Выбор 40

Сфенкл успокаивающе похлопал возбужденного коня по шее. Молодому скакуну был невыносим размеренный неторопливый ритм движения. Ремешок повода болезненно врезался в ладонь дружинникака, пытавшегося утихомирить непослушное животное.

        — Волк тебя задери. — В сердцах ругнулся Сфенкл, с усмешкой посмотрев на Волка. – Я не тебя имел в виду. Назовут же человека звериным именем.

Волк оскалился улыбкой похожей на рычание, удовлетворенно кивая головой.

— Беги, куда хочешь, безмозглый жеребец! — Крикнул Сфенкл отпуская поводья, смирившись с его выкрутасами.

— Ты это про себя или про коня! — Успел вставить Икмор.

Жеребец, почувствовав свободу, замер на мгновение, не веря своему счастью, затем громко фыркнул и бросился бежать, далеко выбрасывая ноги в нескладных прыжках.

Святослав, щурясь, наблюдал, как всадник с лошадью быстро уменьшались, растворяясь в лучах солнца. Степь, уходящая в бескрайние южные просторы, манила своей бесконечностью и свободой. 

Далеко на горизонте показалось несколько точек, движущихся наперерез Сфенклу и очень напоминавших конных степняков.

        — Кажется, мы сейчас станем свидетелями охоты на Сфенкла. — Святослав указал рукой в направлении точек, приобретавших по мере приближения очертания конных людей.

        — А пускай. Ему полезно по загривку получить. — Икмор лениво качнулся в седле, всё же вытаскивая меч.

Волк в очередной раз оскалился, оправдывая своё имя.

— Вперед. — Святослав махнул рукой, готовый сорваться с места, но замешкавшись глянул на Икмора. — Надеюсь ты с нами?

Икмор развел руки в стороны в нелепом жесте. — Всех печенегов передушу, голыми руками.

— Сбежишь, убью. — Князь ударил коня пятками в бока, бросаясь вдогонку товарищам.

Облако пыли проглотило две группы всадников, описывающих круги в еще не начавшемся сражении.

            — Неужели, князь, ты хочешь отрубить мне голову? — Спросил печенег, слегка коверкая слова чужого языка, обнажая ряд белых зубов среди плотного слоя пыли, прятавшего лицо.

            — Не то, что бы очень хотел, но при случае могу и отрубить, коли не признаю. — Святослав приветливо улыбнулся и протянул степняку руку. — Ну, здравствуй брат Куря.

            — Здравствуй, здравствуй, князь. Давненько не пересекались. — Хан почесал гладко выбритую пыльную щеку.

            — Присоединяйтесь всей компанией. Мы собираемся от души выпить и повеселиться. — Пригласил Святослав, пристально оглядев воинов, сопровождавших Курю. Печенеги казались мирными, но в их лицах застыла еле заметная напряженность.

            — Хоть мы и не понимаем вашего пристрастия к одурманиванию себя хмельными напитками, но почему бы и не присоединиться. — Темные, почти черные глаза степняка, хищно прищурились, в лукавой улыбке. — Думаю, старым товарищам найдется, о чем поговорить.

            Святослав с ханом двигались рядом. Дружинники и печенеги держались особняком, за своими предводителями.

            — Все та же компания. — Подметил Куря, оглядев спутников Святослава.

            — Да, долгая дружба, дар богов. Хорошими товарищами дорожу больше, чем собственной жизнью. Зато у тебя постоянно пополнение в свите.

            — Век степняка опасен и не долог. Мы рано уходим в мир духов, поэтому друзья меняются часто.

            — Я завидую твоей свободе. Степь, верные товарищи, чувство опасности, что еще нужно для счастья воину.

            — Я давно тебе говорю, бросай свой вонючий город и присоединяйся ко мне. С таким братом мы покорим всю необъятную степь. Тем более ты с виду вылитый печенег. Только шапку сменить.

            Святослав провел ладонью по гладко зачесанным и собранным в хвост на затылке длинным волосам, представив себя в остроконечной шапке. — Спасибо. У каждого свой народ и своя судьба. Но я всегда помню о твоем предложении.

            — Маленькая просьба, великий князь. — Лукавая улыбка вновь коснулась губ степняка.

            — Чем могу помочь, человеку, у которого для счастья все есть?

            — Наши люди кормятся тем, что продают скот в Киеве, но в последнее время тяжело стало договариваться с купцами. Мало дают за лошадей, за овец.

            — Чем же я тебе в этом могу помочь? Самому купить скот у ваших людей дорого? — Святослав усмехнулся, представляя, как торгуется с печенежскими скотоводами.

            — Иудейские купцы захватили рынок в Киеве. Они решают кому и что там продавать. Выменивают скот у наших людей, почти даром, а потом продают втридорога, хорошо зарабатывая и делая печенегов нищими.

            — Работа у них такая. — Констатировал Святослав, все еще не понимая, какую помощь может оказать хану.

            Разреши нам самим торговать на киевском рынке, минуя иудеев. Пусть у нас будет постоянное место. Без посредников мы сможем продавать дешевле, а получать больше. От этого всем будет лучше.

            — Кроме несчастных евреев. — Святославу было все равно кто, что и за сколько продает на рынке, но он более симпатизировал печенегам, кочевой жизни которых завидовал. Иудеи, ведущие себя, подчеркнуто благочестиво и лояльно к княжеской семье, казались насквозь лживыми.

            — Это важные люди в Киеве, но все же не настолько, чтобы ослушаться князя. — Куря почтительно приложил руку к сердцу, обозначая легкий поклон.

            «Ослушаться князя? Раз плюнуть! Вот ослушаться Ольгу. Это невозможно» - Подумал Святослав, но вслух сказал. — Приезжайте в базарный день. Все устроим.

            — Буду твоим должником. — Хан почтительно склонил голову.

            — Пока нет повода, но я рад иметь в должниках самого Курю.

            Хан усмехнулся, пряча рот за ладонью, одетой в кожаную рукавицу, но лукавые глаза выдали эту усмешку.

            — Бывай, князь. Не грусти по вольной степи и жди в гости. — Куря резко развернул коня и, помахав рукой, помчался растворяясь в облаке пыли.

            — А как же застолье? — Успел крикнуть Святослав.

            — Я передумал. — Прокричал Куря. Его спутники устремились вслед за ханом, словно стая волков за вожаком.

Продолжение