вдохнул, представляя, как выстраивает вокруг себя невидимую стену. Не помогло. Чья-то паника — резкая, как укол, — заставила его обернуться. Девушка в яркой куртке стояла в стороне, судорожно копаясь в сумке. Её страх был таким острым, что у Артёма заныло в висках. Она потеряла кого-то. Или что-то. Он знал это так же ясно, как собственное имя.
«Не вмешивайся», — сказал он себе, сжимая кулаки. Но ноги уже несли его к ней. Он не мог иначе — это «проклятие» его всегда побеждало.
— Простите, — голос Артёма прозвучал тише, чем он хотел. — Вы... потеряли что-то важное?
Девушка вздрогнула, её глаза расширились. Страх сменился настороженностью, но она кивнула.
— Ключи и телефон, — выдохнула она. — Они были в кармане... я не знаю, где...
Артём закрыл глаза, и хаотичные урывки её паники указывали назад, куда-то туда, к кофейне на углу. Он видел это — не глазами, а чем-то глубже, как будто её сознание и чувство и рисовали ему карту.
— Проверьте в кофейне, — сказал он, открывая глаза. — Они, скорее всего, там.
Девушка посмотрела на него с недоверием, но всё же кивнула и поспешила обратно. Артём проводил её взглядом, чувствуя, как в груди разливается приятная благодать.
— Как же это хорошо и приятно, просто благодать, — подумал он и продолжил свой путь, прислушиваясь к звукам.
Артём шёл дальше, стараясь дышать ровно, чтобы приглушить гул чужих эмоций, который всё ещё пульсировал в его голове. Он научился немного справляться с этим за эти дни, но толпа всё равно была испытанием. Каждый человек, проходивший мимо, оставлял след — как отпечаток на мокром песке. Иногда это были лёгкие касания радости, иногда — тяжёлые удары отчаяния. Он старался не смотреть людям в глаза, но это не помогало: чувства проникали в него, как вода через сито.
На углу парка Артём заметил маленькую девочку, сидящую на краю фонтана. Её лицо было спокойным, но внутри неё бушевала буря — страх, смешанный с растерянностью. Она была одна, и её эмоции кричали громче, чем голоса прохожих. Артём остановился, чувствуя, как её паника сжимает ему горло.
«Не вмешивайся», — снова сказал он себе, но уже знал, что не послушается. Он присел перед девочкой на корточки, стараясь говорить мягко.
— Привет, — начал он. — Ты кого-то ждёшь?
Девочка посмотрела на него большими глазами, полными слёз, которые ещё не пролились. Её страх был таким сильным, что у Артёма закружилась голова.
— Маму, — прошептала она. — Мы гуляли, а потом... она пропала.
Артём закрыл глаза, позволяя её эмоциям вести его. Это было как следовать за нитью в лабиринте. Он почувствовал тепло — знакомое, материнское, — идущее откуда-то со стороны аллеи с каруселями. Мама была там, её тревога за дочку была почти такой же острой, как страх девочки.
— Пойдём, — сказал Артём, протягивая руку. — Я знаю, где твоя мама.
Девочка нерешительно взяла его за руку, и они пошли по аллее. Через несколько минут он увидел женщину, которая металась между аттракционами, выкрикивая имя дочери. Увидев девочку, она бросилась к ней, обнимая так крепко, что Артём почувствовал, как их общая радость смывает его усталость.
— Спасибо, спасибо! — повторяла женщина, глядя на Артёма со слезами благодарности. — Как вы её нашли?
Он только пожал плечами, улыбнувшись. — Просто почувствовал.
Когда они ушли, Артём прислонился к дереву, чувствуя, как силы покидают его. Помощь другим всегда приносила облегчение, но забирала частичку его самого. Он глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и пошёл дальше.
Вечером того же дня Артём спускался в метро. Шум подземки усиливал его головную боль, но он уже привык к этому фону. В вагоне он заметил пожилого мужчину, сидящего в углу. Его лицо было спокойным, но Артём ощутил глубокую, тягучую тоску, которая исходила от старика, как холодный ветер. Это было не просто грусть — это была боль утраты, такая тяжёлая, что у Артёма перехватило дыхание.
Он сел напротив, пытаясь не смотреть на мужчину, но его чувства были слишком сильными, чтобы их игнорировать. Артём кашлянул, собираясь с духом.
— Простите, — сказал он тихо. — У вас всё в порядке?
Старик поднял глаза, удивлённый. Его взгляд был усталым, но в нём мелькнула искра любопытства.
— А ты что, мысли читаешь? — хрипло спросил он, пытаясь пошутить.
Артём слабо улыбнулся. — Не совсем. Просто... чувствую, что вам тяжело.
Мужчина вздохнул, глядя в пол. — Сегодня годовщина. Моя жена... пять лет, как её нет. А я всё ещё жду, что она войдёт в дверь.
Артём не знал, что сказать. Он не мог вернуть жену старика, но чувствовал, что должен что-то сделать. Закрыв глаза, он сосредоточился на эмоциях мужчины, и вдруг в его голове возник образ: маленький цветочный магазин на соседней станции, где старик когда-то покупал жене её любимые ромашки.
— Вы покупали ей цветы? — спросил Артём. — Ромашки, да?
Старик замер, его глаза расширились. — Откуда ты...
— Пойдёмте, — предложил Артём, вставая. — Я знаю место, где их продают.
Они вышли на следующей станции, и Артём проводил старика до цветочного магазина. Тот купил букет ромашек, и его тоска, хоть и не исчезла, стала чуть мягче, как будто кто-то накрыл её тёплым одеялом. Старик повернулся к Артёму, сжимая цветы.
— Не знаю, как ты это делаешь, парень, но... спасибо. Это как будто она снова рядом.
Артём кивнул, чувствуя, как его собственная усталость усиливается. Он попрощался и вернулся домой, где рухнул на диван, словно выжатый лимон. Но в груди теплилась искра — та самая благодать, о которой он подумал утром.
Прошёл месяц. Артём всё ещё боролся с головными болями и усталостью, но он начал понимать, что его дар — не только проклятие. Каждый раз, помогая кому-то, он чувствовал, как его собственная жизнь наполняется смыслом. Он стал выбираться в город чаще, уже не прячась от толпы, а ища тех, кому нужна помощь. Он не мог спасти всех, но даже маленькие поступки — найти потерянные ключи, воссоединить мать с ребёнком, подарить старику момент утешения — делали мир чуть лучше.
Однажды вечером, сидя в своей квартире, Артём смотрел в окно на огни города. Шум в голове утих, и он впервые за долгое время почувствовал покой. Он вспомнил девочку из парка, старика из метро, девушку с ключами и десятки других, чьи лица теперь были частью его жизни. Его дар требовал платы, но он больше не хотел от него избавляться. Это была его сила, его способ оставить след.
— Может, и не так уж плохо быть таким, — пробормотал он, улыбаясь. — Вселенная, похоже, знала, что делает, когда устроила тот фейерверк.
Артём встал, заварил себе чай и сел за стол, впервые за долгое время чувствуя, что готов к новому дню. Завтра он снова выйдет на улицу, и, возможно, чья-то жизнь станет чуть легче благодаря ему.
— А это того стоит, — подумал про себя Артём. 😉🤔🤗
@sonya44, Помощь другим всегда приносила облегчение, но забирала частичку его самого. - хороший