Высокое искусство

Многие поют. Кто в хоре, кто на сцене, кто лично для себя, напевает что-то для настроения…

К пению можно относиться по-разному. Одним нравится, другие категорически не воспринимают этот вид искусства…

Да, редко, но встречаются и такие, но среди них есть тоже совершенно разные люди. Для одних пение – лишь череда раздражающих звуков, другие желают слышать лишь безукоризненное пение и морщатся словно от боли, когда слышать фальшивые ноты. Помните, как Иннокентий Шниперсон в фильме «Шырли-Мырли»…

Мне в детстве, когда слышали мои детские усилия, буквально все дружно рекомендовали не петь от слова "совсем". А если я все-таки пытался петь старательно и громко, то и окружающие начинали орать, стремясь меня хоть как-нибудь нейтрализовать.

Поэтому со временем у меня сложилось примерно так:

Я открою вам секрет…
В каждую прогулку
Я беру с собой пакет:
Сыр, поллитру, булку!

И хожу в лесу беспечно,
Наслаждаясь пением!
Ведь у леса бесконечно
Адское терпение!

Да за это пениЁ
Всё б мое семейство
СнЯло со стены ружье,
Совершив злодейство!

А соседи бы пришли,
Хоть их и не звали,
И бутылку принесли,
Спасибо им сказали!

Про конец мой и житьё
Сказ былинный слОжат!
Пенье выносить моё
Только лес и может!

Так что, скажу вам откровенно – петь не умею от слова совсем. Когда в принудительном порядке меня доставляли для участия в хоре, я старательно имитировал пение, открывая рот. Ни мне, ни другим это никогда удовольствия не доставляло.

Единственный случай, когда меня внезапно похвалили за пение, случился на плацу одной воинской части, когда старшина роты, услышав мои рулады на вечерней прогулке, сказал: «Хорошо поешь! Громко!».

От услышанного я остолбенел и еще долго не мог прийти в себя: оказывается есть на белом свете настоящие ценители прекрасного… Вот, хотя бы этот старшина… Сумел услышать что-то такое в моем пении… Может во мне действительно скрыт выдающийся талант, не заметный обычному народу… А только истинным ценителям высокого искусства?!

С этим сомнением я ходит еще некоторое время, до тех пор пока старшина не уволился и я остался один на один со своим талантом…

Но теперь, когда морщатся от моего пения, я ухожу в лес и пою там, никому не мешая… А сам думаю: «Ну что вы понимаете в элитарном вокале? Может у меня бельканто или колоратурное сопрано, или еще чего-нибудь эдакое?! Нет! Не доросли вы до моих художественных высот!»