ФАЛЬШИВЫЕ ЗОМБИ, МЕРТВЫЕ ДЕРЕВНИ И ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦЕВ

- По-моему, это не совсем корректное поведение. - прокомментировала одна моя коллега, глядя как двое других наших коллег с упоением изображают зомби рядом со знаком "Осторожно! Радиация". Этот знак оказался настолько же привлекательным, как тот «с которым все фотографируются». Только тут фотосъемка сопровождалась еще и элементами шоу.

- Ну в общем да... Наверное, не лучший вариант.

- Ой, ну давайте теперь демонстративно страдать! — прокомментировали наши зомби, выйдя из образа. — Жизнь идет, она одна и надо относиться к ней с юмором.

С юмором у меня, хоть режьте, не получалось. А охвативший остальных позитив вызывал смешанные чувства зависти и раздражения. Там, где они видели отличный повод погримасничать, я видела чужую боль, трагедию, страшнейшую страницу истории. И хотя эта боль уже давно отболела, страница перевернута и сейчас это отнюдь не братская могила, а исследовательский полигон, игры в зомби и цитирование "Сталкера" в самом центре Чернобыльской зоны отчуждения казались мне не совсем тем, за чем мы сюда приехали.

Впрочем, все люди разные. И такому легкому отношению к жизни я, пожалуй, немного даже завидовала.

Полесский радиационно-экологический заповедник был организован на территории наиболее пострадавших от аварии земель. Это Хойникский, Наровлянский и Брагинский районы Гомельской области, Белоруссия. Это земли, которые входят в тридцатикилометровую зону отчуждения ЧАЭС. Мы приехали сюда накануне 30-ти летней годовщины аварии.

- Ой, ну вот идиоты, приехали снимать про Чернобыль и куда? В Белоруссию, а не В Украину! — пытались троллить наши статусы в соцсетях разные проукраински настроенные группы лиц. Смотрелись эти комментарии глупо и неуместно. Несмотря на то, что злосчастный реактор находится на территории Украины, именно Белоруссия приняла на себя основной удар. На картах распространения радиоактивного облака хорошо видно, какой район оно накрыло.

На территории нынешнего заповедника находится 92 отселенные деревни. До аварии тут жило 22 тысячи человек. Это был зажиточный регион. Плодородная земля давала богатые урожаи, и местные крестьяне жили богато по общим меркам для того времени.

А сейчас богатые и зажиточные деревни постепенно захватывает лес.

Есть такой фильм "Жизнь после людей", в котором ученые фантазируют на тему того, что случится с нашей планетой, если вдруг в одночасье исчезнут все люди. С помощью красивой компьютерной графики там живописно показано, как будут ржаветь металлоконструкции современных небоскребов, как будут рушиться мосты, прорываться плотины и другие постапокалептические картинки. Но это кино. Выдумка, фантазии режиссеров и сценаристов, прекрасная работа компьютерщиков. А попадая в зону отчуждения, ты видишь это своими глазами в реальной жизни. Без какой-либо графики. И это производит неизгладимое впечатление.

А если еще добавить сюда воспоминания реальных людей, свидетелей тех событий? Мне довелось пообщаться с ними, перед тем как мы отправились в зону.

Реальные люди, реальные судьбы, реальная жизнь.

- Я был у тещи на блинах, - рассказывает пожилой мужчина с очень мягкими чертами лица и располагающей улыбкой. Виктор Кабылко, ликвидатор, во время аварии он работал врачом в Хойницкой больнице. - Теща находится в 30-ти километровой зоне. Сейчас это 30-ти км. зона отчуждения. И я вижу с 5 часов утра в районе атомной электростанции, там же недалеко, военные вертолеты. И такой гул стоит, какой-то нездоровый, настараживающий. У меня что-то йокнуло, что что-то не так. Но мы продолжали отдыхать, продолжали работать. И после обеда, мне позвонил наш главный врач по санэпид станции. Говорит, Виктор, случилась беда. Что такое? Что-то случилось на Чернобыльской атомной станции. Что-то случилось. Пока это нигде не афишируется, но мне поступила команда, выехать туда с дозиметристом замерить уровень радиации. Я говорю, ну ты главному врачу-то сообщил? Говорит, конечно, сообщил. Так что поезжай, возможно придется нам собираться. В тот же день у главного врача было неофициальное собрание. Позвонили на станцию: скажите пожалуйста, что там случилось? Ответ с ОблЗдравОтдела был такой: Не волнуйтесь, все под контролем, там произошла маленькая авария. 3 дня и всё наладится. Если что-то, то официально вам будет сообщено. Ну и в итоге на третьи сутки нам сообщили, что мы должны проводить йодопрофилактику. Когда мы должны были ее уже закончить. А мы еще не начинали.

На первых порах было очень сложно ОЧЕНЬ СЛОЖНО, убедить людей, что это опасно. — рассказывает другой пожилой мужчина с очень умными и грустными глазами — Виктор Васькевич, в 1986-м руководивший общим отделом Хойникского райкома партии. — Все говорили, ну оно не кусается, оно сегодня ничего… Не верили. Ну конечно не верили, а вот вы бы поверили? Вот вы сейчас стоите, вы бы поверили, что вот здесь сейчас упала радиация? Вот так и мы ходили и не верили, что это страшно, что это сложно, что это вообще.

И никто бы не поверил! В те времена люди еще помнили войну, знали, понимали, как выглядит враг, от которого надо бежать, надо спасаться. Враг осязаем! Но как быть, если врагом становится весь мир вокруг тебя? Твой дом, твоя земля… Как в это поверить? И как с этим жить дальше? Говорят, после трагедии была целая волна самоубийств. Люди не могли перенести осознание того, то в их мире поселился невидимый враг, который постепенно убивает их.

Те люди, которые отсюда уехали, кто-то не прижился, там, куда их переселили. Особенно это было сложно для старшего поколения, потому что… ну как молодое дерево, когда его вытягиваешь и пересаживаешь, оно быстрее приживается, чем старика взяли, когда он всю жизнь жил там, на берегу реки вел свое хозяйство домашнее, его переселили совершенно в другое место, в Волжскую область, к примеру. И естественно, переживаний много было.

Ликвидаторы. Это отдельная категория людей. Люди, которые осознавая опасность, отправились в самое пекло бороться с последствиями аварии, потому что кому-то надо было делать, потому иначе было невозможно поступить, потому, что если не они, то кто?

Слушая их рассказы, я вспоминала отрывки из документального фильма про Чернобыль, где приводили воспоминания медсестер, работавших с поступившими в Москву ликвидаторами. Теми, что работали непосредственно на АЭС. Молодые ребята, солдаты, получившие дозы, несовместимые с жизнью. Но перед летальной стадией всегда бывает период ремиссии, когда самочувствие улучшается. И тогда они, уверенные, что идут на поправку, болтали, шутили, заигрывали с молодыми медсестричками, которые в сою очередь знали, что эти молодые ребята умрут уже в течении нескольких дней. И они умирали.

Это страшно!

Это очень страшно.

После нескольких дней молчания, людей стали эвакуировать в страшной спешке. Говорили, что на несколкьо дней. Просили не брать с собой много вещей, только самое необходимое. Люди уходя закрывали свои дома, окна запирали на ставни, рассчитывая вскоре вернуться. Увы, это было бессмысленно.

- Когда я в Карелию ехал через Ленинград, в Ленинграде рамка магнитная стояла, — рассказывает еще один участник тех событий, чье имя, к сожалению, осталось за скобками. — И я прохожу, а она звенит. Я уже всё с себя снял, прохожу, а она звенит и звенит. Вещи проносят, все вроде бы нормально. А я прохожу - звенит и звенит. Я уже всё с себя снял, пошел голову помыл в туалете на вокзале, меня же не пускают, водят-водят. Ну а что сделать, уже накопления в самом организме. Я говорю, мне надо ехать. Нет, мы тебя сейчас в отделение отправим. Ну, правда, я тушенкой откупился.

Они, оставшиеся здесь ликвидаторы, конечно, являются неотъемлемой частью любой официальной церемонии. Но держатся особняком, в стороне от остальных. Общаются больше друг с другом или по долго службы с журналистами. Их пригласили на возложение цветов к памятнику Скорби в г. Хойники, которое состоялось в честь приезда официальной делегации во главе с президентом Союзного государства, в рамках которого и происходит сотрудничество России и Белоруссии по минимизации последствий Чернобыльской аварии. Скорбная серая фигура склонила голову, прикрыв глаза и белый голубь мира в ее руках, как символ надежды. А фоном перечислены все отселенные деревни. Такие мемориалы обычно посвящены военным событиям, но никак не техногенным катастрофам. И от этого еще страшнее. Говорят, что местные жители приходят сюда постоянно. Поэтому у памятника почти всегда можно найти живые цветы.

Хойники сейчас находится почти на границе с зоной. Ему повезло оказаться за пределами зоны отчуждения. Или не повезло быть настолько близко. Город сейчас живет обычной жизнью, имеет свои школы, сады, производства. Внутри же зоны отселенные сейчас ничего нет. Заброшенные деревни обозначены памятными камнями. Почти как надгробные плиты. «д. Борщевка Проживало 257 человек. Отселена в 1986 году.

А мы гуляли по поселку «Бабчин». Именно возле него находится главный научный центр Полесского заповедника. Но подробнее о заповеднике и его деятельности я, наверное, расскажу в другой раз.