Ночная жизнь
Метро в Стокгольме закрывается в полночь, а движение прекращается в час ночи.
Через несколько минут мы заходили в МакДональдс около станции метро Slussen. Я не ожидала, что во втором часу ночи здесь будет так многолюдно. Потрепанные жизнью и алкоголем мужчины и женщины неопределенного возраста, молодые путешественники с внушительными рюкзаками, усталые пары с чемоданами, одинокие, экстравагантно одетые философы-бродяги — они сидели за столами, пили дешевый кофе с бургерами, негромко разговаривали. Кто-то дремал, кто-то выходил покурить и возвращался обратно, лениво переругиваясь с занявшим его место посетителем. Атмосфера несколько унылая — люди в основном сонные и утомленные. Неряшливый вид заведения в этот поздний час не добавлял уюта: на полу валялись чеки и смятые салфетки, на столах — использованные бумажные стаканы и недоеденные куски.
Днем здесь несколько веселее, да? - мой друг принес нам кофе: черный для себя и капуччино для меня. - Видишь, пара напротив?
Ага, - я кивнула, рассматривая исподволь немолодую женщину с выбритым затылком и небрежно схваченными в пучок синими волосами. Рядом с ней сидел худой грустный мужчина в старомодной дубленке. У нее — нестираная с чужого плеча одежда в стиле кожаных хиппи, броская бижутерия, обломанные грязные ногти с облезлым черным лаком. Он — довольно чистый, с непомятым еще лицом, неловкий в необжитой пока обстановке ночного бездомья.
Я думаю, он был богатым и успешным, но обанкротился. Продал дом, чтобы спасти бизнес. У него в глазах убеждение во временности нынешнего статуса. А что думаешь ты?
Мне кажется, что его жена умерла и он начал пить, имущество отдал детям. В невероятной скорби и тоске он попытался найти утешение на улице, где встретил подругу...
и теперь они вместе охотятся по ночам за одинокими путниками, чтобы разделать их на жаркое и с аппетитом сожрать под утро! А потом до одури и хруста в суставах заниматься любовью и по очереди принимать ванну, наполненную кровью убиенных и съеденных жертв. Я видела их желтые клыки, горящие плотоядным огнем глаза, их пульсирующие вены и грязь под ногтями — это вовсе не грязь, а запекшаяся кровь! Синеволосая людоедка не мигая уставилась на меня. Холодный пот противными пальцами щекотнул вдоль позвоночника — она уже выбрала свою жертву... на дне ее зрачков плескалось отражение огромного блюда с запеченным в соусе барбекю этим самым моим позвоночником с золотистыми ребрышками...
Я в ужасе вздрогнула, опасаясь, что произнесла это вслух. Но мой друг смеялся:
Как это по-женски мило и банально — во всем искать и находить любовь! - голос его звучал иронично и не обидно.
Но я-то знала, о чем говорю. И мне было не до смеха, потому что чей-то настойчивый взгляд упирался в спину... А синяя тетка сидела напротив и, видимо, потеряла интерес ко мне. Она что-то лениво втолковывала спутнику в дубленке, а он обреченно кивал и был еще грустнее.
Кажется, ей нужно было догнаться, — скорее наркотиками чем алкоголем, - а у него закончились деньги, или почти закончились, и он не ел с утра, но уже знал, что придется подчиниться подруге...
Я стала озираться в поисках владельца жесткого, как шуруп, взгляда. И нашла его сразу: через несколько столов, в затененном углу сидел темноволосый мужчина и неотрывно смотрел на меня. «Вот это новолуние нынче! Два красавчика за одну ночь! И оба загадочные, как шарады, которые непременно нужно разгадать. Ах как интересно — кто же этот очередной незнакомец?»..
Выгодно продав жену на запчасти зеленоглазый красавец Олаф сидел в Макдональдсе на станции метро Слюссен. Казалось бы, при тех деньгах, что он получил за сделку, он мог бы сидеть в ресторане Гондолен, который возвышается прозрачной гордой птицей недалеко от Макдака, и с 33-метровой высоты наслаждаться великолепными видами Старого города, набережной Слюссен, черными крышами Седермальма, морем наконец. Сколько раз он, нищий и одинокий, рано потерявший родителей, молодой и голодный, вынужденный продавать себя в темных закоулках Норрмальма жирным распущенным богачам, чтобы купить еды — сколько раз он мечтал, стоя под рестораном, что однажды придет туда с красивой девушкой и закажет самое изысканное блюдо и самое дорогое вино. Он стоял и, задрав голову, глядел на счастливых людей там, наверху, жующих свою еду и даже не подозревающих, насколько они счастливы. А он глотал слезы под урчание голодного желудка и клялся себе, что сделает все возможное, чтобы... И он сделал. Он легко мог бы быть там уже сегодня. С этой милой женщиной, настороженно посматривающей в его сторону. Но Олаф еще не привык к тому, что он миллионер. Деньги тратились с трудом — слишком свежо было воспоминание о ночлежках, о бесплатных столовках для бомжей. Карту бомжепита Олаф мог нарисовать с закрытыми глазами.
Порой ему казалось, что за ним следят... Потом Олоф осознавал, что это он сам следит за собой и по выходным — особенно тщательно: ногти он срезал кухонным ножом, кутикулу отодвигал ложкой, а вилкой прекрасно выковыривалась грязь из-под ногтей. Никто не мог бы упрекнуть Олафа в том, что он не умеет пользоваться столовыми приборами.
Следует сказать, что бедная богатая мертвая жена очень ценила его чистоплотность.
Вспомнив о жене, Олаф вдохнул — белая дорожка кокаина, замаскированная под макдаковский сахар из пакетика, существенно уменьшилась. «Хорошо, что не пришлось разделывать её рыхлое тело пилой», - подумал Олаф. Кстати, отличную пилу можно купить в сети магазинов для мужских развлечений (нужд, удовольствий) Clas Ohlson...
Этот поджарый и хитрый турок, имени которого Олаф даже не спросил, просто забрал у него тело с рук целиком, выплатив за опт кругленькую сумму. Кстати, если вам понадобится кругленькая сумма, турков ищите сами или сходите в Pantbank, где на взаимовыгодных условиях принимают любые ценности кроме духовных.
Мы закрываемся, прошу все покинуть заведение, - работник Макдака бесцеремонно поторапливал бездомных посетителей.
Не спеши, - мой синеглазый герой зевнул и достал сигареты из своего кармана.
О, так у тебя есть сигареты? А почему же ты просил у меня? - удивленно спросила я.
Мне нужно было срочно найти повод, - он улыбался так мягко, призывно-ненавязчиво... а я внаглую не хотела и не могла отвести взгляд от этой улыбки.
Мы встали и пошли к выходу. Краем глаза я уловила зеленый свет из угла, где все еще сидел мой другой таинственный герой...
Куда же мы пойдем теперь? - я поежилась и подняла воротник пальто. - На улице довольно холодно и спать все же хочется.
Вот тут я соврала, ибо спать мне совершенно не хотелось. Мне отчаянно хотелось не расставаться. Казалось, предложи он мне выйти замуж и я бы ни секунды не сомневалась, сказала бы «Да!», позорно оборвав его уже в начале предложения.
А-а-а... - он задумался, - пожалуй, проверим еще одно заведение.
Мы нашли какую-то кафешку недалеко, куда постепенно перебрались посетители Макдака. Но зеленоглазого красавца среди них не было. Ну и пусть, подумала я. Просто интересно, зачем он так настойчиво разглядывал меня? Ну конечно это было глупое женское кокетство — я знала, что понравилась ему.
Через час открылось метро. Из гостеприимной ночной кафешки мы поехали на T-Сentralen.
Т-Сентрален (швед. T-Centralen) — станция Стокгольмского метрополитена, трехуровневая, с глубиной заложения около 30 м. О пассажиропотоке и других прелестях этой уникальной станции читайте в Википедии.
