Календула

Основано на реальных событиях.

Календула.

Деревня Коцовка, Можайский район. После пятничных пробок в тихий дом врываются счастливые крики детей, их папа Ашот и мама Таня разгружают вещи из машины.
-Наконец-то приехали к родителям - счастливо вздохнула Таня в сторону мужа.
Ашот тоже любил родителей жены.
Прабабушка Рая отрывается от своих неторопливых забот и кладет лейку на землю, обнимая по очереди правнучек. Перед самим входом в дом, в аккуратно устроенной клумбе распустилась календула. Это была очередная гордость, как и многое другое выросшее на участке. В заботливых руках хозяев на земле росло почти всё, а в небольших помещениях заднего двора даже что-то кудахтало.
На столе ждет поздний дымящийся ужин и ледяная самогонка. По телеку новости из Мьянмы.
Детишки перебивая друг друга делятся недельными новостями с бабушкой Ниной и дедушкой Колей. Вы
Наконец вещи разложены и семья устроилась за уютным столом. Пошли первые манифесты; с приездом, соскучились, как мы рады и так далее. Холодный напиток мягко разливался по жилам заждавшегося Николая Петровича и истосковавшегося по этому состоянию Ашота - кровь отходила от уставшей головы московского менеджера в сторону желудка.
-Ты давай мол, это, закусывай, - заботливо подсказывал тесть.
Ашот кивал, продолжая подливать самогонку, изготовленную любимой тёщей. Детишки разбежались по своим норкам. Женщины потихоньку подвигают мужикам "сладкий стол", аккуратно замещая спиртное чаем и сладостями. Но мужики-то тёртые. Оставляя островок надежды в продолжение застолья, они не сдают территорию, сильно уплотнившись за краешком стола. Женщины смягчились, пусть мужики посидят еще немного, оставим их. У мужиков перекур и опять за стол. В голосе Ашота появляются фальцетные оттенки, начинает ржать, как кречет. Николай Петрович что-то тихо ему рассказывает, и они опять раскатываются в смехе. Опять перекур. Уже появляется характерное для выпивших мужиков небрежное шарканье по полу. Ноги неохота поднимать. Вот уже смех в курилке. Женщины начинают подсказывать время, как заботливые кукушки, но мужиков не остановить. Заветный долгожданный яд глубоко проник в их душу - им было хорошо. Последние капли выливаются из сосуда по рюмкам. Уже раздаются не разливистые многоголосья кукушек, а бой кремлевских курантов. Мужики пластелиновыми руками, приклеиваясь к стеночкам аккуратно вплывают каждый в свою комнату.
Ну всё, тишина. Дом погрузился в сладостный сон.
Николай Петрович заснул.
Ашот плюхнулся на постель, сил не было подложить подушку под голову, уснул так.
-Грузимся, грузимся быстрее, ёб вашу мать, взлетаем! - крепко взявшись за штурвал вертолета Ашот отдаёт команду запрыгивающему на лету спецназу. Плотно облегающий шлем и черные очки непривычно сдавливают виски. А над головой винт военного вертолета начинает разрезать воздух.
Шум лопастей начинался с отчетливых резких ударов и потихоньку превратился в автоматную очередь.
-Душно, как же душно блять... - сдавленно прохрипел Ашот. Земля начинает уменьшатся, пальмы внизу становятся все меньше - прощай ёбанная Мьянма! Вертолет взмывает в небо и начинает раскачиваться.
-Тошнит, как же тошнит! - Ашот тянется открыть форточку в кабине вертолета - не открывается, заклинило. Голова идет кругом, а из желудка к горлу приближалась змея со знакомым привкусом самогона. Ашот вскочил с кровати...
-Приснилось бля, вертолет ёб…й, Мьянма, что за херня?
Быстро сориентировавшись в темноте Ашот побрёл в туалет, пока тошнотная змея не пробила наполняющиеся слюной щеки.
-Нужен срочно сквозняк, не только форточный, но и телесный, - про себя подумал обессиливший и сел на унитаз. Организм начал самоочистку. Змея тихо сползла в желудок. Он победил её природным способом, от горла отлегло когда он расслабил нижний этаж.
Закончив с дефекацией он взял рулон бумаги, пьяное неловкое движение и рулончик соскочил прямо в унитаз.
-Бляха-муха, приехали, - пытаясь навести фокус, Ашот уперся глазами в темную бездну под собой. Движением ангела, чешущего себе крыло он нащупал заветную кнопку унитаза и нажал.
-Вода сделает свое дело, – пробормотал он с надеждой, как вдруг шум приближающейся катастрофы начал его отрезвлять. Рулон бумаги туго встал в дно, как патрон в патроннике и напрочь закупорил возможность смыть сие безобразие. Сердце заколотилось. Глаза по-настоящему «проснулись», а вода неумолимо поднималась к краям. Рядом загудел насос, как предатель-колокол зовущий всех на пожар, да еще с такой силой, что Ашот зажмурился, как будто он стоял не перед унитазом, а перед дулом царь-пушки, готовой выстрелить ему прямо в лицо. Глухой затвор насоса сработал, вода остановилась по самый край унитаза. Рулон было уже не достать, да и не хотелось особенно. В хмельной голове родилась уверенность, что он встанет раньше всех и устранит неисправность. После всего, что случилось Ашот прислушался к воцарившейся тишине, аккуратно опустил крышку унитаза и вышел.
На подходе к кровати решение про ранний подъем немного изменилось – «Это вообще был не я!» - проваливаясь в сон бормотал он. На этот раз его утянули воды теплого моря, «вертолета» уже не было, и он слегка покачивался на волнах Адриатики, стоя на капитанском мостике.
Через полчаса проснулся Николай Петрович. Его маршрут не сильно отличался от маршрута зятя. Он как кошка скользнул в туалет и бесшумно закрыл щеколду, чтобы никого не разбудить, а в целях экономии не включил свет. Не открывая сонных глаз, он нащупывает в темноте крышку унитаза и садится, погружая свою мужскую природу в уже остывшие предательские воды, оставленные армянским зятем. Первая мысль была, что что-то испортилось в организме! В мужской природе мало естественных случаев, когда холодеть начинает именно причинное место. Очередная попытка прислушаться к странной реакции своего организма; он привстает и снова садится. Симптом тот же. Сон как рукой сняло.
-Твою-то серь... - выдавил Николай Петрович, вытаскивая оледеневшие клубни из жижи.
-Во дают, бляха, как же так-то? - осознал он. Но, давящая нужда заставила его оставить проблему с засором. Он выбежал на улицу.
-Куда бежать? Темень-то какая! Инстинкт освобождения приземлил его в ближайший кустарник. Раздался хруст то ли веток, то ли деревянного заборчика клумбы. В этот момент звезды над Коцовкой горели ярче, чем в Дубаи. Облегчение и радость посетило дядю Колю, но оно было недолгим. Открылось окно из спальни и оттуда выглянула жена Нина Васильевна.
-Николай, а ты что это тут удумал? - таинственным голосом спросила она. Но, не дождавшись никаких версий, понизив голос она выдавила:
-Это мамина календула! Тёщи твоей цветы! Как ты мог, Николай? - завелась Нина Васильевна.
-Не, ну вы видели такое? Вообще дают, - сокрушалась она.
Николай Петрович, натягивая семейники рванул в дом исправлять засор. Но, Нина Васильевна встала железным щитом.
-Иди и закапывай обратно!
Николай Петрович вылетел обратно из дома, но уже с лопатой в руке. К одной проблеме добавилась еще другая, та, что осталась остывать под Дубайским небом в тёщиной клумбе.
Через небольшое окно спальни было видно, как в семейных трусах и лопатой, Николай Петрович расправляется с отложенным в клумбе. Точными четырьмя ударами штык-лопатой он вырезал квадратный люк и перевернул его вниз со всеми содержимым. Но Нину Васильевну это не устроило. Ей показалась недостаточной эта работа, тем более после такого осквернения клумбы, и через открытое окно спальни доносились указания; как выкапывать, как отделить, куда утилизировать и привести всё в первозданный вид. После аэрации оскверненной клумбы был беспощадно пробит засор в унитазе. Говорят, Николай Петрович не стал церемониться - что-то там сильно расплескалось. А днем проснулся свежий Ашот и спросил: "А что случилось?".