Разговор Знайки с Незнайкой, или О гиперболе и литоте простым языком

— Да он уж давно существует. Давай вспомним русские былины про Илью Муромца и Соловья разбойника, свист которого обладал такой сокрушительной мощью, что «все травушки-муравы уплеталися, да лазоревы цветочки осыпалися, темны лесушки к земле все приклонялися, а что было людей – все мертвы лежат».

— Зачем автор так преувеличил разбойничью силу, как ты думаешь, Незнайка?

— Может быть, чтобы показать, каким сильным должен быть человек, который его сумеет победить?

— Ну конечно! Что за богатырь был бы Илья, если б он одолевал только слабых противников? Илья — собирательный образ, символ народного защитника, и его изображать нужно так, чтобы все почувствовали, какая это внушительная фигура! Вот тебе ещё пример из былины. Однажды Илья Муромец с татарами дрался. Это описывается так:

Вырвал из земли зелёный дуб с каменьями да с кореньями, ухватил за вершину да на татар бросился. Стал он дубом помахивать, стал конём врагов потаптывать. Где махнёт — там станет улица, отмахнётся — переулочек.

— А вспомни, Незнайка, народную сказку про Царевну-лягушку. Как она танцевала?
Махнула левым рукавом — вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались.

Иногда на приёме гиперболы строится целый сюжет. Вспомни книгу про Гулливера.

— Знайка, а когда на сцене театра умирающий лебедь ещё полчаса танцует — это тоже гипербола? Или когда герой, заколотый мечом, распевает любовные арии?

Знайка улыбнулся:

— Пожалуй, можно и так сказать. Но лучше назвать это художественной условностью. Если сюжет будет развиваться в реальном времени, зритель умрет со скуки («умрёт со скуки», кстати, тоже гипербола). Это будет уже не искусство…

— Знайка, я понял про гиперболу! Не понял только, почему меня-то врунишкой называют?

— Видишь ли… Поэты и прозаики, используя прием гиперболы, не пытаются никого обмануть. Это просто художественный приём, введенный для «красного словца», и все читатели это понимают. Ты же настаиваешь на истинности своих слов. «Я прочитал тысячу толстых книг!», «Я прыгнул выше вон того дерева!», — говоришь ты, и даже поклясться в этом готов! А людям не нравится, когда их дурачат.

— Вот оно что… Знайка, а если начать всё преуменьшать?

— Тогда получится прием, противоположный гиперболе — литота:

— море по колено
— осиная талия
— тише воды, ниже травы
— капля в море
— мужичок с ноготок
— жизнь человека — один миг

Ты тоже, Незнайка, иногда употребляешь в речи литоты. Помнишь, ты сказал, что «солнце не больше тарелки»?

Иногда литоты становятся фразеологизмами: «рукой подать», «денег кот наплакал», «небо показалось с овчинку». Их широко применяют в повседневной речи для придания ей выразительности.

— А литоту можно применять в стихах?

— Сколько угодно! Вот, послушай:

До тебя мне дойти нелегко, а до смерти — четыре шага

(Сурков)

Ваш шпиц — прелестный шпиц, не более напёрстка!
Я гладил всё его; как шёлковая шёрстка!

(Грибоедов)