Мои поэты. (Продолжение)

(С)

Есенин.

    В один из теплых дней моего летнего безделья, в  нашем доме поселился двоюродный брат отца, дядя Володя.
    Я, за свои двенадцать лет существования, ни разу не видел, а только слышал о некоем родственнике, бесконечно путешествующем по стране. Людей подобной внешности обычно показывают в кино, исполняющими главные роли, положительных, до кончиков волос, героев.
     Он очутился в нашей семье, ненадолго приехав уладить квартирные дела, в связи с разводом. Бюрократические процедуры занимали у него пару часов в день, остальное же время он посвящал прогулкам, по знакомым с детства местам.
    Взрослых, занятых на работе, вынужден был заменять я, вежливо приглашенный на эти бесцельные шатания по городу.
     Надежда, отказаться выступать в роли провожатого, исчезла вместе с суровым видом отца, обвиняющего меня в отсутствии гостеприимства.
     На первой же прогулке дядя Володя превратился в искусного экскурсовода. Его взгляд на знакомые с детства места, меня удивил, и все последующие наши гуляния, я ожидал с нетерпением.
     Он обращал мое внимание на ветки дерева, касающиеся воды, камни смотрящие на нас со дна реки, живописные трещины на фасаде дома. Ему удавалось замечать в обычных вещах скрытую красоту.
     Походы по закоулкам города сопровождались бесконечным чтением стихов. Меня поразило, необычайное свойство его памяти удерживать огромное количество текстов. Я, борющийся с двумя четверостишиями, заданными в школе, и запоминающий их, после часа повторения, не мог понять, как в голове способно удержаться такое количество слов. Дядя Володя на мой вопрос ответил, что ничего специально не заучивает. Строчки ему сами запоминаются.
    Стихи были незнакомыми, напевными и необычайно грустными. Все это совпадало с ностальгическим настроением наших прогулок, его внешним видом, и нескончаемой тоской, живущей в глазах. Наверно, поэтому я слушал их, как песню широко открыв рот, все больше проникаясь чувством привязанности к чужому человеку.
    Перед отъездом он мне подарил пятитомник Есенина, сказав, что читал его стихи.
    Я с интересом исследовал содержимое, книг, наткнувшись на строки с ругательствами, мелодично вписанными в гармонию рифм.
    Мне вдруг стало понятно, что стихи - это не только домашнее задание и хихиканье учеников в классе. Это чувства, застывшие в словах, даже в тех, за употребление которых ругают взрослые.
    Дядю Володю я больше не видел. Из подслушанных разговоров, ведущихся родителями в полголоса на кухне, я узнал, что дядя Володя умер. Один, в комнате общежития, скорее всего покончив с собой. Я не стал задавать вопросов на эту тему. Мне не хотелось думать о смерти, ее для меня еще не существовало. Только потом, вспоминая эту историю, я с ужасом понял, что дяде Володе тогда не исполнилось и тридцати лет. Глядя на портрет Есенина, я вижу  дядю Володю, забыв его настоящее лицо.

А в Вашей жизни были люди, изменившие взгляд на поэзию?