Инвестиция в вечность

• Ну что ж, мы сделали всё, что могли, на данном этапе развития. Система налажена полностью, контроль будет осуществляться за каждым энергоресурсом, от геопозиции до биометрии и медицинских показателей в онлайнрежиме.– Генри отвернулся от монитора и победоносно глянул на своих слушателей.
  Эту программу Генри готовил больше пятидесяти лет. Изнуренный и выматывающий труд, требующий максимальной концентрации и сил. Но разве время является единицей измерения мечты? Ведь способность мечтать и претворять свои мечты в жизнь это и есть то, что отличает человека от всех остальных. Не страшно потратить пятьдесят лет или сто на сбор и анализ информации, чтобы потом реализовать свою мечту. А если при этом иметь доступ ко всем энергоресурсам мира то можно, тем самым, обеспечить себе вечность.

• И что? Всё учтено? Программа не даст сбой? – недоверчиво спросил один из Совета.
  Генри тяжело вздохнул, потому что ему опять требовалось повторять все то же самое, что уже было сказано не так давно.

• Программа полностью подотчетна. Каждое неконтролируемое вмешательство, идущее вразрез с программой Системы, блокируется и выводится из Системы.

• Это понятно, понятно...а куда? Куда выводится энергоресурс? – задал вопрос Дега.

• Ну хранилище же. – вздохнул Генри. – в хранилище энергоресурсу чистят программу, загружают снова нужную информацию, меняют числовое значение и снова вводят в систему. Это же все так очевидно.

• Похоже на реинкарнацию. – хохотнул Дега.

• Ну...как бы это более точно выразиться... - Генри немного запнулся, подбирая нужные слова, но так их и не подобрав выпалил, - Реинкарнация, не реинкарнация, какая разница? Вы ответственны за идеологию, поэтому это не моя печаль в какую обертку вы завернете эту конфетку.

• Реинкарнация уже была. Надо думать другую обертку. – вздохнул Дега.

• Обертки, конфетки...какими древними понятиями вы оперируете, Генри. – Софико приблизилось к Генри и глянуло на него своими прекрасными глазами фиалкового цвета. И вот если бы, если бы Генри не знал, что Софико квир, то этот магнетический взгляд может и произвел бы на него нужное впечатление, лет двадцать или тридцать назад, но с некоторых пор тело Генри перестало рефлексировать на всякого рода призывы и манипуляции инстинктами.

• Вы правы, Софико, - Генри чуть отодвинулся. – Я слишком стар.

• Ахахаха! – рассмеялось Софико. – Смешная шутка, Генри. Старость – это понятие для смертных. Но нам-то чего печалиться об этом?
  Генри улыбнулся.

• Прошу прощения. Столько информации в моей голове, что я начинаю подвисать.
  Теперь уже смеялся весь Совет Двенадцати, кроме Софико и самого Генри.

• Ничего страшного, Генри. – вдруг с совершенно серьезным видом сказал Дега. – всегда можно подчистить информацию в вашей голове и загрузить новую, чтобы не подвисала.

• Как, впрочем, и у всех. – поклонился Генри в сторону всех членов Совета.

• Ну, вот мы и подошли к самому главному вопросу. – Милон, один из самых главных членов Совета, прекратил улыбаться и, поднявшись со своего места, направился к Генри. – Контролирует ли Система членов Совета?

• Система контролирует только энергоресурсы. – уклончиво ответил Генри. – А члены Совета контролируют Систему.
  Это был самый большой блеф Генри. Он уже знал, что все члены Совета генетически перекодированы, поэтому ему нужно быть максимально убедительным, иначе его план сорвется и, в общем-то, это и будет концом всего. Соответственно, даже, не дав времени, на обдумывание, он продолжил:

• Любая попытка вывести хоть одного члена Совета Двенадцати из правления будет блокироваться Системой. Таким образом, сама Система обеспечивает вечное правление всех двенадцати членов.

• Умно, умно...- покивал головой Милон. – всего лишь один малюсенький нюансик – нас здесь тринадцать.
  Члены Совета переглянулись и все, как один, уставились на Генри, в ожидании его реакции на замечание Милона.
  Генри молчал.
  « Выждать театральную паузу» - сказал себе мысленно Генри. – « Нужно дать возможность Милону продолжить свою мысль. Куда он клонит, черт подери?»
  Пауза немножко затянулась, и комната наполнилась тяжелейшим и тревожным молчанием. Генри молчал и Милон тоже. А сказать что-то было нужно, ибо тягостность тишины уже начинала давить и удручать.

• Нас здесь тринадцать? Действительно? – якобы удивился Генри. - А членов совета двенадцать, хм. - Генри хохотнул, прикрыв кулаком рот. – Кто-то из нас явно не член совета.

• Вот и мы об этом же. – сухо заметил Милон.
  Молчание вновь наполнило зал заседания Совета, а находившиеся в помещении недоуменно переглядывались.

• Тогда так. – Генри шел ва-банк. – Милон, вы член Совета? - Да. – ответил Милон.

• И я тоже член Совета. – сказал Генри. – Значит кто-то, из собравшихся здесь, не член Совета, так?

• Выходит, что так.

• Ну и как так получилось, что Система пропустила в управление двоих с одним и тем же сгенерированным кодом? – Генри внимательно следил за Милоном. – Можем ли мы сейчас это понять и устранить конфликт узлов?

• Вы можете объяснить, что происходит? – Софико передернуло плечами и уставилось на Милона.
  -Вы правы, Генри. – Милон опустил глаза вниз. – Абсолютно и бесповоротно. Здесь находится мнимый тринадцатый. Он как бы тринадцатый, но как бы и нет...

• Милон, - Генри как можно ближе подошел к нему и повторил. – Милон, пока Система не изменила программный код, мы должны определиться с тем, кто реально достоин правления и куда мы придем, принимая это решение.
  Генри вел двойную игру, но и четко понимал то, что каждый из членов Совета играет не честно, хотя изначально вся Система задумывалась на прозрачности и доступности информации, чтобы не было никаких тайн. А человек тем и отличается от Системы, что способен на интриги.

• Господа, мы подошли к тому переломному моменту, когда неизбежно осознание того, что мир не будет прежним. – Милон заговорил спокойным голосом, но Генри четко улавливал вибрацию его волнения. – Да, мы шли к этому, и цель нам казалась далекой и недоступной. И вот сегодня мы должны осознать тот факт, что мы у цели. Мы постигли вечность. Великий замысел раскрыт и стал понятен.
  Гром аплодисментов на мгновенье прервал речь Милона.

• Да. Стал понятен замысел. – продолжил Милон. – И чтобы не быть голословным я представляю вам тринадцатого члена Совета - Хэйди Милон. – Милон указал на одного из присутствующих, ужасно похожего на самого Милона.
  – Хэйди – это я. Это не мой близнец, не образ, не мой дубль, не клон, не моя тень, не продукт моей жизнедеятельности, это я сам.

• Но как это возможно? – удивились присутствующие.

• Я долго над этим работал. Выявлял роль соматических мутаций и репарации ДНК в механизмах клеточного старения, обнаружил их связь с процессами дифференцировки и апоптоза, то есть программированной клеточной гибели. И, в конце концов, я пришел к тому, что взломал свой собственный ДНК-код. – сказал Хейди Милон, широко улыбаясь.
  Взоры присутствующих устремились к Хэйди, и по взглядам было понятно, что он никак не ассоциируется у них с Милоном.
  – Я остановил процесс старения, разработав собственную круговую плазмиду, блокирующую процесс феноптоза, другими словами остановил процесс

запрограммированной смерти организма. Годы опытов и экспериментов, и наконец-то я решился на то чтобы ввести эту плазмиду себе методом электропорации, мне ассистировал доктор Хэлтон и мы...

• Это очень интересно. Особенно про плазмиду и феноптоз... – перебил Дега Хейди Милона. - Но как вас стало двое? А вы утверждаете, что вы один и тот же? Неожиданный эффект эксперимента?
• Все просто. – рассмеялся Генри. – Это кажется форк доктора Милона.
• Да, да...об этом я и хотел сказать. – Рассеяно продолжал Хейди Милон. - За годы работы над молекулярным клонированием мы синтезировали десятки тысяч разнообразных плазмид, собрали огромнейшую базу данных. Там находятся плазмиды ну просто для чего угодно.
• Хочешь – с разными селективными маркерами и промоторами или там с разными типами точек репликации – все что в голову взбредет – там есть! – Гордо заявил Милон, и все посмотрели на него.
• На первоначальном этапе работы с плазмидой я понял, что репликация векторов может привести к образованию огромного числа копий на одну клетку. А потом я подумал о том, что копия - это и есть разгадка вечной жизни. И вот тогда начались разработки биоматериала на основе стволовых клеток, который сможет дать возможность спрограммировать меня самого дублированными кодами. – Хэйди и Милон начали выводить на монитор какие-то наглядные схемы, рисунки, фото, записи, доказывающие многолетний процесс работы.
  – Ну и, в общем-то, опыт удался, запрограммированный биоматериал сформировался в мои тело, личность и сущность... и вот я вам представляю...
  В этот самый момент произошло то, что должно было произойти, по крайней мере, Генри ожидал именно этого:
  Милон указал на Хэйди Милона и произнес: – Хэйди Милон.
  А в этот же самый момент Хэйди указал на Милона и произнес: – Милон.
• Гомункулус – произнес кто-то из Совета.
• Я так и предполагал. – сказал Дега. – шиза косит наши ряды.
• При чем тут шиза? – сказало Софико. – шизофрения это как бы раздвоение личности, а тут мы наблюдаем раздвоение тела...личность-то одна.
• Да? – удивился Дега. – и какое из тел было первичным этой личности? Милон или Хейди Милон? Яйцо или курица? Я не удивлюсь даже тому факту, что обе эти личности начнут

доказывать нам свое первородство, а потом запутаются сами в себе и запутают всех остальных. – Дега побарабанил пальцами по столу.

• И это мы пока двоих Милонов наблюдаем, а если их будет миллион или миллиард? – как бы сам себе произнес Генри.

• И что тут такого странного? – фыркнуло Софико.

• В любом случае дублированный код – это повод крепко задуматься. – сказал Дега.
  Софико пожало плечами и, по обыкновению своему, отвернувшись от собеседника, хмыкнуло, показывая тем самым, что диалог закончен. Но потом Софико передумало и, приблизившись к Деге прошипело, сверкая своими фиолетовыми глазами.

• Или вы считаете, что в одном теле ничего не бывает двойственного? Может быть, вы вообще противник двойственности, Дега?
  Софико можно было понять, ибо оно совмещало в себе несовместимое. Рожденная мужского пола, Софико имела женский кариотип. По-видимому, это, даже, доставляло ей больше удовольствия, чем страданий. Вопросов с личностной идентификацией у нее не возникало никогда. Периодически она забавлялась с мужскими образами, иногда - с женскими, но чаще она выбирала -унисекс.
  Идея трансгендерности настолько поглотила личность гендерквира Софико, что она разработала программу самостоятельной половой идентификации детей. Программа была принята на ура, потому что была приправлена вкусным соусом о правах свободного человека в современном мире. Желания и права человека были первой заповедью новой религии (программы), придуманной Софико. Подводным камнем этой программы было то, что новорожденным детям, без их личного согласия или согласия их родителей вводили, под видом обязательной прививки, гормональную сыворотку противоположного пола.
  Простыми словами Софико мечтала об обществе себе подобных, а именно трансгендеров, гендерквиров и андрогинов . Надо сказать, что преуспела она в этом отлично. Простые смертные быстро подхватывают любую идею и с вирусной скоростью внедряют ее в себя, не думая о последствиях.
  Таким образом, эра Великой Цивилизации началась с новой религии свободного самовыражения человека.
  « Главное ты и твои желания» - гласила новая религия и приобретала огромное число приверженцев. Следующим многоуровневым и растянувшимся на долгое время этапом было объединение всех религий в одну. И, в конце концов, верховный жрец новой религии стал политическим деятелем, а после и правителем Великой Цивилизации. Это был андрогин Ядако Клэм, продукт многолетней работы Софико,
  Дега ощутил явное недружелюбие Софико по отношению к себе, но он был мастер по выходу из всяких щекотливых ситуаций, и именно поэтому на нем лежала ответственность за идеологический аспект и логическую обоснованность идей Совета Двенадцати.

• Да брось, Софико. Суть не в двойственности. – устало произнес Дега, ему не хотелось препираться сейчас, когда он еще толком не понял для чего Милон решил свою личность раздвоить. – Просто парадокс телепортации Парфита и мне не понятно, что Милон хочет этим нам сказать.

• Суть в том, Дега. – Софико передразнило интонацию своего собеседника. – Что мысленный эксперимент – это всего лишь теория, а мы видим на практике сейчас то, о чем лишь могли мечтать раньше люди.
  А Генри в этот момент запустил в Системе блокировку ресурсов с кодовыми номерами Милона и Софико, с последующим перемещением данных в хранилище, но это действие никто не заметил, да и не должен был заметить, потому, как полная блокировка должна будет включиться только по истечении двадцати четырех суток.

• Ну, какая шизофрения, какой парадокс? Парфит тут причем? Причем здесь все это, господа? – Милон усмехнулся. – После эксперимента с оцифровкой мозга академика Хакальдо все стало совершенно реальным.
  Этот эксперимент был весьма выдающимся. Потому что начало ему положил совершенно другой эксперимент, начавшийся еще до правления Великой Цивилизации. Академик Хакальдо, всю свою сознательную жизнь, посвятивший изучению мозга, почуяв приближение смерти, отдал приказ о заморозке своего мозга и хранении его до тех пор, пока технологии не смогут вернуть его к жизни снова.
  Беда человека в том, что он зависим от другого человека. Еще человек зависим от обстоятельств, непредвиденных, да случайно произошедших. Другими словами – человек зависим и это его беда.
  И мозг академика Хакальдо не дождался того времени, когда придут те технологии, которые ожидал сам академик. Вернее не так, технологии пришли, но люди, которые уже владели этими технологиями, были другие, да и время стало тоже другое. В академии было принято решение о проведении опытов по оцифровке человека, и соответственно лучшего первоначального экспоната, чем замороженный мозг какого-то древнего академика, не нашлось. Мозг разморозили только для того, чтобы оцифровать и сформировать виртуальную личность академика, ни о какой дальнейшей жизни самого академика не было и речи. Но так получилось, что Милон тогда был ассистентом на этом эксперименте. И вот именно во время этого опыта в его голове зародилась мысль о том, что полученные закодированные цепи после оцифровки его мозга можно будет внедрить в нужный биоматериал и вырастить свою личность заново. А если сохранить все коды в Сети, то вечность становится не такой уж и недосягаемой величиной. Далее его мысли уносили на создание совершенного общества совершенных людей.
  Милон прекрасно понимал, что ему нужны единомышленники, такие же, как и он – влюбленные в науку и любящие риск. И несколько лет он потратил на то, чтобы сколотить команду. Таким образом, был сформирован «Совет двенадцати», состоявшим из тех, кто реально был нужен Милону для реализации своей цели.

Генри стал самым первым членом Совета, потому что именно он был задействован в эксперименте по оцифровке мозга академика. Именно Генри навел Милона на мысль о том, что человек это всего лишь программа, написанная с ограничениями, и если переписать коды то, можно все изменить, можно даже взломать Систему Великой Цивилизации и замкнуть ее на себе. О системе, сети и кодах Генри знал все и чуточку больше. Он был игрок по своей сути и любой застой расценивался им как смерть, а смерть Генри не уважал, потому что это был сдерживающий и ограничивающий фактор развития. Самое яркое воспоминание Генри из детства было окутано сизым дымом, наполнено запахом коньяка и тихим вкрадчивым голосом деда.

• Подобрав ключ, ты сможешь открыть любую дверь, Генри. Любую.- Дед сочно посасывал ломтик лимона и подносил к носу бокал с темной жидкостью, именуемой коньяком, вдыхал его аромат и продолжал рассуждать.
  – Иногда мне кажется, Генри, что человек существо вечное, а вся медицина задумана для того, чтобы забрать у него эту вечность. – дед снова подносил бокал конька к носу, вдыхал аромат и засовывал в рот новый ломтик лимона.
  – В одной старой книге я читал, что человек жил долго, потом его время ограничили до тысячи лет, потом до ста двадцати, потом до семидесяти, не за горами время, когда ограничат до сорока или того меньше.
• А кто ограничивает? – спрашивал маленький Генри.
• Да кто? Кто имеет в руках ключи, тот и ограничивает. – отвечал ему дед. - А для чего? – снова спрашивает Генри.
• Задумка, видать, у него такая. Человек – это уникальное существо с ограниченными возможностями. Вот если подобрать правильно код, то можно и снять эти ограничения... Но, думаю я, что кому-то очень нужно то, чтобы человек был недолговечен...не будь я медиком...
  Эти разговоры с дедом и повлияли на личность подрастающего Генри. Уж больно он не любил всякого рода ограничения, хотя сталкивался с ними везде и всюду, и, довольно- таки рано Генри осознал, что лучше быть ограничивающим, чем ограниченным. Он стоял у самых истоков разработки блокчейна и был одним из тех, кто предложил создать мировой экономический реестр.
  Создание мирового реестра, единой базы данных и новых условий для развития экономического строя заняло много времени, по меркам человеческой жизни счет шел на десятилетия. Основная идея строилась на прозрачности и доступности информации, потому как любой пользователь имел доступ ко всей информации блокчейна, но как оказалось, это всего лишь казалось. Генри четко осознавал то, что прозрачность и доступность – это, прежде всего, маневр для отвлечения внимания от более глобальных вещей. А глобальным был – передел мира и создание нового мирового правительства. Так рождалась Великая Цивилизация, и Генри прямиком и полностью был причастен к ней.

Простые смертные сначала игрались в виртуальном пространстве, потому как никто не хотел отставать от научно-технического прогресса. Развитие технологий облегчало трудовые, социальные и экономические составляющие жизни. Создавалась Сеть - почтовые ящики, знакомства, чаты, соцсети, всякого рода мессенджеры, биржы, базы, игротеки, в которую затягивалось все большее и большее количество людей. Привлекала Сеть своей анонимностью, ибо можно было создать себе образ в ней такой, каким ты никогда не являлся. Все тайное и сокрытое от окружающих нутро человека она вбирала в себя. Затем Сеть начала требовать регистрацию, ввод личных данных, и идентификацию. Но все так привыкли к ней, что это уже казалось нормой. Постепенно вымышленные сетевые образы заменились реальными – с их учетными записями, фотографиями, личными данными, данными родственников, сослуживцев, друзей, одноклассников и знакомых. Реальная жизнь все в большей мере переносилась в виртуальное пространство.
А на самом деле Сеть собирала данные, группировала, анализировала информацию, и готовила платформу для новой цифровой эры.

Однажды и, как всегда это бывает, неожиданно мировая паутина заснула и замолчала на трое суток.
Потом она ожила и сообщила, что настало время Великой Цивилизации.

ПРОДОЛЖЕНИЕ