Лиадх: сладкое безделие

Луноликие девушки плывут по калькуттским улицам словно в горчичном масле. На конечной трамвая сидят вагоноважатые и кондукторы и делают Ничего. |Mедитативно застыли торговцы старыми пластинками и кассетами. Рабочие сидят вокруг черного провала в тротуаре. В медленном воздухе разлито больше, чем русская лень, больше, чем английское «lazy mood». Здесь сочиться жирный лиадх – то что не имеет перевода.

Лиядх – это эмоция существования без крайнего срока. Это размышление об узоре колониального фасада с осыпавшейся штукатуркой, обхваченном объятиями древесных корней. Это чувство охранника. Это качающийся в глубине старинного раджбари гамак. Отложенный навечно разговор и забытые имена соседей.

Если кто-то скажет, что чувствует лиядх, застыв в удобной позе, просто оставим его. Ему плевать на то, что происходит, будь то цунами или нападения на человечество толпы зомби.

Бенгальцы говорят, что едят пищу, воздух и лиядх. Западный человек поймет лиядх как прокрастинацию, но это не совсем точно. В Калькутте «едят лиядх», когда хотят подумать в одиночестве, снять стресс, уделить время себе, отдохнуть. Лиядх – необходимость, а не прихоть. Его принимают, как ванну. Им наслаждаются.

Мы тоже можем, хотя бы в начале января.