Выборы в эпоху транзита от конкурентного авторитаризма к демократии

Все те практики, которые применяет в России гибридный режим для создания неравных условиях на выборах, уже более 30 лет как были созданы и применялись в Латинской Америке. Просто ничего нового кремлевские политтехнологи не придумали.

Как только авторитарный лидер приходит к власти, он тут же её укрепляет, чтобы остаться навсегда владельцем кольца всевластия. Первым делом приближенных снабжает доступом к ресурсам через делегацию полномочий. А чтобы было что делегировать автократ сосредотачивает всю власть в своих руках – судебную, парламент, исполнительную, ЦИК, СМИ, силовиков.

Каждый приближенный к автократу человек, используя делегированные полномочия накапливает власть и ресурсы, использует для создания патронажных сетей, обеспечивает, в свою очередь, полномочиями своих людей. Система прорастает во все сферы жизни общества для его неусыпного контроля, захватывает все системы управления и иерархические структуры.
Далее идет зачистка от оппозиции. Кто сам не отказывается от борьбы и не иммигрирует, того либо садят в тюрьму по сфабрикованному обвинению или убивают как Бориса Немцова.

Процветает диффамация – ложные обвинения, административные и уголовные преследования. Независимые СМИ уничтожаются через отзыв лицензий, независимые журналисты также подвергаются преследованиям. Через репрессивное законодательство ликвидируются неправительственные организации.

Если легальные пути преследования исчерпываются, тогда используются для насилия параполицейские силы и парамилитарис.

Одним словом, полностью зачищается политическое пространство от независимых от власти граждан, журналистов, оппозиционеров, активистов.

В стране вроде бы есть конкурентные выборы, но кандидаты от власти используют административный ресурс для победы и правоохранительные органы, суды, параполицейские силы и парамилитарис для воспрепятствования избирательным компаниям независимых кандидатов.

Избирательное поле становится неравным. Получается, с одной стороны утес, на нем ворота провластного кандидата, с другой стороны – обрыв. И как бы не летел мяч, он всегда попадает в ворота независимого кандидата. И он проигрывает.

Гибридные режимы, как в России, создают неравенство гражданских прав, получаются люди нескольких сортов. Одни нарушают всё что угодно и полиция этого «не видит». В отношении других закон применяется максимально строго, вплоть до различных фальсификаций.

Ситуация усугубляется тем, что провластные кандидаты имеют финансирование – это обязанность тех, кто в кормление получает полномочия, а независимые кандидаты не имеют такой поддержки. Любой бизнесмен, позволивший себе поддержку независимого кандидата, подвергается дискреционному применению законодательства, к нему тут же приходят чиновники с налоговой и таможенной проверками, по результатам которых возбуждаются уголовные дела.

На первый взгляд стена непрошибаема и многие опускают руки. Но как же тогда другие страны, где произошел транзит от конкурентного авторитаризма к демократии: Бенин, Хорватия, Доминиканская Республика, Гана, Гайана, Македония, Мали, Мексика, Перу, Румыния, Сербия, Словакия, Тайвань и Украина?

Можно представить себе систему власти в гибридном режиме как большой прессованный кусок сахара. Внутри самая сладкая часть – это президент и его ближайшее окружение, конкурирующее за близость к телу. Чем ближе, тем больше делегированных полномочий, тем больше ресурсов и власти.

Далее каждая группа образует иерархии и разветвленные сети патронажа. Они выглядят, как разноцветные вкрапления, уходящие паутинками к внешним границам. Чем ближе к краю, тем сахар менее сладок, а со временем – закон несменяемой власти – становится всё более горьким из-за концентрации власти и собственности.

Вот тут-то возникают первые нюансы.

В обществе, где сильно перекошена собственность в пользу государства, даже когда почти всё население так или иначе находится в зависимости от власти возникают из-за несменяемости власти ситуации, когда горечь жизни, социальная несправедливость и запаянные кнопки социальных лифтов ведут к тому, что начинается по краям прессованного куска сахара эрозия. Слезы людей размягчают монолит, и от него начинают откалываться целые куски. Недовольные граждане даже в иерархизированных структурах и патронажных сетях отказываются от поддержки власти и становятся социальной базой для изменений.

Разумеется, находясь в зависимости, они не могут выступать открыто. Но при наличии мало-мальски организованной оппозиции на выборах начинается протестное голосование.
Наш прессованный сахарок не однороден по структуре. В нем кроме иерархий – централизованных систем управления – есть ещё децентрализованные системы управления – различные выборные должности, то, что называется инкумбент.

Любой гибридный режим держится на двух центрах легитимности – революционной или авторитарной и процедурной или демократической. Наступает время в каждом авторитарном режиме, когда граждан не устраивает вечный путь в эльдорадо и они начинают требовать участия в управлении. Авторитарный лидер вынужден тогда сесть на два стула, один из них инкумбент – это точка уязвимости любого режима конкурентного авторитаризма.

Автократ применяет все выше перечисленные приемы для того, чтобы во всех точках системы оказывались только «нужные» люди. Любой другой человек – удар по системе. С ним нужно договариваться. А его выбрали граждане и он стоит перед выбором: полагаться на власть или людей, которые его выбрали.

В эпоху протестного голосования в первом случае – это политическое самоубийство, во втором случае есть варианты – множественные компромиссы позволят увеличить политический капитал. Вот эти компромиссы и есть нормальный политический процесс через договоренности, выполнение обязательств, создание союзов через совместный политический интерес.

Эта процедура переводит систему в точку крайней нестабильности. Система вынуждена перестраиваться и учитывать интересы граждан через их политическое представительство.
Недопуск оппозиционных кандидатов к выборам через различные грязные технологии приводит к тому, что кандидатами становятся в гибридном режиме зависимые от патронажных сетей люди. Идеальный вариант, когда оппонентом является личный шофер.

Выбор у граждан крайне ограничен, худшие из худших.

В этой ситуации, чтобы началась эрозия режима, самое главное выбирать не первого кандидата от власти, с которым у неё есть договоренности. Такого кандидата с лёгкой руки политолога Александра Кынева стали называть Чёрт Лысый.

Затем оппозиционный политик Алексей Навальный предложил «умное» голосование –выбирать самого «жирного» кандидата, способного бросить вызов инкумбенту.

Если взять шкалу и поместить туда с левой стороны «жирного» кандидата, имеющего свою патронажную сеть, а с правой стороны поместить Чёрта Лысого без патронажной сети или находящегося на низшей ступени какой-либо другой патронажной сети, то сдвиг по шкале в право ведет к максимальной трещине в нашем куске прессованного сахара.

В эпоху протестного голосования стоит только оппозиции участвовать в каких-либо выборах как инкумбент терпит поражение. Даже самый незначительный случай революционизирует ситуацию: граждане начинают видеть, что именно от них зависит всё. С каждым следующим электоральным циклом активных граждан становится всё больше, трещины во власти всё сильнее, политическая ситуация становится неопределенной.

Для любого авторитарного режима ситуация неопределенности является кране пагубной.
В обычном режиме условные башни кремля ведут подковерную борьбу за ресурсы и власть не на жизнь, а на смерть. На поверхности это отражается в заказных убийствах и уголовных расправах. Результат этой борьбы равен нулю, потому что, какая бы башня кремля не усилилась – она всё равно является опорой режима.

Другое дело сколы в инкумбенте. Когда таких случаев мало, можно каждого купить и/или запугать. Когда число Лысых Чертей достигает определенного числа, а политическая культура определенного уровня, этот номер уже не проходит. Они начинают апеллировать прямо к гражданам, гражданское участие выводит политическую жизнь из-под ковра на божий свет, что ведет к крайней нестабильности режима и к чрезмерным рискам.

Когда систему власти конкурентного авторитаризма начинает лихорадить с каждым электоральным циклом, возникает у инкумбента опасение за свою власть и собственность. Как говориться в русской поговорке: «не до жиру, быть бы живу». Тогда мысль о мирном транзите к демократии начинает приходить в головы уже и сердцевине нашего куска сахара, к тому времени уже совсем не прессованного, а рыхлого и распадающегося.