Творчество есть творчество. Жизнь – это другое. Нам известно, что в последние годы своей жизни Иосиф был счастлив. Их было целых пять. И случилось это в 72-ом. Конкретно – 4 июня началось.
Знаете, как это – быть выкинутым из страны? Из страны, которую ты любишь, которой веришь, с которой – да, уже…
Аэропорт Пулково, именно этот день:
Он улетел в Вену. Почему в Вену, почему в Вену? У вас друзья есть? Вот, друг Карл Проффер уже ждал его, и не просто ждал. Он старался, как мог, результат – Иосифа пригласили на работу в Мичиганский Университет.
Бродский никогда не считал себя жертвой. Он умел выживать. Он познакомился с западными поэтами, и понял – нужны штаты. Вот что маячило. А что? Приглашение официальное – было. Не имея даже среднего образования (это у нас) – Бродский имел уже мировое признание. Это – ну, не знаю. Для него все языки были родными. Канада, Франция, Ирландия, Швеция, Англия, США, Италия – он везде говорил на родных языках. Да не говорил – он такие лекции читал!
Педагогика? Да откуда… Новые методики? Ещё раз – откуда? Нет. Он просто заходил в аудиторию. И начинал говорить о стихах. Да, на любом языке – ну что теперь, если дома не дали? Выгнали из дома. Горько. Это чувство мне очень знакомо. Когда меня тоже выгнали. Посчитали, что удобнее будет без меня. Чувство – когда заходишь в аудиторию, где тебя ждут. И так хочется! Рвёшься пополам…
Бродский читает лекцию в Мичиганском Университете:
Это – был момент преподавательский, между постоянными коммерциями. Сразу сделали старшим преподом, и через немного – говорит начальник: давай, будешь замом. Я не смог. Уже долгое время набивался в одну интересную организацию. Ага, получилось.
А – ну да. Тут надо показывать – не сейчас. Но покажу, обязательно покажу. А Бродский позволял себе всё. Он курил постоянно, и кофе пил. Без сигареты его уже нельзя было воспринимать…
Его лекции – всё, что мог – он отдавал. Не дали отдать на Родине – он отдавал в других местах. И он сильно славился. Его уже боготворили, хотя, конечно, это лишнее. Человек лишился любимой женщины. Человек лишился Родины. Человек продолжал оставаться Человеком. Это – его любимый кот, которого он назвал Миссисипи:
Первый инфаркт был в 1976 году. Через два года – операция на сердце. Без постоянной заботы близких – никак. Только – никому, никому разрешения не дали. Это – наш грёбаный и долбанный, горячо любимый Советский Союз! Что говорить – родители умерли, не увидев сына. Его лишили последнего – тепла родительских рук. Ещё раз говорю – это наш … Советский Союз.
Марину Басманову в жизни Бродского можно назвать огнём, в котором он сгорел. И всё-таки её предательство было им прощено, – не многие способны на такое, но Бродский смог. В 1990 году, когда он отмечал 50-летие, им было сказано, что поэт – путешественник одинокий, и поэтому его удел – умереть в одиночестве. Ещё он подчёркивал, что одиночество способствует много острее чувствовать жизнь, оно помогает творчеству. Однако словам о смерти в одиночестве не суждено было сбыться.
Первая встреча с Марией Соццани произошла в том же 1990-м году, на его лекции в Сорбонне. Бродский уже был лауреатом Нобелевской премии. Мария была итальянкой, но корни у неё были русские – отец занимал хорошую должность в компании "Пирелли", а мать происходила из русского рода дворян. Сама Мария тогда занималась изучением русской литературы, в первую очередь – её историей.
На этой лекции, как и на других лекциях Бродского, было много разных людей, и, скорее всего, среди всех он и не заметил Марию, но она – она очень даже заметила, и спустя некоторое время написала ему из Италии. Вот так завязались отношения между известным поэтом и молоденькой студенткой из Италии – разница в возрасте у них была почти что в 30 лет.
Летом того же 1990 года они поехали в Швецию, где в Стокгольме, 1-го сентября, и произошло их бракосочетание. Устроить свадьбу Бродскому помог его друг Янгфельдт Бенгдт. Этот брак стал для всех очень большой неожиданностью – и для поклонников, и для друзей, – уж как-то всё очень быстро произошло. Полгода переписки, и свадьба. Но Бродского мнение окружающих, как всегда, абсолютно не интересовало, он всегда поступал так, как считал нужным.
Это спустя 5 лет все сойдутся на мнении, что эти последние 5 лет жизни были для него много счастливее предыдущих 50-ти. Да стоит только посмотреть на их фотографии – они же на них светятся изнутри, боготворя друг друга!
25 декабря 1993 года Бродским было написано стихотворение "Что нужно для чуда? Кожух овчара…" (по первой строчке стихотворения). Оно, как и многие другие стихотворения Бродского, имело инициалы посвящения МБ. Только если прежние стихи посвящались Марине Басмановой, то стихи с таким посвящением, написанные в последние 5 лет жизни, были посвящены его супруге – Марии Бродской.
М.В.
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
щепотка сегодня, крупица вчера,
и к пригоршне завтра добавь на глазок
огрызок пространства и неба кусок.
И чудо свершится. Зане чудеса,
к земле тяготея, хранят адреса,
настолько добраться стремясь до конца,
что даже в пустыне находят жильца.
А если ты дом покидаешь – включи
звезду на прощанье в четыре свечи,
чтоб мир без вещей освещала она,
вослед тебе глядя, во все времена.
(1993г.)
В этих стихах удивительно переплетаются и трагизм, и страшное ожидание чего-то неизбежного, и надежда на чудо, которое и случилось, только чуть раньше – у Иосифа и Марии в этом году родилась дочка, которую назвали Анечкой. Не смотря на то, что общение между супругами в семье происходило на английском языке, мама с первых дней учила Нюшу (так родители называли свою малышку) рускому языку – Мария очень хотела, чтобы дочь могла прочитать творения отца на языке оригинала.
С появлением дочери жизнь Бродского обогатилась, приобрела новый смысл, всё свободное время он проводил только с ней, но счастье не было долгим. Через три года он умер. Он ночью поднялся на второй этаж, к себе в кабинет, чтобы поработать, а утром Марина обнаружила, что он мёртв… Это произошло 28 января 1966-го года.
Дочке Марина сказала, что папа уехал, и больше года писала папе письма, которые ей диктовала Нюша. Их привязывали к воздушному шарику, который дочка сама отпускала в небо, по-детски веря, что шарик обязательно долетит до папы…
Анна выросла, и читала папу по-русски, как самое главное откровение…
Весь личный архив был передан самим Бродским Российской национальной библиотеке. Будто предчувствуя, за три месяца до смерти он составил завещание, в котором было и указание о закрытии доступа к его личным записям на 50 лет, начиная со дня смерти. Как настоящий поэт, он больше всего хотел, чтобы о нём судили не по фактам его частной жизни, а исключительно по результатам его творчества.
Наверное, так суждено всем гениям – встречать настоящую любовь только в самом конце жизни. Последнее фото поста – поза полной замкнутости, так утверждают психологи. Да в одно место их. Прошу вглядеться в глаза поэта – он открыт для всех понимающих:
