ГОРОДДУМ. Новые единицы ГрадоОбразования

Современной российской, или евразийской (?), мысли о Городе явно не хватает Метатекста. Есть тексты, как размышления про город, но размышлений о размышлениях, мыслей о мыслителях (В этой части получше. Есть немного про В.Л.Глазычева) крайне мало. Мы калькируем и компилируем чужие смыслы и понятия, знания и опыт, идеи и кейсы, почти не подвергая их критическому анализу, не питая амбиций писать наш Текст, сочинить городу Город.

  С чего начинается родина? С любви к себе, родным, окружающему пространству, к милым сердцу мелочам, врезающимся в душу навсегда; с любви к прошлому, как застарелая болезнь страхом, терзающей нас ностальгией. 

С чего начинается город? Если в историческом контексте, то с известных всем банальностей: перекрёстка, рынка, крепости, пропускного пункта, властной резиденции суверена или церкви… Если же отступить от банальностей, то для каждого из родившихся в данном городе – с родины. 

Для каждого из нас родина своя, даже если мы живём на одной лестничной площадке, а то и в одной семье. У каждой родины свой ареал и ореол. Всякий из нас мистифицирует детство до уровня лучшего в жизни счастья. Кому конечно повезло. Оно, это счастье, антинаучное. Оно гораздо проще, чем рассуждение о нём в логической форме. «Мой двор и друзья, мои проступки и первые открытия, главные уроки и сомнения…». Разве это Счастье? Разве можно наукой измерить счастье среди трущоб или каменных джунглей? Измерить нельзя, признать нужно.  

В то же время наука регулярно стремится предзадать Город через форму и содержание. Через план и правила общежития. Наслаивая городскую ткань на наследие, загромождая пространство объёмами и суетой. И каждое очередное поколение взросших на этой почве любит себя ребёнка и родину-город во всё более сжимающемся мирке. Так птица, родившаяся в клетке, любит свой нелётный простор. Так домашняя кошка радуется жизни только внутри жилья. Помнится мне, как с 8-ми лет я свободно перемещался по своей родине – 70-ти тысячному городу и окружающему его району, и мои родители этого не боялись. Мой сын добился этого права лишь к 11-ти годам! И вовсе не потому, что родители его деспоты. Просто страшно стало, опасностей прибыло. Моя дочь, в Москве, получила право самостоятельных разъездов на метро после 12-ти лет. И то редко им пользовалась, пребывая постоянно в одном микрорайоне, раз в 100 меньшем по территории, чем моя родина. Можно ли считать Москву её родиной? Конечно нет. А микрорайон? Скорее да. 

Родина начинается, таким образом, с личного права на освоенное в детстве пространство. Освоенное лично и до окончания школы. До выпуска на простор выбора жизненных перспектив. Кто-то этим выбором не воспользуется и останется в мире детства, в пределах уже освоенной территории. Другой переедет в иной город и останется в нём доживать, осваивая новую территорию в той же последовательности, что и в детстве, постепенно расширяя, до комфортного, пространство жития. Третий не сможет мириться с рутиной места, и будет постоянно мигрировать, из города в город, с места на место, в поисках подобия своего детского счастья. 

![1249330289_5_dmitriy-sklyarenko.jpg] ()

Город как сумма родин 

Коварная память отсеивает плохое в подсознание, в фобии и комплексы, оставляя в оперативном доступе перистые облака разукрашиваемого возрастом детства – пространства счастья. У этого пространства есть границы, ходить за которые – табу или страшно. Было ведь, вспомните.  Таким образом, границы, как красные флажки, отсекают нас от чуждого. Если бы было возможно, а почему бы и нет, наложить личные родины на карту, то несложно вычислить зоны отчуждения, непривлекательные, опасные, ненужные для детства. Город-пазл с прорехами неудобий. 

В то же время память затушёвывает предметы, словно в графике, то штрихуя их, то затирая до еле опознаваемого. И в этом слабо прорисованном, эскизном и гротескном прошлом не вещи и объекты, а впечатления и отношения, всплывая по мере надобности, проявляют окружающее. Моя память, например, выплёскивает сейчас соседские взрослые посиделки в большом запертом хрущёбами дворе, в которых детворе хотелось быть за равных, пусть и не понимая о чём. Здоровканья по дороге в детский сад, а следом в школу. Много знакомых было. Редкие вылазки на работу родителей. К маме в класс черчения, где линии и формы. К отцу в заводские цеха, где станки и корабли, и витая фиолетовокалёная стружка! Зимний путь в магазин по огромному, засаживаемому картошкой, а в тот раз занесённому снегом пустырю в 25-градусный мороз, под пронзительно прозрачным вечерним небом с рассыпчатым млечным путём и в аромате дровяного дыма из труб окружающих тот пустырь поглощённых городом изб. Пацанские игры среди риг (двухэтажные коллективные сараи) и в узких проходах меж дровяных самодельных сараек, и на поле из их крыш размером не меньше футбольного. Синяки и шишки. Расплющенные гвозди и монеты из под вагонных колес, много блестящего антрацита с железнодорожных путей, отсекающих наш край города от реки. Лодки, берег, большая вода, леса и поля. 

![1701073401_7.jpg]()

Много ещё что хочется вспоминать. И всё это Мой город. Всё это Моя родина. И где тут то, что мы обычно подразумеваем под городом? 

Мучают меня в пору урбанистических мод вопросы: Что мы пытаемся проектировать? Где мы хотим жить? Можно ли спроектировать счастье? Можно ли сочинить родину? Следует ли придумывать города? Возможно ли? 

Помните, из популярной песни:    

«— Что происходит на свете?

 — А просто зима 

— Просто зима, полагаете вы? 

— Полагаю. Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю в ваши уснувшие ранней порою дома. 

— Что же за всем этим будет? 

— А будет январь, 

— Будет январь, вы считаете? 

— Да, я считаю. Я ведь давно эту белую книгу читаю, этот, с картинками вьюги, старинный букварь. 

— Чем же все это окончится? 

— Будет апрель. 

— Будет апрель, вы уверены? 

— Да, я уверен. Я уже слышал, и слух этот мною проверен, будто бы в роще сегодня звенела свирель. 

— Что же из этого следует? 

— Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. 

— Вы полагаете, все это будет носиться? 

— Я полагаю, что все это следует шить. …» 

Пусть в аллегорической форме, и вряд ли с заведомым смыслом, но текст помогает мне дать ответ как гипотезу, которую ещё проверять и проверять: Не дано спроектировать счастье. Невозможно придумать родину. Нужно со-чинять (от «чинить») и со-зидать (от возводить) города детства. 

НЕОБХОДИМО ПРОЕКТИРОВАТЬ ДЕТСТВО! Детство как сумму родин наших потомков. Как наследство и назидание. Детское счастье как главную ценность – ценностную единицу города. 

![1406186241_1.jpg]()

Кое что из трендов

 Из логики городских трансформаций временем и технологиями.  Можно идентифицировать исторический город по одному признаку. Древнегреческий по Агоре. Средневековый по крепости. Индустриальной эпохи – по производству. А современный? А предстоящий? Вспомните недавнее. Как Ваш город делился на промышленные районы. Каждый такой район в принципе обладал всеми признаками города своего времени. Вплоть до дома культуры и пантеона передовиков. И вдруг нам сказали, что город должен стать постиндустриальным! Другим. 

Где как, а на постсоветском пространстве иной город пришлось сочинять ещё и под спудом капитализации, отоваривания вещего и сущего. Собственно мыслительный процесс, переживание ожидаемого обрели внятность совсем недавно. Боюсь кого обидеть, но по мне так года три как. А до того над горизонтом товарно-денежных отношений возвышался лишь Глазычев (известный российский урбанист). И слыл неудобным выскочкой. Его слушали, но не слышали. 

Вдруг как то, и следовало бы проанализировать, откуда дунул ветер, урбанистикой заразились массы неофитов. Глазычев стал живым богом. Ненадолго, жаль. Вознёсся в недосягаемое. Признан, отождествлён. С новой модой. 

Но где Текст о Городе Завтра? Где Путь и Смысл? Много ли нами всеми, о Граде мыслящими, сформулировано новаций, способных с чистого листа или в чистом поле провозвестить Город без атавизмов. В то же время всё очевиднее заявляют себя импортные городские утопии. Всё ещё воспринимаемые в штыки, они топчут себе дорогу в неизбежность. Перечислим некоторые: Энергоавтономный, а то и энергогенерирующий город. Город без промышленности – 3D printcity. Город без авто на углеводородах. Город пенсионеров. Город под куполом. Город-ферма. Город-робот ...

Налицо очевидные успехи в воплощении названных концепций.  Но в России даже «устойчивый город» на всех уровнях осмысления воспринимается утопией.  Серьёзно в логике «город под куполом» работает гелиотектор Сергей Непомнящий, которого Глазычев величал «гениальным». Его мегакластеры, пронизанные солнечным светом, за счёт сверхплотности более комфортны, и разительно более экономичны, чем традиционная застройка. 

Какими ещё утопиями из названных занимаются российские урбанисты-градостроители? Кто-то возразит, что утопии-идеологии лишь препятствуют городскому развитию. Но, если это так, то не следует в суе выражаться модными и утопическими: устойчивый, компактный, зелёный, умный, постиндустриальный и т.п. «город».  Мы остро нуждаемся в солидарном образе города, или городов будущего. Мы, пусть и с задержкой, переживаем процесс трансформации городского сознания, адаптации к городской самоценностной цивилизации. 

Мы вступаем в спор между: с одной стороны, архитекторами-объективистами и генпланистами; и с другой стороны средовиками-устроителями и пространственными стратегами. Средовое и объектное восприятие принципиально отличаются, также как форма и содержание, и так же невозможны одно без другого. Тем не менее, спор о примате одного над другим не утихает. Казалось бы, в последние годы средовики побеждают. Однако, городские новообразования – снова и снова больше форма, к которой «за уши» притягивается содержание, а не наоборот. 

Возвращусь в качестве примера к опытам С.Непомнящего. Если его экономические расчёты и качество обыгрываемой формами искусственной среды обитания значительно лучше традиционных, то почему этот подход не реализуется широко?  Если предположить, что есть конкурирующие по средовому качеству концепции, то где дискурс? Где оценки? Где доказательства, наконец? 

Чуть ли не панацеей видится квартальная застройка взамен микрорайонной. Но отвечает ли она вызовам и трендам? Как встраиваются в неё общественные пространства, центры коллективного пользования, третьи места - деятельностные трансформеры и коммуникаторы. В форме специальных кварталов? Тогда почему хиреют специализированные кварталы-кластеры офисных, деловых, торгово-развлекательных центров? И всё больше места, уже явно многоквартальной площади, требуют мультифункциональные хабы. В которых, однако, нет места жилью?!  Всё более очевидный враг города, автомобиль. Разве нет? Но почему он в большинстве городских проектов по прежнему – хозяин положения? Почему не загнан в гетто? Под землю, с глаз долой, из сердца вон? Почему дороги рубят города? Почему нет дорог в мегамоллах? Авто в них отсечены от среды времяпрепровождения. 

Описаны ли, обсуждаются ли нашими специалистами данные феномены? Сформулирован ли в соответствие с ожиданиями современный принцип городского новообразования? Принцип – как единица, субстанция города?   

![60f9448608c85a2d23caccd1d81f8d10b2d8f81c.jpg]()

Вперёд к коллективному 

Тема сообществ в урбанистических трениях и мантрах стала превалирующей. Общественные пространства и коворкинг центры. Коллаборация,  модерация и медиация. Коллективное сознание возвращается в статут движущей силы городского развития. Однако, урбанистическая логика сводит это градообразующее новообразование к очередным городским частностям в форме парков, лофтов, анти-кафе и т.п. Новые гетто для коллективной деятельности превозносятся в новации, хотя чем они отличаются от домов культуры, ЦПКиО, кружков, домов пионеров и пенсионеров советского, так охаянного прошлого, непонятно. 

Настоящей мотивирующей новацией могли бы стать центры коллективного пользования (ЦКП), погруженные в жилую и деятельную среду. Но пока их отнесли к технологическим, и R&D площадкам – коллективным станочным паркам. Хотя, к примеру, фитнес-клуб – чем не аналогичный ЦКП? 

Вспоминаются и иные подобия, например, коллективные прачечные в жилых домах.  Так почему бы принцип коллективного пользования не распространить на возможно широкий спектр человеческих потребностей, и привязать его к месту проживания. Хотя бы потому, что коллективный, свободный доступ к спортзалам, 3D принтерам, помещениям для тренингов и собраний, местам для коллективных празднований, концертно-театральным площадкам, экосадам, оснащенным оргтехникой рабочим местам и т.д. и т.п., позволяет множеству людей не метаться по городу многосложно и долговременно, потребляя нужное в разных местах и в трудно согласуемое время. 

К началу XX века доходные дома стали аккумуляторами бытовых инноваций. Электричества, центрального водоснабжения и канализации, лифтов, душевых кабин и т.п. В логике коллективного, перспективный доходный дом – это мультифункциональный комплекс с той или иной функциональной доминантой, или без таковой. В съёмном жилье в окружении удобств нового поколения жить должно быть престижнее, И ДЕШЕВЛЕ, чем в частных ретроблагоустроенных ячейках, будь то квартиры или частные дома. 

![Beton-Hala-Waterfront-Center-8.jpg]()

Соответственно, стоило бы подумать о внедрении коллективного и в частную среду. В первую очередь через правообладание всей внеквартирной собственностью квартала, микрорайона или посёлка. ТСЖ – в форме акционерного общества, чем не перспектива? Тогда, через частный коммерческий интерес может произойти перерождение ЖКХ. Достаточно центром прибыли сделать собственника жилой ячейки, настоящего коллективного домовладельца. Только этому коллективному предпринимателю следует вернуть право на общедомовые, встраиваемые и пристраиваемые площади и пространства. Чтобы деятельное сообщество, мотивированное либо доходностью, либо экономией на эксплуатации, могло образовать собственную и привлекательную для жизни среду.  Такая среда – центр коллективного пользования горожан – чем не Средовая Форма Единицы Города? 

![0_7599a_a8347536_XL.jpg]()

Городские субстанции 

Сложившийся город  - россыпь форм и подобий, монофункций и обособлений. Производства, торговля и услуги, жильё и рекреация.  В поисках нового градостроители и урбанисты эволюционируют медленно, руководствуясь объективистской традицией и логикой. Видимое усложнение городской терминологии, типологии, сущностей и смыслов большей частью есть авторское прочтение города и его частей, претендующее на место в гипертексте. Разнообразием красок и черт затушёвывается первичность, основание, первоначала города. Их надо заново прорисовать. Выделить или изобрести субстанции – АЗБУКУ и СЧЁТ УРБАНИСТИКИ. Ценность, принцип и средовая форма – видимые единицы градообразования. О которых следует договариваться, из которых предстоит сочинять, конструировать новые города, и реконструировать старые.   

![172315_m.jpg]()

Надеюсь, что кто то дочитал этот длинный текст. СПАСИБО!

Вашему усердию и пониманию возможного и желанного мы разработчики платформы СРЕДА.SРАCE на ГОЛОСЕ  посвящаем наши планы. Всё впереди.

![20258393_1908389592707008_2125710208041074232_n.jpg]()