Как преодолеть железный закон олигархии

  Немецкий социолог Роберт Михельс открыл железный закон олигархии. Все системы организованный по принципу олигархической иерархической структуры (страны, корпорации и т.д.) самовоспроизводятся не только, когда у власти находится одна элита, но и даже тогда, когда к власти приходят совершенно другие люди.  

   Идея Михельса подтверждается теорией неравенства. Корни которой уходят в повседневную жизнь людей. Жизнь, где господствуют иерархические структуры состоит из конкуренции на каждом этаже вертикали, особенно внизу. Основной принцип – сожрите друг друга за копейку, за близость к власти. Такая конкуренция приводит к тому что низы охотно позволяют богатеть верхам, лишь бы соседу не досталось чуть больше. Суть жизни этих людей – всеобщее недоверие и подозрительность друг к другу, она вплетается в ткань человеческих устремлений, цементируя все взаимоотношения. Данная среда поддерживается насилием, пропагандой которой занимаются практически все, так как не видят возможности договариваться друг с другом.   

    Когда в этой среде идет смена персоналий во властных структурах, даже если люди никогда у власти не были, как большевики в 1917, то воспроизводятся все принципы олигархической иерархической структуры как оптимальной схемы жизнеустройства. При этом очередная смена власти разрушает прошлые связи, ужесточая низовое неравенство, экстрактивные институты переходят в суперэкстрактивные, начинается террор и репрессии.   

  Таким образом, власть вместе с нами создает порочный круг с отрицательной обратной связью: чем больше мы ненавидим друг друга, тем за меньшие гроши готовы существовать, тем больше денег у власти, которая использует их для создания среды взаимного недоверия. 

Что же делать? Как преодолеть этот порочный круг социального неравенства?   Первое – это появление независимых от государства людей, появления частной инициативы. Эти люди расчищают дорогу для созидательного разрушения противясь построению очередной системы экстрактивных институтов, которую они снова вынуждены были бы кормить. Агломерация в России за последние 20 лет создала целый слой независимых людей способных изменить жизнь не только свою, но и всей страны. Так что это условие уже в есть в нашей стране.  

   Второй фактор – это сама природа широкой коалиции, сформировавшейся как в Англии, так и во Франции. К примеру, Славная революция была не путчем, организованным узкой группой заговорщиков ради специфических узких интересов, а обширным общественным движением, опиравшимся на купцов, промышленников, мелких дворян и другие политические группы. То же самое верно и в случае с Французской революцией.  

    В России же с этим делом просто беда. Ситуация воспроизводящегося неравенства питает не только финансовые проблемы людей, недоговороспособность воспроизводит политический экстремизм в рядах оппозиции. Когда политики вместо того чтобы согласовать свои действия, создать широкую коалицию занимаются мелкими препирательствами и скандальчиками, уничтожающими политический процесс. Про деятельность Григория Явлинского я писал раньше, а пост «Навальный или Собчак» опубликовал сегодня.  

   Ситуация здесь также уходит корнями в воспроизводящуюся среду неравенства. Когда финансовый пирог делиться олигархами, оппозиция, не имея широкую поддержку, в том числе и финансовую со стороны новых людей начинает ожесточенно конкурировать за гроши между собой, вместо того, чтобы объединится и создать широкую коалицию. Наиболее выгодной является стратегия раскрутки политического движения с последующей сепаратной продажи его властям для более эффективной монетизации.   

  Благодаря появлению новых людей в России, упрочению их финансовой позиции появились условия для широкой коалиции оппозиционных сил. Надо только преодолеть политическим лидерам свои амбиции, очень часто крайне непомерные.  

    Третий фактор коренится в истории английских и французских политических институтов. Именно они представляли собой базу, на которой могли расти и развиваться новые, более инклюзивные политические режимы. В обеих странах существовали традиции парламентаризма и разделения властей, восходящие в Англии и Франции соответственно к Великой хартии вольностей и Собранию нотаблей.   

   Более того, в обоих случаях революции случились на пике исторических процессов, которые к тому моменту и так уже ослабили силу абсолютистских или стремящихся к абсолютизму режимов. В обоих случаях существующие политические институты затрудняли новым правителям или узкой группе элиты доступ к контролю над государством, к узурпации экономических благ и установлению прочной и бесконтрольной политической власти.   

   Схожая ситуация появилась в России. Какой ни есть убогий и фиктивный парламентаризм всё же имеется. Пусть имитационная демократия, но она есть. Гражданские права и политические свободы, постоянно попирающиеся режимом, тоже имеют место быть. Все что осталось – ликвидировать ордынский принцип самовластия царя и запустить демократические процедуры для расширения властных полномочий среди большего представительства граждан.

Фото с гугла.