Перестановки в СПЧ

Перестановки в СПЧ –– реакционный и репрессивный акт новых назначенцев в АП. Предлогом послужило активное участие Совета в московских протестах (предлогом, но не поводом; повод прежний –– борьба, нарастающая в ходе развёртывания инфраструктуры трансфера).

Помимо утратившего этим летом (нюх? или тягу к сервильности?) руководства СПЧ, турнули великую Е.М. Шульман.

Может быть, потому, что "володинским политологам" особенно не пристало увлекаться деконструкцией реакционной архитектуры закона, созданной при Володине, при первом же её практическом применении новой Администрацией? Это как если бы сурковский какой-нибудь чеснаков году так в 12-13, при закручивающем гайки ВВВ, подался в рупоры борьбы "за свободу протеста и 31-ю статью Конституции". Своевременно было бы, благородно, но –– некрасиво по понятиям дорогой нашей Системушки. Административного нашего Голема, терракотовой головушки.

Екатерина Михайловна приобрела в последнее время огромный авторитет, в том числе и международный. Это объективный факт.

Обуздать её вольницу академически особенно не ухватишь (на неё, и немного на проф. Соловья, не столь наукообразного поп-протестного политолога при тов. Бабкине, напускали такого занятного товарища Вахштайна, который с непостижимых научных высот автора некоего социологического исследования "Евробарометр", громил в "Новой" популяризаторов политологии за популизм).

Надо честно сказать, что на фоне прочих публичных ученых-политологов (профессора-то они все, и Олег Матвейчев профессор, и Сергей Марков профессор) Шульман наиболее ученая, т.е. старательно-беспристрастная, и вовсе даже не радикальная. Уж того, что у Соловьева каждый день несут "политологи фирмы "Кедми, Ковтун и Ко[мо]", совершенно точно себе не позволяет. Но Шульман же и наиболее открыто, вплоть до прямой поддержки Соболь/Навального/ФБК, привержена либеральному лагерю политически. Разве только Евгения Марковна Альбац с нею могла бы в этом на равных поспорить.

Однако Евгения Марковна уж давно устоявшийся автор с понятными перспективами, а Шульман слушают много, она производит меметику, клуб определенный сложился, если не культ. Перспективы в наш медийный век у такой фигуры могут открыться неожиданные; вот маневр для них ей и сократили.

Екатерина Винокурова же, со всеми ее отчаянными нападками на представителей власти разного уровня, которые она себе несколько даже нарочито позволяла в последнее время (чего стоит один больше-не-депутат Метельский, фактически павший жертвой ее внимания), осталась в рядах СПЧ.

Характерно, что к креатурам Володина относят обеих публичных правозащитниц: и Шульман (специалиста по законотворчеству, чья научная профессиональная деятельность и экспертиза напрямую увязаны с Парламентом), и Винокурову ("Степные люди верят делам!"). Одна уходит, другая остаётся.

Какой вывод? Крутизна угла натянутых вожжей лояльности нынче лежит где-то между этими двумя крайностями: недозволимой прямой практической поддержкой уличного протеста, и дозволенной пусть даже некрасивой публичной истерикой (по личному или по спущенному свыше поводу).

Пусть и политически окрашенная, и вхожая в кулуары, Е.М. Шульман всё же была великолепным членом СПЧ.

С её уходом, однопризывнице ея Е. Винокуровой как бы автоматом установлена новая планка. "Вот примерно посюда придётся прыгать, чтобы действительно всем и всё доказать".

Не знаем, будет ли Катя участвовать в этом негласном зачете, но если будет –– однажды мы по её отставке вычислим новый показатель зазора дозволенного публичному деятелю на момент времени.

PS. Не сомневаемся, что Шульман и без статуса в СПЧ не пропадёт, однако у бродящих по судам дел против их знаменитого "подвала сбора подписей ФБК" могут открыться нежелательные перспективы. Очень хотелось бы, чтобы политологическое и академическое сообщества встретили эти вероятные шаги реакционеров с не меньшими самоорганизацией и единством, чем это недавно делали актёры и журналисты.