Всем привет!
Я тут слежу за одним конкурсом рассказов. Устроители обещают победителю 250 долларов, но за каждое предоставления рассказа на конкурс берут 5 долларов. Так что по идеее, если наберется более 50 человек, устроители в плюсе. Это было бы еще не так плохо. Я подозреваю, что победители тоже кто-то из них. Это сделало бы конкурс беспроигрышным. Не знаю, может быть я не прав, но кто будет проверять?
В лбом случае, думаю вам будет любопытно, что пишет народ на другой стороне "Большой Воды". Я взял на себя труд перевести выигрывший рассказ. Он называется: «Силы притяжения».
Силы притяжения
By Judy Keenan
Недавний укол боли в левом плече убедил Бек, что у неё рассеянный склероз. В одно рождественское утро она выпила слишком много французского жареного кофе из нового «Кюрига» и сразу решила, что у неё болезнь Паркинсона.
— Вот и всё, — говорила она ему при каждом новом предполагаемом недуге.
Она прижималась к нему на старом клетчатом диване, пока они смотрели Игру престолов, Во все тяжкие или какой-нибудь другой сериал, который запоем смотрели на той неделе, и плакала.
Он пытался утешить её:
— Всё будет хорошо, Бекс. Тебе просто грустно, но я рядом.
Высушив слёзы, она неизменно погружалась в то всепоглощающее чувство стыда, которое всегда следовало за её рыданиями. Она чистила зубы, ложилась на самый край кровати в десять вечера и ощущала океан утраченной надежды, разделявший их. Она думала о своей бездетной жизни и множестве страхов. Как Джерри может по-настоящему любить её, если она «вся высохла»? Не потратили ли они слишком много денег на ЭКО?
А Джерри тем временем притворялся спящим где-то за милю от неё, размышляя, сколько ещё он сможет выносить Бекки.
Так было не всегда. Он вспомнил, как почти десять лет назад встретил её в парке Роуз, когда она выгуливала своего большого неуклюжего пса на окраине богатого Джорджтауна, где ряды домиков начинались крошечными и становились всё больше к западу. Он тогда решил пройти через парк вместо привычного тротуара — редкий порыв насладиться весенним вечером.
И вдруг он увидел большого бобтейла, несущегося к нему с болтающимся синим поводком. Пёс прыгнул на него с такой радостью, что чуть не сбил с ног. Джерри не особенно любил собак, в лучшем случае — терпел. А вот красивых девушек — очень даже.
— Милый пёс у вас, — сказал он, отряхивая с рубашки следы лап. Поднял взгляд — и увидел тёмные глаза, светлые волосы и Бекки.
— Спасибо. Это Феликс. Простите, вы в порядке?
— У вашей собаки кошачье имя, — усмехнулся он и подмигнул.
После этого он стал специально проходить через парк в надежде «случайно» встретить её. Она отличалась от всех девушек, с кем он встречался раньше. Казалось, внутри неё жила тайная, неистребимая радость. Её улыбка освещала комнату, а смех наполнял его сердце.
Теперь, семь лет спустя, он гадал, куда делось то прекрасное существо, которое спасало потерявшихся собак и махало малышам в колясках. Кто эта плачущая, разбитая женщина, на которой он теперь женат?
Ну и что, что у них нет детей, думал Джерри. После семи лет безуспешных попыток он всё больше черствел к её страхам и ипохондрии, вызванной бесплодием. Мысль о жизни, разделённой с её наполовину пустым стаканом, мучила его. Он подумывал о разводе. Но зачем? Его всё устраивало — достаточно комфортно, просто скучно и чуть-чуть гадко. Он фантазировал о романе на стороне, иногда листал приложения для знакомств, пока Бекки гуляла с Феликсом, но и это казалось слишком утомительным.
С браком приходит багаж, а в её «багаж» входили депрессия, бесплодие, ипохондрия и 75-фунтовый старый английский бобтейл с чёртовым кошачьим именем. Псу было уже почти двенадцать, что, по его мнению, и так чересчур. Сам Феликс особо не раздражал, просто был огромен и постоянно мешался под ногами. Он всегда оказывался впереди, мешая Джерри идти вперёд. И чем больше он об этом думал, тем яснее видел: то же самое делала и депрессия Бекки.
А потом прошлым летом Бекки заявила:
— У меня ГПР, Джерри. Я уверена.
— Что у тебя? — удивился он. — Какого чёрта это вообще значит?
— ГПР. Гравитационное Потерянное Расстройство.
— Да брось, Бекс, даже ты не можешь в это поверить, — он уже не мог скрывать презрения в голосе. Ему казалось, что она его просто испытывает.
— Я знала, что ты не поверишь, — опустила голову Бекки, потом быстро подняла её; глаза наполнились слезами, которые она сдержала, вместе с тем старым знакомым чувством стыда.
Бекки впервые ощутила потерю притяжения во вторник, в удушливо влажный августовский день. Как обычно, она начала утро с крепкого кофе и короткой пробежки с Феликсом. Но в тот день вместо обычного толчка от асфальта она почувствовала лёгкость, молодость. Её шаг стал упругим, почти прыгающим. Она и
Феликс мчались по дорожке быстрее, чем когда-либо.
Позже, смыв пот в душе, она заметила в зеркале, что привычные складки не так обвисли. Грудь казалась чуть выше, чем вчера. Она даже почувствовала радость. К четвергу её ноги едва касались земли — и это начало тревожить. Разве человек должен быть настолько лёгким? Это же ненормально.
— Я сходила к доктору Хартнесу, — сказала она, пока они ждали сигнала микроволновки на ужин. — Он сказал, что я выгляжу прекрасно, даже лучше обычного. Но, Джерри, я тебе говорю: я теряю гравитацию.
— Ну и ладно, Бекс, теряешь ты свою гравитацию, — решил он подыграть. Спорить с сумасшедшей — бесполезно, подумал он. — Слушай, пойдём купим тебе тяжёлые ботинки, например «Док Мартенс». Они удержат тебя на земле.
Он с трудом подавил презрение и выдавил кривую улыбку, думая, что брак — это как изжога: неприятно, но терпимо.
— Да, конечно. Новые ботинки никому не мешали, правда?
Бекки облегчённо вздохнула. Может, он всё-таки верит. Может, заметил, что её ступни едва-едва парят над полом. Сначала ходить стало трудно — приходилось сознательно давить вниз, чтобы нога касалась поверхности. Ей теперь нравилось ходить по нескошенной траве или толстым коврам, особенно босиком — так парение ощущалось меньше. Больше всего она любила пушистый иранский ковёр в гостиной: шерсть приятно щекотала ступни и давала иллюзию связи с землёй.
С неделями, когда жара спала, Бекки стала одеваться со вкусом, подбирая наряды под тяжёлые ботинки, без которых теперь не выходила из дома. Она носила узкие джинсы и просторные свитера с глубокими карманами. Впервые за долгие годы Джерри снова начал замечать в ней мелочи: как она тихо напевает, накладывая макияж, как выстраивает карандаши в ряд и прячет красивые камешки в карман. Эти её причуды перестали раздражать. Он даже снова находил их милыми.
— Знаешь, Бекс, ты как будто изменилась.
— Конечно изменилась, глупенький, я же теряю гравитацию! — рассмеялась она, раскинула руки, закружилась, словно растворяясь в воздухе.
Джерри продолжал игру — и даже начал получать удовольствие. Она выглядела счастливой. Опять начала готовить: вместо замороженной лазаньи из коробки на столе теперь стояли суфле и воздушные бисквиты. Они ели за обеденным столом, без телевизора, делились историями и шутками. Джерри даже набрал пару фунтов, а вот Бекки худела. Весы показывали минус пятнадцать. Наверное, стала больше заниматься спортом, подумал он. Вот почему у неё настроение лучше.
Они перестали спать на разных концах кровати. Ночами они занимались любовью, она смеялась, когда он прижимал её к себе. Они засыпали, переплетясь, тяжесть одеял удерживала её на земле.
Когда осень сменилась зимой, Бекки стало всё труднее оставаться на месте. Камни в карманах пальто били по бёдрам при каждом шаге.
И вот однажды, когда они выгуливали пса, а с неба тихо падал снег, она вдруг сказала с радостью:
— О, Джерри, как же я тебя люблю.
Она нервно перетасовала в руках камешки в карманах.
— Но я не знаю, сколько ещё смогу.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, встревоженно глядя на неё.
Она села на траву и аккуратно развязала шнурки.
— Бекки, надень ботинки. Холодно же.
Она встала и засунула руки в глубокие карманы. Вынула два камня величиной с кулак и дала им выскользнуть. Джерри смотрел, как они упали с глухим стуком. Лоб его нахмурился. Бекки стала бросать камни быстрее. С каждым новым падением она чувствовала, как её жизнь становится легче.
— Ты ведь позаботишься о Феликсе, правда? — спросила она, доставая ещё пару камней. Два новых глухих удара. Камень за камнем — и Джерри видел, как его великая любовь поднимается всё выше.
— Бекки! — крикнул он. — Но я же люблю тебя!
— И я тебя, Джерри. Но я же говорила — у меня ГПР. Просто пришло моё время.
Она посмотрела вниз, наблюдая, как лёгкий снег ложится на его шерстяную шапку. Видела, как он тянется к Феликсу, и улыбнулась:
— Прощай, любовь моя.
