Авось 4

— Ну, приехали мы ночью...

Междуэтажная площадка городского высотного дома.
Выход к лифту. Четыре квартирных двери.

Стараясь сильно не шуметь, из лифта выходят Фёдор, Иван и Валерка. Подходят к одной из дверей. Иван протягивает руку к кнопке звонка.

— Тихо как! Неужели все спят?

Фёдор молчит.
Иван давит кнопку.
Из-за двери слышна приглушённая трель звонка. Никто на звонок не реагирует.

Иван опять давит кнопку звонка.
Долго давит.
За дверью слышны шаркающие звуки шагов. Слышится звук открываемого звонка и женский голос из-за двери.

— Иду, иду! Тихо вы! Детей разбудите. Открываю.

Распахивается дверь. Немая сцена.

Валя видит мужа Фёдора в сопровождении двух неопрятно одетых мужчин, измученных дальней дорогой.

Валерка видит живую тётю Валю.
Иван ничего не понимает.

— Тётя Валя?.. Живая?.. А где дети?

— Вы что, мужики, перепили? В белой горячке среди тёмной ночи заколбасились? Конечно, живая! А дети дома. Спят.

Иван разворачивается к Фёдору и сильно бьёт его в лицо.
Фёдор падает на площадку.

Валя хватает швабру, стоящую у двери в прихожей, и наносит удар по голове Ивана. Валерка бросается на Валю и хочет отобрать у неё швабру.

Встаёт Федя и отбрасывает Валерку от Вали.
Валерка спиной, с маху, налетает на дверь соседней квартиры, зацепившись рукой за кнопку чужого звонка.

Кнопка обрывается, замыкает, и звонок в соседней квартире грохочет не прерываясь.

Иван опять наносит Феде удар в лицо.
Из носа Фёдора обильно течет кровь, пачкая стены подъезда, полы и одежду всех четверых.

Разбуженный шумом и грохочущим звонком, сосед в трусах выглядывает из двери, видит, что двое незнакомых ему мужиков избивают Фёдора с женой.
Он бьёт ногой сначала Валерку, а потом – рукой - Ивана.

Разъярённый Валерка бросается на соседа и серией ударов загоняет его обратно в квартиру, оставив дверь открытой.

Валя палкой от швабры охаживает Валерку по спине. Иван пытается отобрать швабру у Вали.

Фёдор перехватывает сзади Ивана за талию и валит его на пол. Валя швабру не отпускает и падает на них сверху.

Сосед, поднырнув под Валерку, хватает его за ноги, резко дёргает и Валерка вылетает на лестничную площадку, прихватив с собой соседа.

Проснувшиеся близнецы семи лет, стоят в прихожей и со страху орут изо всех сил.

На лестничную площадку выходит жена соседа, увидев картину боя, вызывает по телефону милицию.

После этого соседка набирает в тазик воды и выплескивает воду на дерущуюся компанию.

— Вы что, сдурели все? Бойню среди ночи устроили!

Валя встаёт, полой халата вытирает от крови руки, обнимает детей, успокаивая их.

— Вон, больной на всю голову, начал мужа моего колошматить! Ну, а я не удержалась, конечно, заступилась за мужа. Ответила шваброй.

Валерка выползает из-под соседа.
— А вы-то чего встряли? Мы бы сами разобрались.
— Звонок, выхожу, вижу - соседей бьют! Как не вступиться?

Фёдор лежит на полу, молчит и порванной рубашкой размазывает кровь по лицу.
Валерка с ненавистью смотрит на него.

— Тётя Валя! А вы у мужа своего спросите, из-за чего сыр-бор разгорелся. Спросите, спросите!..

— В чем дело, Фёдор? Кто эти люди? Чего они полезли драться с тобой?

Фёдор молчит.
Иван, оттолкнувшись от него, принимает вертикальное положение.

— Валентина! Эта сво... этот нехороший человек, чтобы раньше всех удрать с вахты, да ещё и бригадных денюшек хапнуть – вас, вместе с детьми, похоронить решил! А мы с Валеркой приехали ему помогать вас хоронить.
— Кого приехали хоронить?
— Вас, Валя, и ваших детей! Вот телеграмма.

Иван протягивает телеграмму. Валя читает текст. Её лицо каменеет. Она берёт швабру.

— Ах, ты паскудина зачумленная! Недоумок затраханный! Да как же это только тебе, в твою козлиную башку, могло такое прийти?

Валя начинает массировать шваброй голову, плечи и руки Фёдора. Он не сопротивляется...

— Нет! Это же надо, чего удумал, скотина – детей похоронить!

Дети с удивлением наблюдают картину побоев отца. Такого они никогда не видели.

Соседка пробует отобрать швабру у Вали. Ей помогает сосед.
Валерка с Иваном пытаются защитить Фёдора от ударов.
Оттаскивают его.

Открываются двери лифта. На площадку выходит наряд милиции.

Игорь Михайлович сидит на лавочке у курилки, мусолит пальцами сигарету, слушает вместе со всеми Валеркин рассказ.

— Почему никому не сообщили – где вы?
— А как? Нас четверых, вместе с соседом, сразу на цементный завод завезли - мешки таскать. Там и жили все пятнадцать суток. Ни телефона, ни рельсы, чтоб звякнуть кому-то.
— А дальше?
— Дальше нас выпустили, я у Ивана денёк побыл. Отмылся, постирался и в дорогу обратно засобирался. Но жена Ивана не отпускает. Говорит, что у него крыша съехала. Ваня, как по фазе сдвинулся - все рвётся из-за детей Федьку пришить! Слушать ничего не хочет - убью, говорит, эту сволочь! Зубами загрызу!.. Ну и увезли мы его в село. Спрятали от греха подальше, пусть хоть немного отойдёт и забудет про Федьку. Пришлось и мне с ним недельку посидеть, пока его жена отпуск оформляла. Только Иван мне перед отъездом сказал, что всё равно эту скотину – Федьку – он никогда не простит! Придумал же такое – живых детей похоронить.

Володя ломает уже третью сигарету. От волнения не может прикурить.

— Вот мразь! На такое замахнулся. На семью, на детей. Приеду домой – мы с ним в пивнушке поговорим по-соседски! А ты–то где катался столько времени?
— На «губе» у вояк сидел. Я им рассказал кто я и откуда. Пока проверили, пока разобрались. Потом вызвали Михалыча – и вот я здесь.

Игорь Михайлович жестом останавливает недовольный ропот бригады.

— Радуйся, что не пристрелили тебя вояки сгоряча! Запросто могли бы. Военный, всё-таки аэродром. А что с почты не позвонил?
— А куда? Здесь телефонов нет.
— Вот дурья башка! Да на здешнее поселковое почтовое отделение - слабо догадаться? Мы тут все неделю на «ушах стоим», от вас вестей ждём! Они, с почты, по рации сразу бы меня нашли.
— Извини, Михалыч! Не дотумкал что-то.
— На драку в подъезде, на «теракт» у вояк – ума хватило. А сюда, на почту позвонить – «не дотумкал».
— Михалыч! Так пострадавший я! У меня от того соседского пендаля до сих пор жо... вот здесь болит.

Валерка показывает, куда его травмировал ногой сосед.
Игорь Михайлович бросает измятую сигарету в бочку, встаёт.

— Понятно! Если ты этим местом «тумкаешь» - тогда вопросов больше нет. Пошли ко мне! Отчитываться будешь за командировку.

Прораб и Валерка уходят в вагончик. Игорь Михайлович открывает сейф, достаёт толстую тетрадь, поворачивается к Валерке.

— Ну, давай, что у тебя осталось.

Валерка расстёгивает джинсы и из кармана, пришитого к внутренней стороне плавок, достаёт пачку денег, билеты и отдаёт прорабу. Игорь Михайлович, наблюдая эту процедуру, ухмыляется.

— При твоём образе жизни получается надёжный сейф?
— Всяко лучше, чем в кармане! И не украдут, и не потеряешь.

Прораб пересчитывает деньги, сверяется с записями в тетрадке. Достаёт из стола калькулятор, щелкает клавишами.

— Так вы только на билеты и потратились?
— А больше нам тратить деньги некогда было.
— А Иван? Почему он на свою семью ничего не взял?
— Ваня сказал, что он деньги будет получать со всеми вместе. В конце вахты.
— Честный такой? Ну, хорошо! И мы тоже будем честными. Получит он всё, как надо, но пропорционально отработанному времени.
— Да Иван и не претендует на другое. Это Федька, ещё в самолете всё к Ивану приставал, «сколько Михалыч денег дал на похороны и на дорогу». Предлагал поделить всё и назад не возвращаться.
— А вы?
— А мы думали, что это у него от горя шарики за ролики заехали. Всю дорогу его успокаивали, что всё нормально будет. Но Ваня деньги ему даже не показывал.

Валерка подходит к бачку, набирает воды в кружку и пьёт большими глотками.

— На цементном заводе к Ивану подлизывался, чтобы похлопотал насчёт его расчетных.
— Вот же зараза какая! Шиш ему с маслом, а не расчетные! Сколько я его жене за это время переводами денег выслал, вот и все его расчетные. Ведь, всю бригаду «обуть» хотел. Наглец, однако!

Игорь Михайлович прячет деньги, закрывает сейф, подходит к окну.
Открывает форточку, закуривает.

— Вот скажи, Валера, и за что такие люди только цепляются?
— За «авось»! Авось проскочит афера. И проскочила бы, если бы ты, Михалыч, не был такой жалостливый. А просто дал бы ему денег на дорогу в два конца, да на похороны, да на непредвиденные расходы.

Валерка встаёт, подходит к окну, становится рядом и смотрит в тёмно-синий прямоугольник форточки.

— А ты помощников командировал, да ещё и деньги старшему по командировке отдал, а не ему.
— Так ведь телеграмма-то настоящая была!
— Любовница у него там, на почте, работает. Это я потом узнал, что Федька ещё до отъезда сюда с ней сговорился о телеграмме.
— И больно натурально этот гад своё горе сыграл. Прямо - Смоктуновский!
— Видно, переиграл. И обморок, и заскоки – многовато получилось. Вот и не проскочил «авось»!
— И как верить после этого людям? А верить-то надо...

....................................................
Всё. Конец истории.
.............................................
Начало
.......................................