Мой старый друг, пират.

Теряя яви якоря, я, миру книг благодаря,
Живу на свете этом энное столетье. Дышу мечтой
- вот первый мой портретный штрих.
В. Скрипников.
Книги. С самого детства это была моя религия, мой персональный опиум, иллюзорный частный, глубоко законспирированный от агрессивной внешней среды интерфейс. Tempora mutantur et nos mutantur in illis, но неизменным было одно – везде, на койке в студенческой общаге, в притоне, на боковушке в поезде, в суровых рабочих буднях – я читал. В компании с пьяным Атосом, жестоким Волком Ларсеном, авантюристом Конаном, Шерлоком и Джоном, циником Шопенгауэром, маньяками Ницше и Макиавелли, «средь оплывших свечей и вечерних молитв, средь военных трофеев и мирных костров» было всегда куда комфортнее, чем в окружении убогоньких «приматов». Именно в осознании этого социального диссонанса, в который я сам себя забросил, и выделился из ряда моих книжных «собеседников» он – старый пират, который «если захочет, может разговаривать, как книга». Джон Сильвер. Он далеко не так прост, как его воспринимает большинство. И, всвязи с моей теперешней деятельностью, крайне любопытен он в психологическом аспекте.
На протяжении всей повести Роберта-Льюиса Стивенсона «Остров Сокровищ» «Долговязый» Джон Сильвер, или «Окорок», манипулирует как главным героем – Джимом Хокинсом и его соратниками по поиску сокровищ – сквайром Джоном Трелони, доктором Дэвидом Ливси, капитаном Александром Смолеттом; так и бывшей пиратской командой капитана Флинта – Джобом Эндерсоном, Израэлем Хэндсем, Джорджем Мэри, Томасом Морганом, О’Брайеном, слепым Пью и Черным Псом.
Несмотря на то, что пострадавшей стороной принято считать Хокинса, Ливси, Смолетта и Трелони, наибольшие манипуляции испытывала на себе команда Флинта, поскольку её члены хотели как можно быстрее захватить корабль, перебить «добропорядочных» кладоискателей и самим приступить к поискам сокровища.
На острове, когда Джим Хокинс попадает в руки пиратов, Джон Сильвер, манипулируя пиратами, не только спасает его жизнь, но остается капитаном пиратской команды, несмотря на появление нового, «неформального» лидера, Джорджа Мэри, требующего смещения «Окорока».
Фаза направленности Сильвера подчинена деловому характеру повышения эффективности поиска сокровища Флинта. Пиратов при этом он оценивает не как уникальных, неповторимых личностей, а с точки зрения полезности их функциональности общему делу. Однако, несмотря на доминирование в общении с ними схемы общения «Я – Вы контакт», оно не выглядит эмоционально отстраненным, поскольку для манипуляции «Окорок» должен применять актуализаторы чувств чистосердечности и доверия.
Сильвер-манипулятор улавливает свою актуальную роль, но это всегда - «расставление ловушки», и её диапазон широк – от услужливого «Славного Парня», до «Диктатора». Сильвер «схватывает» особенности собеседника, и использует его слабые места – к самолюбивым юнцам (Хокинсу и Алану), не позволяющим пристраивание «сверху» (Хокинс негативно реагирует на авторитарный стиль капитана Смоллетта), он пристраивается «снизу», в духе «Славного Парня» преувеличивая свою любовь, заботливость, внимательность, усыпляя их бдительность, надеясь на то, что они, тронутые его лестью, все же уступят. Данная фаза в стиле активного манипулятора у Джона Сильвера носила характер клише, единого для всех партнеров: как к Джиму Хокинсу, так и к Дику Джонсону или Алану он обращался, с высоты «экспертного» мнения (старого моряка, который «поплавал по морю и кое-чего повидал в своей жизни» и «таких молодцов, которых повесили сушиться на солнышке» ), он обращался с лестью: «Ты молод, но не глуп, я сразу это приметил». Его стратегия часто действенна и в большинстве случаев достигает требуемого результата – большинство вербуемых моряков переходит на сторону пиратов, а Хокинс узнает о его двуличности лишь случайно, подслушав разговор бунтовщиков.

В фазе взаимоинформирования Сильвер продолжает оставаться интересным для партнера, вербуемого в команду, он «играет», чтобы заинтересовать его в пиратской жизни, чутко улавливая реакции партнера. Например, на негативную реакцию Алана, узнавшего о печальной судьбе Ингленда, Флинта и Пью, Сильвер мгновенно отвечает: «Не будь только дураком! ... Так всегда с джентльменами удачи. Жизнь у них тяжелая, они рискуют попасть на виселицу, но едят и пьют, как боевые петухи перед боем. Они уходят в плавание с сотнями медных грошей, а возвращаются с сотнями фунтов. Добыча пропита, деньги растрачены – и снова в море в одних рубашках. Но я поступаю не так. Я вкладываю все свои деньги по частям в разные банки, но нигде не кладу слишком много, чтобы не возбудить подозрения», - на игровом уровне общения Сильвер разделяет осуждение молодого моряка, используя прием ложного соглашательства, но не дает ему развить из до разрушения цели манипуляции.
Кроме ложного соглашательства, Сильвер использует прием агрессивной манеры ведения разговора, как в его отповеди Джорджа Мэри и его сторонников, быстрыми и агрессивными доводами сломав их линию обвинения; ссылки на «великих» - пиратов Инглинда и Флинта: ложные переспрашивания, или обманчивые уточнения: «–Перестань ругаться, – сказал Морган. – Отвечай на остальные обвинения.
– А, на остальные! – крикнул Джон. – Остальные тоже хороши. Вы говорите, что наше дело пропащее. Клянусь громом, вы даже не подозреваете, как оно плохо!», - повторяя слова заговорщиков только в начале и выводя из них противоположный смысл.
Используется также указанное выше ложное уважение; оказанная любезность молодому моряку, которому сообщается, что дело уже сделано, и его единственный выход – примкнуть к пиратам; ирония.
Данная фаза, описанная Стивенсоном, заключается в раскрытии манипуляции Джона Сильвера, что всегда приводит к конфликтному расставанию без прощальных ритуалов, что лишний раз показывает истинный, скрытый характер манипуляции и игровой направленности общения со стороны манипулятора.
Однако, не оценивайте старика негативно. Он – продукт среды. Протестантская этика капитализма, деньги как самоцель. Сами-то всегда по чести поступаете? Сдаётся мне, что Сильвер больше романтик, «джентльмен удачи», которому наскучило сидеть на берегу в умеренности и сытости буржуазного Бристоля. Он же все-таки был квартермейстером Флинта, руководил абордажной командой квартердека «Моржа», и киснуть в портовой таверне остаток дней – не по нему. Школяр, попавший в водоворот суровой морской жизни – вот кто такой Джон Сильвер.
Плывут седые облака в лазури высоты.
Я, как мальчишка, погружен в мечты.