[Проза] В преддверии рая. 3 часть

Автор: @ondantr
Редактор: @nikro

Иногда героям просто чертовски везет.
Как, например, события в этой главе. По одним данным вероятность подобного одни случай на триста тысяч, а по другим и вовсе к миллиону.
Однако, это не значит "невозможно".

2 часть

Семь суток мачты "Беатрис" не видели Солнца. Туманы чередовались со слабыми и нудными дождями. Сильный ветер нёс каракку в неизведанное. Одежда матросов отсырела, в кубрике пахло гнилью, сухари заплесневели. Приходилось каждый день перебирать муку. В редкие часы, когда дождь прекращался, на палубу вытаскивали циновки и гамаки. За борт летели сгнившие фрукты, на верёвках, натянутых поперёк корпуса судна висели куски вяленого мяса. Его скоблили, чтобы срезать гниль. Припасов становилось всё меньше. Пресная вода в бочках испортилась, и Гонсалу приказал натянуть между бортами навес, где собиралась вода. Да Коста подсовывал Аджиамбо всё самое вкусное и относительно свежее, удивляясь, что из всей команды только девушка не теряла присутствия духа. У некоторых матросов стали шататься зубы. Лица вытянулись, похудели.

– Куда делась эта, чёртова земля? – ворчал Гонсалу, сидя на корме и свесив голый зад к воде.

У помощника началось расстройство желудка. Половину команды преследовал понос.

– Где ты, райская земля Катая? – шептал маэстро, сидя на канатном ящике у бушприта. – Где благословенные острова с пряностями? Может, Марко Поло не нашёл этой земли, а просто её выдумал.

"Хотя, какой Катай? Мы же должны идти вдоль берега Африки, – размышлял Родригу, рассматривая затёртые и едва различимые отметки на своих портуланах. – Вот же – пунктир курса. Мы должны уткнуться в южную оконечность Аравии, а потом повернуть на Восток. Но где он, этот Восток? Магнитная игла пляшет, словно одержимая".

Аджиамбо, тихо сидевшая до той поры у окна, выходящего на ось рулевого пера, неожиданно прыснула в кулак.

– Что? – вскинул голову да Коста.

– Ты такой смешной, когда почесываешь угольком бровь. Она у тебя чернее другой и блестит, словно смазанная жиром бегемота.

Родригу рассеянно улыбнулся и, ещё погружённый в свои мысли, вытер лицо тыльной стороной ладони. Аджиамбо снова прыснула.

– Только хуже сделал. Пойдём на палубу, умоешься.

Капитан согласно кивнул, пропустил вперёд девушку, и они вместе вышли под дождь.

Навес из парусины, натянутый от борта до борта, служил ещё и защитой от воды, льющейся с неба, с рей и такелажа. Последние три дня бочки, стоявшие по периметру парусины, наполнялись настолько быстро, что матросы пили, сколько хотели, справедливо полагая, что пока есть возможность, нельзя ни в чём себе отказывать.

У борта стоял монах. Он был последним в цепочке людей, вычерпывающим из трюма вода. Выливая очередное ведро в море, святой отец громко, по памяти читал выдержки из Библии:

– "И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть... Истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их... И воззрел Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле... И настал день, и разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились... И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди..."

Возле монаха, открыв рты, стояли Бишу, Карлос, Хайме и Хорхе. В этот момент за кормой сверкнула молния, заставив людей испуганно перекреститься.

Капитан огляделся по сторонам и увидел Гонсалу, наблюдавшего, как возле грот–мачты два матроса наполняли водой кожаные мехи.

– Что это с монахом? – спросил Родригу, подходя к помощнику.

– От сырости немного умом тронулся. Сначала молитвы читал, а вот теперь шпарит из Ветхого Завета про потоп. Вот, послушайте, маэстро.

Капитан повернулся так, чтобы ветер дул со спины.

– Ибо видел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их являлись злом во всякое время.

В это мгновение святой отец бросил ведро и поднял руки вверх.

– Господи! Прости нас, грешных и укажи нам на зло, ибо наше растление закрывает глаза и души наши, а разум отказывается понимать его. Милостивый и всепрощающий! Протяни длань свою над нами...

В этот момент сверкнула ещё одна молния, но гораздо ближе. Яркий зигзаг прошил воду по правому борту. И тут же громыхнуло так, что у моряков заложило уши. Бишу рухнул на колени и завопил, показывая на Аджиамбо:

– Вот оно – зло! Вот он – сосуд дьявола. Господь указывает нам. Все знают, что если баба на судне – быть беде. Вот она плоть – растленна в извращении своём! А–а–а! За борт её.

Матрос вскочил и бросился к Аджиамбо. За Бишу нерешительно двинулся кое–кто из матросов. Монах растерянно оглянулся. Девушка отступила за спину Гонсалу, а капитан рванулся наперерез морякам.

– Стоять! – закричал он, выхватывая из–за пояса стилет.

Карлос и Хорхе, остановились, а Хайме стал шарить за пазухой, промокшей до нитки рубашки. В кулаке у него тускло сверкнула сталь ножа. Родригу поймал безумный взгляд Бишу, который без страха смотрел на короткое лезвие в руках капитана.

Да Коста оглянулся и, не теряя времени, полоснул по тросу, уходящему вверх. На доски палубы рухнул тяжёлый деревянный блок. Капитан быстро нагнулся и тут же распрямился, словно пружина, размахивая перед собой куском каната с блоком на конце. Первому досталось Хайме. Удар пришёлся по руке. Нож взлетел в воздух и исчез за бортом. Матрос проводил оружие взглядом и, сделав шаг назад, опустил голову. Родригу повернулся к Бишу. Тот медленно отступал, глядя на блок, описывающий круги над головой маэстро. Неожиданно матрос развернулся, вскочил на канатный ящик, подпрыгнул и стал взбираться по такелажу на мачту.

– Куда? – закричал Родригу. – Назад! Быстро вниз.

Новая молния, похожая на змею ослепительно белого цвета, скользнула вдоль грот мачты и с треском обвила руки Бишу, ухватившегося за мокрые канаты. Матрос на секунду застыл, его лицо исказилось ужасной гримасой, пальцы обуглились, и он упал на палубу. От его одежды шёл пар, создавая небольшое облако тумана. Все, кто оказался в этот момент рядом, стояли, застыв от страха. Первым опомнился монах. Он перекрестился, встал на колени, сложил вместе ладони и стал шёпотом читать поминальную молитву. Родригу бросил блок к ногам помощника.

– Пусть поставят на место.

Затем да Коста повернулся к людям, которые высыпали на палубу.

– Может, Господь за что–то и гневается на нас, но только не из–за девушки. Она ни ему, ни вам не сделала ничего плохого. Аджиамбо – такой же матрос, как и вы. А ещё развлекает вас, нечестивцев. А вот дурак Бишу наказан. Господь покарал его в назидание остальным. Никто не вправе идти против своего маэстро. Таков закон, и вы его знаете. Займитесь работой. Воды в трюме – черпать, не вычерпать.

Матросы, опустив головы и, поглядывая на труп своего товарища, стали медленно расходиться.

– Гонсалу! Позаботься о Бишу. Пусть море примет его бренное тело, а Господь – душу, – обратился Родригу к помощнику. – А вы, святой отец! Не путайтесь под ногами у матросов и не смущайте их пустыми речами. Хотите вспомнить что–нибудь из Библии? Ради бога! Только – про себя. Если повторится, что–нибудь подобное, отправлю вас на корм рыбам. Не посмотрю на ваш сан священника...

Луч Солнца пробил облака и отразился на медном колоколе с надписью "Беатрис", пустив солнечный зайчик прямо в глаза капитану. Дождь внезапно прекратился, и с каждой минутой день становился всё светлей. Вахтенные матросы поднимали глаза к небу и, улыбаясь, начали перешёптываться. До ушей Родригу долетали отдельные слова:

– Господь знает, кого наказывать, а кого миловать. Бишу был неплохим парнем, но поделом ему...

Да Коста кивнул Аджиамбо. Та, понимая маэстро с полуслова, исчезла в дверях каюты капитана и тут же вернулась с нужными инструментами. Родригу взял у неё из рук посох Якова, посмотрел на тень от мачты, потом – на песочные часы, закреплённые на балке возле румпеля, затем на Солнце и начал производить вычисления. Записав угольком цифры на куске старого пергамента, капитан исчез в каюте. Вместе с Аджиамбо, он склонился над портуланом и пальцем провёл линию с Востока на Запад.

Мы, где–то здесь, – сказал он, водя кончиком ногтя вдоль воображаемой черты. – Ниже экватора, но выше Южной оконечности Африки. Катай, если верить рассказам Марко Поло, находится вот тут, – палец капитана начертил круг на абсолютно чистом листе карты.

– Значит, мы уже далеко от моей земли? – спросила Аджиамбо с грустью в голосе.

– Трудно сказать. Никто ещё не придумал, как точно определить место нахождения судна в океане. Мы можем быть, где угодно на этой линии, но, если ветер всё время дул с Запада, и наши замеры скорости "Беатрис" были точны, судно находится, – капитан прямо на столе начал делать подсчёты, набрасывая цифры угольком. – Примерно вот здесь, – Родригу нанёс точку на портулан. – А это, не принимая в расчёт течения, о которых я ничего не знаю... Это – семьсот лиг к Востоку. Вот Дьявол. Боюсь, добраться до Африки уже не получится.

– Жаль, – прошептала Аджиамбо, прижимаясь щекой к плечу капитана.

– Мне самому жаль, – Родригу поцеловал девушку в мочку уха. – Каракка долго не протянет. Ещё один шторм и пробоина в трюме сделает своё дело.

– Ты, что–нибудь придумаешь, – уверенно сказала Аджиамбо. – Боги помогут нам.

– Только и остаётся, что уповать на Господа. Святая Дева Мария! Хоть какой–нибудь остров случайно подвернулся бы под руку. "Беатрис" требует ремонта.

– Хорошо – вода есть, – Аджиамбо поднесла к губам капитана деревянный кубок.

– Я бы выпил вина.

– Что такое вино?

– Вернёмся в мои родные места, обязательно дам попробовать. А пока, – Родригу поднял голову, услышав звон колокола, отбивающего время. – Пойдем, посмотрим, что приготовил на обед повар.

Они вместе спустились на нижнюю палубу, где в каморке, отделённой от кубрика перегородкой, возле жаровни колдовал матрос по имени Гуан...

дизайнер @orezaku