Сон был старым. Очень старым, как старый дом, который помнит больше, чем могут помнить люди.
Я ехала на электричке куда-то в область. Была зима (кстати) и люди снаружи казались неуклюжими медведями в своих шубах. Я была не одна, со мной был в вагоне муж. Поезд остановился и я сошла, но сойдя я тут же поняла, что сделала это слишком рано. Муж не вышел, ведь это была не наша станция, и поезд унес его дальше в белую пургу.
Я решила спросить, когда будет следующий поезд. Но вселюди как-то быстро куда-то разбежались. Я походила немного вокруг и заблудилась.
Как это часто бывает во снах, легко и незаметно я оказалась на разбитой в кашу проселочной дороге. И было лето. Вокруг была подсохшая травка, но дорога была такой, что проехать мог разве что трактор.
Довольно быстро я дошла до начала поселка, где завернула к первому попавшемуся дому, чтобы спросить дорогу обратно. Дом казался очень тихим, похоже все куда-то ушли. Во вдоре мне попались две женщины с ведрами, которые неприязненно меня оглядели. Я спросила дорогу обратно, на что они ответили, что покажут, как только закончат. Не дожидаясь возражений, они зашли в коровник.
Я решила осмотреться немного и стала бродить вокруг. За коровником были какие-то сараи, постройки, да и в целом было целое поле какого-то хлама. Где-то стояла забытая хозяевами стиралка, пара пустых загонов, стог сена, куча коробок и прочие ненужные вещи. Видимо держать дома их стало неудобным и деревня завела себе вот такое кладбище старых вещей.
За коровником слева и справа шли два высоких сарая (или амбара). Покосившиеся из старого дерева они казались совершенно обыденными в этом оазисе хлама и старья. Необыденным было только пение.
Оно вообще никак не вписывалось в окружающую обстановку. Переступив через пару кур, я пробралась к заляпанному окну в сарай и заглянула.
И тут мне поплохело. В мутных разводах старого стекла я увидела людей в темной одежде с покрытыми головами. То ли платки, то ли капюшоны скрывали их лица. Все они стояли на коленях и тихо пели. Нет не так, как поют в церкви. Жутко пели. Скорее шептали, издавая лишь немного звука. В дальней части сарая брезжил свет, выхватывая силуэты из полумрака. Играющие блики свечей разбегались по белой коже, облизывали грязные стены сарая, красные блестящие струйки.
Захлебываясь воздухом от ужаса я разглядела девушку, привязанную к кресту. Вопреки канонам, ее руки были привязаны к верхней его части, по ним тянулись кровяные подтеки. Девушка была такой реальной. Немного полноватая с белой молочной кожей и темными прядями волос. Она была обычной деревенской молодой женщиной. Полностью голой и привязанной к кресту. И она плакала. Не навзрыд, а как плачут от бессилия, от того, что просто не могут не плакать. От страха.
Я осторожно отступила от окна, повернулась, чтобы вернуться к коровнику и тут встретилась с глазами с одной из теток, что ушли доить коров. По ее лицу я прочитала всё: меня не выведут. И, наверняка, я буду следующей на таком же кресте.
В панике, я метнулась в сторону. Перепрыгнула через какую-то будку и побежала дворами и узкими проходами между ветхими зданиями деревни. Не оглядывалась, но точно знала, что меня преследуют.
В какой-то момент стало темнеть. Незаметно для себя я вновь вернулась к полю с хламом. Прячась за невысокими заборчиками от старых загонов, я затаилась среди стиралок и старых шкафов. С одной стороны от этого места была деревня, вдоль нее тянулись поля, по которым сейчас ходили люди. Я заметила в их руках светильники. Они меня ищут!
Едва дыша я забралась в железный шкафчик непонятно от чего оставшийся. Я едва в него поместилась. Шкаф состоял из трех дверок, которые вели в один блок (наверное внутренние стенки убрали). Левая и правая его части были забиты дровами, а центральная - свободна. Вот в нее я и залезла. Сидела там, с колотящимся сердцем наблюдая за ищущими меня людьми в замочную скважину, из которой был удален сам замок.
Когда совсем стемнело, я уж было решила что все. Наступит ночь и я смогу удрать. Как боковая дверка открылась и какой-то старик протянул руку внутрь. Мое сердце, казалось, остановилось в ожидании. Но с темноты он видимо меня не заметил и просто набрал дров. Закрыв дверь, старик ушел. А я вылезла, боясь, что кто-нибудь меня найдет. Ползком я пробиралась вдоль забора, боясь хоть немного привстать. В самом конце стояла какая-то телега. Вокруг нее было раскидано сено на просушку. Я закопалась в сено и так продолжила ползти вдоль телеги. Пока не услышала лай собак.
Первая мысль была: найдут. Уж собаки-то найдут. Почуют и приведут лаем этих страшных людей. Я заползла под телегу. Что дальше? Как спрятаться от собак?
И тут я вижу под телегой лошадиную лепешку. Забыв об отвращении и полностью парализованная страхом, я пачкаю себя дурно пахнущими экскрементами и жду. Затаив дыхание, четко понимая, что если хоть одна псина тявкнет - меня уже ни что не спасет. До меня добегает одна из собак. Недоуменно скулит, озадаченно смотрит на меня, но... уходит. Остальные вовсе несутся куда-то в сторону.
Облегченно выдохнув я начинаю ползти прочь из деревни. К сожалению, за ее пределами начинается холм, поросший очень редкими березками. Кое-где виднеются кустики, но расстояние между ними порядочное. Стоит мне подняться на холм - и меня будет видно всей деревне. Но другого пути просто нет - с обратно стороны хламовое поле, огороды и линия домов. Там меня поймают.
Так что я начинаю ползти к холму, надеясь, что тьма скроет меня от преследователей.
И тут я проснулась.
Снова. Это отвратительное чувство, когда ты не знаешь - удалось тебе выбраться или нет. Чувство, будто ты все еще там и не можешь сбежать. А вокруг - самые страшные люди, которых ты когда-либо встречал в жизни.
100%!