"Где твой кинжал? Вот грудь моя"

До сих пор, увы, так и не запустили ожидаемые многими siski.io. Очень жаль. Уверена, что контент там был бы самый что ни на есть годный, ибо сиськи — это святое. Придётся пока писать о святом здесь. 

Начнём с кондитерских изделий. Чудесное белоснежное пирожное, холмик с выразительной пимпочкой, напоминает о женской груди даже самым неиспорченным сладкоежкам. И правильно делает, поскольку именно женскую грудь гурманы в общем-то и поедают. 

  

Пирожное — это кондитерская итальянская реплика на груди (сиськи, перси) святой Агаты. Их едят, а они глядят. Вот кто-то демонстративно отъел кусок и не поморщился:

Надо признать, что Агата, приняв весьма своеобразное мученичество, сама носилась со своими персями, как с горячими пирожками (волею художников). С пылу с жару, две штуки в одни руки:  

  

Иногда пирожное "Груди Святой Агаты" предлагают под другим названием, более сдержанным, чтобы не пугать нервных туристов. Но ноги у этих сладких грудей (хе-хе) растут из раннехристианских страданий. Из предмета мученичества, так сказать.   

Дело было в третьем веке; прекрасная юная Агата, уроженка Катании (если взять пошире, Сицилии), решила сохранить девство своё во славу господа нашего Иисуса Христа. И приглянулась она одному видному деятелю. Он, как водится, воспылал нечестивой страстью, которая, как водится, была благочестиво отвергнута. В отместку за пренебрежение злодей воспользовался законными гонениями на христиан и отправил Агату поучиться уму-разуму в публичный дом (по другой версии — не в публичный, а в просто нехороший дом, где её пытались морально разложить), затем упёк в тюрьму, затем её оригинально истязали, а потом уж бедную девушку умертвили (в разных версиях жития — разными способами). Проще было изнасиловать, но развалилось бы пирожное.   

Кровавая житийная возня с грудью несчастной Агаты доставила, надо полагать, много радости тайным садистам и эротоманам, пасущимся в церквях. И художники даже самых целомудренных времён с удовольствием изображали разные этапы её мучений, пользуясь удобным поводом художественно припасть к обнажённой натуре. Многострадальную грудь и резали какими-то ножницами, и пилили пилками, и отсекали секаторами, и щипали щипцами, и перетягивали верёвками, и всячески теребили почём зря.   

В общем, они там были близки к тому, чтобы из грудей Агаты понаделать японских роллов.

Лишённая бюста Агата была брошена обратно в тюрьму, где должна была, сдаётся мне, быстро скончаться (от потери крови, сепсиса и огорчения), но ей явился святой Пётр. Как будто у неё было мало впечатлений. Недолго думая, он сотворил чудо, пришив грудь обратно. Не знаю, где Пётр слонялся позже, когда её казнили; наверное, наверху посчитали, что грудь для женщины всё же важнее, чем голова. Впрочем, есть вариант, что Агата по-тихому скончалась в тюрьме — и с головой на плечах, и с уже пришитой грудью (да, казалось, что всё стало как будто налаживаться).

Проповедник Димитрий Ростовский (1651 — 1709), тоже святой, пересказывал историю Агаты, Агафии в православной традиции, по-своему и не без юмора. Хотя шутить и не думал. Например, жестокий воздыхатель после богословского спора, в ходе которого Агафия послала его к Зевсу, дал ей оплеуху и сказал: "Не оскорбляй военачальника!" Чёрт её знает, почему, но смешная фраза.

Цитата: Военачальник велел слугам сильнее мучить Агафию, потом приказал железными клещами рвать её сосцы и отрезать их. Когда это исполняли, мученица сказала военачальнику: "Безбожный и бесчеловечный мучитель! не стыдишься ты у женщины отрезать сосцы, которыми ты сам питался у своей матери; но я имею другие сосцы в душе моей, которых ты не можешь коснуться, ибо они от юности посвящены Богу".  

Иметь сосцы в душе (да ещё посвящённые Богу) — это завидная особенность, согласитесь. 

Вот, кстати, у Себастьяно дель Пьомбо именно на сосцы — на внешние, конечно, а не на внутренние, — нацелились заинтересованные мучители: 

Когда Апостол Пётр заглянул к ней в темницу, он по доброй христианской традиции прикинулся просто добрым старичком, который тут мимо проходил. Тоже завёл речь о сосцах — стал теребить их вербально: "Он велел сосцы твои не только истерзать, но и отрезать: за сие душа его будет мучиться вечно. В то время, когда ты терпела муки, я стоял и смотрел, и размыслил, что можно исцелить твои сосцы, для чего и пришёл сюда". Стоял, говорит, и смотрел — очень современно (если бы "красиво рядом станцевал", было бы ещё современней). Агата стала упираться; она была против врачевания, потому что не хотела показывать какому-то дядьке свою грудь (хотя от груди уже мало что осталось), и тогда Пётр признался, что он не кто-нибудь, а Пётр, и ему всё можно, — ему велел сам Бог заняться пластической хирургией. Операция прошла успешно. 

Рубцы, я думаю, исчезли бы, если бы Агате дали возможность с этой грудью немножко пожить.  

Вот такая интересная история. А вы говорите — сиськи, сиськи...

(Пост проиллюстрировали Никколо де Симоне, Джордано Лука, Франсиско де Сурбаран, Джованни Кариани,  Жан Белльгамб, Джованни Андреа Коппола, Андреа Ваккаро, Франческо Гуарино и неизвестные художники.)