Болеро

Завтра меня выписывают. Но радости от этого я никакой не испытывал: за стенами больницы меня никто не ждал. Рядом раскатисто храпел сосед по палате. Вроде бы я уже задремал, когда мне послышалось странное. Я, было, засомневался, не показалось ли. Но звук нарастал и становился все более отчетливым. Не то причитания, не то женский плач, словно кто-то там безутешно тосковал. Сон как рукой сняло: я узнал Ее голос.

Мы познакомились, когда Болеро после долгих и настойчивых прошений была, наконец, переведена в наш отряд. Перед глазами возникла картина нашей первой встречи.

Через полуоткрытую дверь моему взору предстала жгучая брюнетка – глаз не оторвать. Сидя на краешке стола и бренча на гитаре, она напевала хрипловатым голосом: «Помню, ты был Билл, и меня ты любил…». Заметив меня, она продолжила петь, чуть развернувшись в мою сторону, словно для того, чтобы я смог разглядеть ее. Девушка была красива какой-то особенной пленительной красотой, манкостью, что так притягивало к ней. Болеро небрежно скользнула по мне взглядом и… я пропал. Эти глаза цвета бутылочного стекла…наверное, такие глаза должны быть у русалок – как омуты, затягивающие путников в свои темные воды.

Я никогда не встречал такой женщины. Я безнадежно влюбился. Болеро все видела, но взаимностью не отвечала.

Я вышел из палаты, и пошел на звук, сердце мое бешено колотилось. Но сколько бы я ни шел, приблизиться к источнику звука мне не удавалось. Что за наваждение!

Никто не верил, что она так долго продержится там, откуда многие не возвращались. Болеро словно хранил сам Бог. Ни единой царапины в бою. Только шрам от неловко потушенной сигареты. До того момента, когда у провидения не нашлись дела поважнее. В ту роковую осеннюю ночь меня, умирающего, успели вытащить, а Болеро так и не нашли. И вот я, провалявшись несколько месяцев в госпитале, буду жить дальше, а ее больше нет. И зачем мне такая жизнь, где нет Ее?

Вдруг протяжная грустная мелодия прекратилась. Кто-то мягко тронул меня за плечо. Это была Болеро. Она была так близко, абсолютно как живая, и смотрела на меня зелеными русалочьими глазами улыбаясь. Увидев ее, я почувствовал счастье. Думать о том, как и почему она здесь оказалась, что такого не может быть, было выше моих сил. Она пришла за мной! – это единственное, что сейчас важно.

Мне захотелось обнять ее, но она, отказывая и обнадеживая одновременно, мягко отстранилась и сказала: «Еще не время, но уже скоро». И поманила за собой. Да, вот оно решение. Я тоже хочу быть с Ней. Пусть я пожалею об своем поступке, и наступит день, когда я, может быть, раскаюсь, но сейчас я пойду за Ней.

Последнее, что я смутно помнил, уже как в тумане, что на ее руке не было шрама от сигареты, он пропал. «Это не Болеро, остановись!» - услышал я в голове собственный голос, но такой слабый и далекий, что докричаться до меня он уже не мог… Фантом, словно прочитав мои мысли, равнодушно растаял в воздухе, словно его и не было.

Я открыл глаза. Не понимая, где нахожусь, огляделся. Вокруг белые стены, надо мной потолок, взгляд упал вниз, и я с изумлением узнал себя, недвижно лежащего на больничной кровати. А у изножья, никем не видимая, стояла Она и смотрела на меня своими русалочьими глазами и улыбалась.

На следующее утро сосед по палате, растерянно наблюдая, как санитарка застилает соседнюю кровать для нового пациента, поинтересовался, а куда делся старый, которому сегодня на выписку.

«Так сердце у него ночью остановилось, не откачали», - ответила та, отвернулась и продолжила деловито заправлять одеяло. Он потрясенно замолчал. Эту манкую брюнетку с зелеными глазами и низким хрипловатым голосом он здесь раньше не встречал.

Использованы картины Густава Климта "Влюбленные" и Франца фон Штука "Поцелуй Сфинкса"

Для литературного конкурса