[Проза] Сопереживание. Глава вторая. Гиппопотам, пронырливый и ловкий

В это главе шпион-инопланетянин столкнется с новым вызовом.
Напишет стихи!
И не думайте, что это простое задание. Лично мне кажется это чем-то вроде суицидальной миссии, на которую отправляют лишь агентов с двумя нулями в имени.
Впрочем, вы ведь не сомневаетесь в том, что наш герой справится?
@nikro

Глава вторая. Гиппопотам, пронырливый и ловкий

Однажды речь зашла о детской поэзии — выяснилось, что Женя читал Чуковского, и это оказалось совершенно уж поразительно. Цитировал "Крокодила" целыми кусками — "Спаситель Петрограда от яростного гада...". Нет, ну ладно, басни, классика, но стихи для детей... Откуда? Он же не здесь рос.

Потом, конечно, всё встало на свои места — если ты, к примеру, приходишь в гости, там дети, а ты им начинаешь рассказывать про Бармалея, то их родители, слышавшие те же самые стихи в пору собственного детства, конечно, примут тебя за своего. Отличный приём, ничего более.

Когда Саша поняла это, то как-то даже разозлилась — землян, оказывается, довольно просто водить за нос. Но виду не подала, а решила устроить Жене небольшое испытание.

— Вы помните строчки "Ох и трудная это работа — из болота тащить бегемота"? — поинтересовалась она, надеясь втайне, что не помнит.

— Там в начале "У меня зазвонил телефон"? — уточнил Евгений.

— Ага, — кивнула огорчённая Саша. — Напишите мне на эту тему небольшое стихотворение. Прямо сейчас.

— Хорошо, — он тут же уткнулся в тетрадь.

Смотреть за его работой было умиротворяюще приятно. Он задумывался, писал, зачёркивал. Иногда поднимался и неторопливо ходил по комнате. Потом снова садился и продолжал.

— Вы там погениальнее, — поддразнивала его Саша. Женя улыбался доверчивой детской улыбкой — мол, постараюсь.

Минут через сорок всё было готово. Он поднял голову и стал читать:

   Воспойте ж кто-нибудь тритонью нашу стать
   И сырость вечную, и мрачную работу.
   Нам демона в трясинах отыскать
   Велит наш долг, зовущий на охоту.

   Но где же ты, надменный бегемот,
   Не кот, не кит, таинственный и бурный?
   Ужели бездна дикая болот
   Не явит твой промокший плащ пурпурный?

   Сквозь хляби вязкие в ночи тебя влачить
   Придётся ль нам, усталым и пугливым?
   А может, втуне затупя мечи,
   Бежать, спасая жизни торопливо?

   У каждого в душе гиппопотам
   Поёт рулады, плещется в трясине.
   И не забыть неугомонным нам
   Сиянья глаз его, безжалостных и синих.

— Браво! — захохотала Саша. — Безжалостных и синих — вот прямо вообще. Только слово "неугомонным" мне кажется неточным. Но всё равно классно. Прямо на грани серьёзности и розыгрыша. Ты молодец, правда.

Она нарочно перешла на ты — этот трюк часто срабатывал с людьми, которые постоянно держат дистанцию: они обычно терялись.

— Наконец-то я встретил женщину, которая меня понимает, — заявил ничуть не смутившийся Женя, и Саша подумала, что он сейчас положит голову ей на колени.

— Скажи мне, кот — это намёк на булгаковского Бегемота? — надо было уйти от щекотливой темы.

— Да, конечно. А кит — мелвилловский Моби Дик.

— А "демона в трясинах отыскать"?

— Вообще-то Бегемот — средневековый демон чревоугодия, — Женя произнёс это без вызова, словно напоминая. — Не зря Михаил Афанасьевич назвал котика именно так.

А он, кстати, похож на кота, думала Саша. Матёрого такого, который любит ластиться, но при необходимости выпускает когти и становится беспощадным. И как быстро и ловко подстроился! Михаил Афанасьевич, аллюзии... А если б дознавателем оказался футбольный фанат, сейчас бы, поди, матчи с ним обсуждал. Пенальти всякие или как это у них называется.

На следующий день поэтические развлечения продолжились: её ждали лимерики. Женю потянуло на троянский цикл:

   Научили у лучников в школе,
   Как Ахилла расстреливать в поле:
   Чтоб его победить,
   Надо пятку пробить,
   Но сначала пусть срежет мозоли!

— Грубовато, — поморщилась Саша.

— Жизненно, — не согласился Женя и перешёл к следующему:

   Одиссей со своими друзьям
   Нарядились однажды конями.
   Заявилися в Трою,
   Занимались разбоем
   И несдержанно ржали ночами!

— Вот это — жизненно, — снисходительно отметила Александра. — Ещё что-нибудь осталось?

— Ещё один — романтический, — Женя посмотрел в текст, сделав печальное лицо:

   Говорят, что Елена Прекрасная
   Как любовница — вовсе бесстрастная.
   И Парис с Менелаем
   Десять лет воевали
   Лишь бы с ней не ложиться, несчастные!

— А это совсем хорошо, — она улыбнулась и слегка прикусила губу. Ей нравилось флиртовать: так она чувствовала себя увереннее. — Но знаешь, мне кажется, пора прикрыть наш литературный салон. А то ты прямо увлёкся. Точнее, не прикрыть, а немножко разнообразить. Давай перейдём к чуть более крупным формам...

— К более крупным?

— Ни слова про мою задницу! — Саша предостерегающе подняла палец.

— Ни боже мой. Так что там у нас дальше?

— Дальше — рассказ или небольшая повесть. В жанрах тебя не стесняю, — в конце фразы она поднялась и вышла, не обернувшись.

Рассказ был готов на следующий день. Привычная тетрадь на коленях у Жени словно подтверждала заранее — сейчас будет легко и остроумно.

— Сопереживание, — он разгладил ладонями страницы. — Это название рассказа. Или небольшой повести — я разбил её на три небольших кусочка. Первый называется "Артефакт".

Глава третья