Джеймс Огастин Алоишес Джойс (2 февраля 1882 — 13 января 1941) известен как автор «Улисса», но мало кому он знаком как лирик. Хотя сочинял стихи всю жизнь. Первой опубликованной книгой Джойса стал сборник «Камерная музыка» («Chamber Music») из тридцати шести стихотворений, написанных в 1901-1904 годы. Песни в духе английского ренессанса складываются в цикл любви, начинающейся с неясного томления.
Автор говорил о книге так: «Когда я писал [«Камерную музыку»], я был одиноким парнем, гулял один по ночам и думал, что однажды девушка полюбит меня».
Джеймс Джойс в 22 года
Рукопись могла и не увидеть свет. Она терялась, менялся издатель. Сам автор испытывал сомнения по поводу публикации.
Джойс писал брату: «Это правда, что некоторые из этих пиес вносят некую ироническую ноту в феодальную терминологию любовной лирики, пытаясь её осовременить, но сделано это слишком робко и непоследовательно. Да и какой я поэт!» Станислаус использовал различные доводы, находя благие знаки во всём, и ему удалось настоять на печати.
Первое издание «Камерной музыки» (1907)
Читатели приняли книгу прохладно (за год было продано менее половины первоначального тиража в 500 экземпляров), а вот критикам она понравилась. Эзра Паунд восхищался «тонким темпераментом» этих ранних стихов, а Йейтс описал «I hear an army charging upon the land» («XXXVI: Я слышу: мощное войско штурмует берег земной») как «технический и эмоциональный шедевр».
На русском «Камерная музыка» выходила в составе сборников. Один из них — 2003 года, подготовленный и переведённый Григорием Кружковым
Джойс признавал, что это книга, написанная молодым человеком, но некоторые из стихов достаточно хороши, чтобы быть положенными на музыку.
«Я надеюсь, кто-нибудь сделает это, кто-то, кто знает и любит старую английскую музыку, как я. Кроме того, они не претенциозны и обладают определённой грацией».
Желание автора сбылось. Стихи стали песнями в полном смысле слова. Музыку к ним писали многие композиторы, начиная с Эрнеста Джона Морана, Сэмюэля Барбера и Кароля Шимановского.
А вот, например, «V: Lean out of the window» в исполнении Сида Баррета. Альбом «The madcap laughs» (1970)
Из последних интересных адаптаций — альбом «Goldenhair» 2017 года, куда вошло двадцать одно из тридцати шести стихотворений. Их озвучили известные певцы и актёры под музыку ирландского композитора Брайана Бирна.
Палитра чувств передана через использование различных жанров: adult contemporary, джаз, классика, блюграсс, художественная декламация... Пластинка выпущена на лейбле Node Records.
Приглашаю вас послушать эту камерную историю любви.
Стихотворения в переводе Григория Кружкова
I
Есть воздуха струны
И струны земные,
Глубокие струи,
Где ивы речные.
Там бродит Любовь
Среди сумерек мглистых,
На мантии жёлтой
Увядшие листья.
Играет, играет,
Томясь и тоскуя…
И пальцы блуждают
По струнам вслепую.
II
Вечерний сумрак — аметист —
Всё глубже и синей,
Фонарь мерцает, как светляк,
В густой листве аллей.
Старинный слышится рояль,
Звучит мажорный лад;
Над желтизною клавиш вдаль
Её глаза скользят.
Небрежны взмахи рук, а взгляд
Распахнут и лучист;
И вечер в россыпи огней
Горит, как аметист.
III
В тот час, когда всё в мире спит,
О безутешный звездочёт, —
Ты слышишь ли, как ночь течёт,
Как арфы, жалуясь навзрыд,
Зари торопят ход?
Один, под куполом ночным,
Ты слышишь ли дрожащий звон
Незримых струн — и антифон
Ветров, что, отвечая им,
Гудят со всех сторон?
Ты видишь, как Любовь грядёт
По небу в золотой пыли?
Внемли же зову струн — внемли,
Как льётся музыка высот
На тёмный лик земли.
V
Слышу: запела ты,
Златовласка!
Песня твоя —
Это старая сказка.
Книгу оставил я
На половине,
Глядя, как пламя
Пляшет в камине.
Книгу захлопнул я,
Вышел из дома,
Властно влекомый
Песней знакомой,
Песней знакомой,
Старою сказкой.
Где же окно твоё,
Златовласка?
XXIII
Твоё сердечко — мотылёк,
Порхающий у губ моих, —
Несчастен, если одинок,
Блажен, прильнув ко мне на миг;
Всё, чем на свете я богат, —
Мой хрупкий, мой бесценный клад!
Как в мягком гнёздышке вьюрок
Свои сокровища хранит,
Так я, не ведая тревог,
Не чая будущих обид,
Вложил последний золотник —
В любовь, живущую лишь миг.
XXIV
Медленно она чешет
Длинные косы свои…
Солнце блестит на ивах
И на ресницах травы.
А она всё чешет и чешет
Волосы, не спеша,
В зеркало томно глядя,
Гребнем о шёлк шурша.
Ах, отложи свой гребень,
Дай волосам покой! —
Видишь, застыл влюблённый
В оторопи колдовской,
Заворожён движеньем
Плавной руки твоей,
Взмахом ресниц небрежным,
Тёмным сдвигом бровей.
XXIX
О, что ты делаешь со мной,
Любимая? Твой кроткий взгляд
Мерцает прежней красотой, —
Но что глаза твои таят?
Сквозь зеркала очей твоих,
Сквозь поцелуев нежных дрожь
Врывается холодный вихрь
В наш сад, уже багряный сплошь.
Мне страшен этот буйный пыл,
Бездомной бури свист и вой…
Любимая, я так любил! —
О, что ты делаешь со мной?
XXX
Всё, помню, начиналось так:
Играла девочка в саду;
А я боялся сделать шаг,
Знал — ни за что не подойду.
Клянусь, любили мы всерьёз,
Нам есть что в жизни помянуть.
Прощай! Идти нам дальше врозь,
И новый путь — желанный путь.
XXXIII
Здесь, в этом мирном уголке,
Где нет ни радости, ни боли,
Давай бродить, рука в руке,
Печали не давая воли, —
Дабы не омрачился свет
Любви, которой больше нет.
Шут в жёлто-красном колпаке
Стучит, стучит по шее клёна,
И ветерок невдалеке
Насвистывает оживлённо.
И листья в кронах не грустят,
Что приберёт их листопад.
Вновь ту же затевать игру
Остережёмся, друг мой нежный,
Но, расставаясь ввечеру,
Мы поцелуемся небрежно.
Не воскрешай былых невзгод
И верь: грядущее — грядёт.
XXXV
Весь день в ушах как будто море
Шумит, ревёт…
Так чайка в сумрачном просторе,
Летя вперёд,
Внимает гулу волн тяжёлых,
Кипенью вод.
Один и тот же монотонный
Тоскливый зов, —
Всю ночь я слышу ветра стоны
И шум валов,
Как чайка, что стремится в море
От берегов.
XXXVI
Я слышу: мощное войско штурмует берег земной,
Гремят колесницы враждебных, буйных морей;
Возничие гордые, покрыты чёрной броней,
Поводья бросив, бичами хлещут коней.
Их клич боевой несётся со всех сторон —
И хохота торжествующего раскат;
Слепящими молниями они разрывают мой сон
И прямо по сердцу, как по наковальне, стучат.
Зелёные длинные гривы они развевают как стяг,
И брызги прибоя взлетают у них из-под ног.
О сердце моё, можно ли мучиться так?
Любовь моя, видишь, как я без тебя одинок?
