Сейчас Венесуэла проходит ту стадию, когда пелена сладкого социализма спала, обнажив гигантские проблемы, в которые страна оказалась втянута по милости режима Уго Чавеса и сменившего его Николаса Мадуро.
Богатая нефтью Венесуэла — 16% мировых запасов — неспособна платить по долговым обязательствам. Население голодает, местный боливар ничего не стоит, а расцвет наблюдается только в «отраслях» наркотрафика и контрабандного потока с соседними республиками.
Неудивительно, что столичный Каракас, согласно последней статистике, возглавляет пятерку самых опасных городов мира.
У местных жителей свои достопримечательности: особняк, в котором живет семья наркобарона, переулок, где пришлось отбиваться от вооруженного грабителя, площадь, на которой однокурснику полиция прострелила ступню во время митинга.
Вооруженные гвардейцы несут круглосуточное дежурство, прохаживаясь вдоль жилых домов, увитых колючей проволокой. Страхом за последнее имущество кажется пропитан воздух.
фото: Павел Андреевский
Здесь, в эпицентре гиперинфляции, среди нищеты и равнодушия властей к проблемам населения, люди стараются сохранить последние средства с помощью криптовалют. Но готово ли правительство Венесуэлы принять биткоин или криптовалюта может лишь точечно решить проблемы отдельных семей — попробуем разобраться в материале.
Часть первая. Гиперинфляционная
Все беды Венесуэлы, как ни странно, начались из-за нефти. Обнаруженный в 1914 году ресурс уже к 1935 году занял 91,2% экспорта.
В этот период правительство довольствовалось доходами от роялти. Но уже в 50-х годах нефтедобывающие компании должны были отчислять в бюджет половину доходов, в 70-х — 55%. Тогда же случился резкий скачок цен на нефть и последовавшая за этим национализация добывающих производств.
На базе местных нефтяных активов правительство создает корпорацию Petróleos de Venezuela (PDVSA) и начинает эксперименты с субсидированием национальной экономики за счет нефтяных денег.
Вместе с раздуванием госсектора и ростом его зарплат, в упадок пришли промышленность и сельское хозяйство. Отсутствие квалифицированных специалистов во всех отраслях правительство пыталось заместить иностранными гражданами.
Тем не менее в период 70-80-х годов Венесуэла считалась самым богатым государством Латинской Америки, поскольку любой товар можно было приобрести за нефтедоллары. Если же таковых у венесуэльца не было, он мог получить их в обмен на политическую лояльность.
Широкое распространение такая практика получила в 1999 году, после прихода к власти Уго Чавеса с его программой «боливарианского социализма».
фото: Alejandro Rustom
Курс Чавеса предполагал преференции для бедного населения страны в виде бесплатного образования, медицины, раздачи жилья и введения режима «справедливых» цен — то есть заниженных безо всякой логики, вынуждающих предпринимателей подстраиваться под указы правительства.
Это демотивировало бизнес производить базовые товары и спровоцировало появление в Венесуэле огромного черного рынка. Товары «по справедливым ценам» начали скупать коррумпированные чиновники и вывозить их в соседнюю Колумбию.
Еще одним направлением политики Уго Чавеса стала экспроприация активов: сначала у элиты и нефтяных компаний, затем у среднего и малого бизнеса. Устанавливается контроль за ценами на нефть, стоимость литра моторного топлива на последующие 20 лет замораживается на уровне $0,03 — дешевле бутылки минеральной воды.
В 2002 году, полагая, что PDVSA стала слишком независимой, Чавес разгоняет менеджмент компании, заменив его своими сторонниками, разумеется, неквалифицированными, и увольняет 19 тысяч работников, взбунтовавшихся против перемен. Новые управленцы PDVSA, не стесняясь, отмывают деньги через закупки и выводят валюту со счетов компании на черный рынок.
В период экономического спада в 2003 году Чавес вводит валютный контроль, установив три официальных курса валют — для населения, для импорта товаров первой необходимости, а также для остального привозного товара. Частным лицам, не планирующим выезд за рубеж, запрещено приобретать валюту. Все это послужило причиной роста объемов черного рынка и обусловило четырехкратный разрыв между реальным и официальным курсом боливара.
фото: Павел Андреевский
В 2007 году, чтобы избавиться от конкурентов на нефтяном рынке, Чавес решает отнять активы у работающих в стране мейджоров. Так, свои контрольные пакеты государству передают Statoil, Chevron, BP и Total. А отказавшиеся от невыгодных условий ExxonMobil и Conoco Philips прекращают свой бизнес в стране.
В итоге часть нефтедобывающих вышек оказалась заброшена, объемы добычи упали, при этом ее себестоимость постоянно росла. Однако обрушение цен на нефть на протяжении 2008-2009 годов вынуждало правительство Венесуэлы влезать в долги под обеспечение будущих нефтяных доходов. Кредиты им давали охотно — финансовое состояние страны оценивалось как устойчивое.
Несмотря на это с начала 2010-х дефицит бюджета Венесуэлы был стабильно выше 10% ВВП. Дыру затыкали эмиссией, которая, в свою очередь, приводила к инфляции. К концу правления Уго Чавеса, в 2013 году, она составляла 50%. Внешний долг к тому моменту вырос до $150 млрд (70% ВВП), включая долг PDVSA — $40 млрд.
После смерти Чавеса пост президента Венесуэлы по итогам выборов занял его преемник и бывший телохранитель Николас Мадуро. Утверждая, что во всех бедах Венесуэлы виноваты коррупция, саботаж и спекуляции, он начал с директивного снижения цен и прямой национализации крупных торговых сетей.
Получив на полгода чрезвычайные полномочия от Национальной ассамблеи (парламента) для борьбы с коррупцией, правительство Мадуро среди прочего сделало следующее:
Ограничило прибыль частных компаний до 30%.
- Девальвировало национальную валюту и ввело сложную систему валютного обмена. В результате официальный курс доллара составлял 6,3 боливара, а на черном рынке за него давали 60 боливаров.
Логарифмический график изменения официального и неофициального (на черном рынке) курса боливара к доллару в 2010—2018 годах. Голубые вертикальные линии обозначают время падения неофициального курса на новые 90% по сравнению с предыдущей точкой отсчета.
Это привело к плачевным результатам:
Рост цен за 2013 год составил 54,3% и положил начало гиперинфляции.
- В попытке заработать чиновники и простые венесуэльцы-«челноки» по дешевке скупали товары первой необходимости, в том числе топливо, и контрабандой отправляли их в соседнюю Колумбию, где перепродавали по рыночным ценам.
- В Венесуэле возник дефицит основных товаров: риса, муки, мыла, сахара, туалетной бумаги. Начались перебои с поставками электроэнергии.
Оказание медицинской помощи остановилось из-за недостатка лекарств. В стране вспыхнула малярия. Детская смертность взлетела на 30%, материнская — на 65%.
- За чертой бедности оказалось 82% граждан страны. Две трети венесуэльцев потеряли в среднем 8,7 кг веса.
Массовый голод в народе получает название «диета Мадуро», но правительство президента продолжает отклонять все предложения гуманитарной помощи.
Страну покидают более 3 млн человек — миграционный кризис в Венесуэле стал крупнейшим за всю историю Южной Америки.
В 2017 году в Венесуэле был объявлен дефолт: страна не могла исполнять свои кредитные обязательства. И только топливо по-прежнему стоило дешевле цента.
Часть вторая. Криптовалютная (спасительная)
Стремительная девальвация боливара и бесследно тающие сбережения заставили обнищавшее население Венесуэлы обратить внимание на криптовалюты.
Ведущая биткоин-биржа страны Surbitcoin, в 2014 году насчитывавшая всего 450 пользователей, к концу 2016 года обслуживала уже 85 тысяч человек.
Поначалу единственными, кто покупал биткоины, были инженеры и предприниматели, но вскоре к ним присоединились малообеспеченные и пожилые венесуэльцы.
Ловя волну растущего спроса, о полном переходе на расчеты в биткоинах заявило местное туристическое агентство Destinia. Криптовалюту стали принимать кондитерские, ювелирные магазины, кинотеатры, учебные заведения, магазины одежды и некоторые аптеки.
Благодаря низким тарифам на электроэнергию — около 6 центов за 320 кВт — в стране начинается майнинговая лихорадка. Значительная часть продаваемой в стране криптовалюты добывается именно местными майнерами.
Объемы торгов на p2p-платформе LocalBitcoins начали достигать рекордных показателей. За последнюю неделю июля 2016 года венесуэльцы обменяли 117,1 млн боливаров ($11,7 млн), а через неделю еще 141,7 млн боливаров ($14,2 млн).
В марте 2017 года ажиотаж на рынке альтернативных средств платежа дошел до того, что местные бизнесмены начали использовать цифровые коллекционные карты с лягушонком Пепе.
Увлечение криптовалютой, равно как и разрастающийся вместе с ним серый рынок цифровых активов, не мог пройти мимо внимания Николаса Мадуро. В декабре 2017 президент объявил о создании криптовалюты El Petro, стоимость которой поддерживалась бы запасами нефти и других полезных ископаемых в стране. Цену одного токена PTR, сулившего Венесуэле «денежный суверенитет», планировалось установить на уровне одного барреля местной нефти — около $60.
