Альфонс Бертильон: От смешного до великого

(*)

До 1879 года Альфонс Бертильон был подтверждением аксиомы о том, что на детях гениев природа отдыхает. Сын оказался яблоком, которое упало очень далеко от яблони - отца, известного статиста и вице-президента Парижского антропологического общества Луи Альфонса Бертильона, и деда, исследователя и статиста Ахилла Гийяра. Отец давно махнул рукой на непутёвого сына. Альфонса трижды исключали из лучших школ Франции за то, что он не мог справиться с самыми простыми предметами. Кроме того, он вёл себя возмутительно. Из-за этого не один учитель не хотел иметь дела с "этим сумасшедшим Бертильоном". Отец понял, что учёного из сына не выйдет и надавил на нужные рычаги, чтобы сделать из Альфонса банкира. Однако парня терпели в банке всего несколько дней.

Бертильон отправился в Англию, испробовать себя в педагогическом ключе. Но, и на Альбионе туман над его будущем не рассеялся. Тяжело было найти кого-то, кто бы меньше подходил на роль учителя чем Альфонс. Он двигался со скоростью улитки, ни один из учеников не мог разобрать его бормотания. Все эти "прелести" педагога Бертильона дополнялись кровотечениями из носа, страшными приступами мигрени и замкнутости, в следствие чего Альфонс производил на окружающих отвратительное впечатление.

После тщетных попыток устроить свою жизнь Бертильону пришлось снова идти на поклон к отцу. Отцу, в конце концов, удалось пропихнуть Альфонса на низкоквалифицированную должность помощника писаря в префектуру полиции. Когда префектуру посетил один из чиновников и ему рассказали, что Альфонс является сыном того самого Бертильона, он не поверил и чуть не лопнул со смеху. Но колесо истории нередко делает очень не предсказуемые обороты. Так как сегодня никто не знает не о Луи Адольфе Бертильоне, не о Ахилле Гийяре, а на страницах Клио остался "безталантливый" Альфонс.

Рабочее место помощника писаря не способствовало творчеству. Альфонса посадили в углу огромного зала, заставленного картотеками французских преступников. Летом рабочее место Бертильона напоминало Сахару, а зимой - Сибирь. В помещении было настолько холодно, что пальцы дубели даже в рукавицах, а чернило мгновенно замерзало. Холодной осенью 1879 года Альфонс в который раз монотонно переписывал данные на преступника. Его замёрзшие пальцы выводили шаблонные характеристики: рост - высокий, низкий, средний; лицо - обычное , без особых примет. За такими "уникальными" описаниями можно было "легко" идентифицировать рецидивиста. Правда, тогда уже существовали фотографии. К карточкам на преступников прикалывали фото. Но была ещё одна проблема. Полицейские фотографы не заботились о том, что бы преступники выходили на фотографиях максимально похожими . Они хотели творить, а потому эти фото были скорее художественными. На них лиходеи были похожи на звёзд кабаре. К тому же заключённые часто корчили гримасы во время съёмок, так как не хотели, что бы их могли распознать.

С каждым годом проблема выявления рецидивистов росла, как снежный ком. Резко росло число населения, а с ним - и число преступников. Интеллектуальный уровень криминального элемента тоже не стоял на месте. Теперь подсадные утки были не в состоянии получить от сокамерников нужную информацию. Преступники меняли имена и внешность. Метод "хорошего полицейского" срабатывал всё реже. Ничего не давали и премии за раскрытие преступлений. Они только усложняли ситуацию: инспектора договаривались с заключёнными, и те заявляли, что они и есть теми самыми разыскиваемыми преступниками. Потом слуги закона делились со своими сообщниками премией.

Бертильон понимал, что его работа является образецом толчения воды в ступе. Устав от нудного переписывания, Альфонс решил прогуляться по осеннему саду. Неожиданно к нему подошла маленькая девочка и подарила букет из листьев. Такой презент вызвал улыбку на каменном лице Бертильона. А через несколько секунд его озарило. Он вспомнил систему Кетле. Бельгийский учёный утверждал, что всех людей можно поделить зависимо от размеров тела. Кетле утверждал, что в мире нельзя найти двух абсолютно одинаковых людей. Бертильон загорелся не на шутку, так как понял, что он обнаружил каинову печать - размеры тела, которые могут помочь безошибочно идентифицировать преступников.

Альфонс начал со сравнения форм ушей и носа арестованных по фотографиям. Когда другие писари увидели, чем занимается чудак , то подняли его на смех. Слухи про сумасшедшего помощника писаря усилились после его просьбы разрешить ему замерить нескольких преступников. Несколько раз руководство, выслушав непонятную просьбу помощника писаря, давали один и тот же ответ: "Нет". Но Альфонс был упрямый, как осёл, и через несколько дней после отказа опять обратился к начальнику с той же просьбой. После долгого оббивания порогов Бертильон, наконец то, "добил" начальника и получил долгожданное разрешение. За несколько недель он замерял огромное количество арестантов: их рост, диаметр и длину головы, длину рук, пальцев, стоп. Эти замеры подтвердили уверенность Альфонса в том, что размеры отдельных частей тела разных людей могут совпадать, но никогда не совпадут размеры 4 и 5 частей тела одновременно. Написал докладную записку на имя префекта парижской полиции Луи Андрие, где объяснил, как можно безошибочно закреплять приметы преступников. Альфонс с нетерпением ждал ответ, но он не пришёл.

Бертильон добился разрешения проводить свои замеры в тюрьме Санте. Арестанты сначала его принимали за портного и заказывали у него "серый костюм и серебряный цилиндр". Персонал Сантэ тоже шутил над ним. 1 октября 1879 года он получил повышение - с помощника писаря до писаря. Бертильон во второй раз написал записку префекту, детально объяснив в ней, как работает его система. "Кости взрослого человека не растут на протяжении жизни. Вероятность совпадения разных людей 1:4, а если ещё добавить верхнюю часть туловища, эта вероятность будет 1:16. А если оперировать 14 разными замерами, шанс на совпадение будет крошечным - 1:286435456". Бертильону казалось, что его система необычно проста, и префект легко сможет в ней разобраться. На самом деле она была простой лишь для него самого. Альфонс не владел талантом Цицерона и не мог надлежащим образом сформулировать свои мысли. Предложения получались необычайно кострубатыми, формулировки - туманными. А ещё он постоянно повторялся.

На этот раз писарь был уверен, что получит положительный ответ. Теперь он сможет избавится от печати неудачника и утрёт нос сотрудникам, которые над ним насмехались. Наконец то его вызвал к себе префект. Но, переступив порог, Альфонс понял, что эта встреча не обещает ничего хорошего. "Бертильон? Если я не ошибаюсь, вы чиновник 20 класса и работаете у нас только восемь месяцев, или не так? И у вас уже появились идеи? Я прочитал вашу докладную записку. Знаете что? Ничего смешнее я в жизни не читал. Попрошу меня больше не беспокоить своими абсурдными проектами. Если, конечно, не хотите стать безработным".

Префект "настучал" на него Бертильону старшему: "Проследите,пожалуйста, что бы ваш сын заботился исключительно о должностных обязанностях и не занимался посторонними вещами. Если же он не послушает, то, не смотря на всё моё уважение к вам, я буду вынужден с ним распрощаться". Доктор Бертильон вызвал сына на ковёр: "Сколько я буду терпеть твои выходки? Ты ни на что не способен. За что мне такое наказание?" Альфонс показал отцу копию записки, адресованной префекту. Бертильон-старший сразу понял, что в этих строчках лучик света в жизненном туннели его сына: "Прости,я уже совсем потерял надежду на то, что с тебя может выйти толк. Это же прикладная наука, которая означает революцию в полиции. Я всё объясню Андрие. Он должен это понять". Но Андрие так и не понял. После долгих усилий Бертильон-старший в конце-концов нашёл подход уже к новому префекту Камекассе. Чиновнику объяснили, что он ничем не рискует, а в случае успеха все его будут прославлять как новатора в борьбе с преступностью.

"Хорошо. Знайте моё доброе сердце. На следующей неделе мы испытаем ваш метод идентификации. Я дам вам двоих помощников и три месяца срока. Если вы за это время с помощью своего метода обнаружите рецидивиста, то мы возьмём метод на вооружение".

Нужно было, что бы преступника арестовали, судили на минимальный срок, выпустили на свободу, а потом он должен опять сотворить преступление и загреметь за решётку. И всё это за каких то три месяца. Альфонс понимал, что с такими шансами легче было попробовать сорвать джек пот в лотерею. Однако он знал, что это его первый и, возможно, последний шанс. Взялся за работу с огромным азартом. Руководство начало ему вставлять палки в колёса, оно не хотело отдавать двух писарей для эксперимента, потому Альфонс работал практически один. Помощники не смогли или не хотели понять требования своего шефа. Замеры происходили под аккомпанемент постоянных насмешек со стороны работников префектуры. Бертильон не обращал внимания на насмешки коллег. Он производил замеры, проверял и записывал.

К счастью, Альфонс имел надёжный домашний тыл. В небольшой квартире его ждала Амелия Нотар. Познакомились они случайно. Однажды Амелия, которая была близорукой, попросила Бертильона помочь ей перейти перекрёсток. Так всё и началось. Замкнутый и неприветливый Бертильон решил поделиться своими мыслями с Амелией. Она стала его надёжной подругой, а вскоре и женой. После тяжёлых рабочих будней Альфонс спешил к Нотар, которая угощала его кофе. Также она исполняла ответственную работу, которую Бертильон не мог доверить своим ненадёжным помощникам, - Амелия заполняла регистрационные карты и делала это не с меньшим удовольствием, чем её друг измерял арестантов. Писала от рассвета до заката.

15 февраля 1883 года в картотеке Бертильона насчитывалось уже 1800 регистрационных карт. До дедлайна Альфонсу оставалось две недели. Он практически потерял надежду, став ещё более раздражительным, чем всегда. Писарь постоянно что-то бормотал про себя. Не богатырское здоровье Альфонса тоже подводило. Мигрени, носовые кровотечения и диарея повторялись практически каждый день. И вот настало 20 февраля - день, который изменил жизнь не только Бертильона, а и всей криминалистики. Альфонс обмерил последнего заключённого, который звался Дюпоном - уже шестой за день. Дело в том, что это был любимый псевдоним тогдашних обитателей французских тюрем. Что-то во внешности Дюпона казалось Бертильону знакомым. Альфонс механически перебирал карточки, пока не дошёл до шкатулки, в которой оставалось только 50 карточек. Как вдруг огонёк в его глазах снова загорелся. И уже через минуту он держал в руках, дрожащих от возбуждения, карточку, в которой стояли те же цифры, что и у Дюпона. Правда, в ней фигурировало фамилия Мартен. Владельца этой фамилии поймали 15 декабря 1882 года за мелкую кражу. Бертильон подошёл к арестанту и торжественно сказал : "Я вас уже один раз видел, вы были задержаны 15 декабря прошлого года за то, что украли пустые бутылки. Тогда вы называли себя Мартеном". После этих слов Альфонса в префектуре произошла немая сцена, достойная пера Гоголя. Дюпон-Мартен первый пришёл в себя: "Хорошо, вы меня взяли. Это действительно был я". Те,которые насмехались над Бертильоном, потеряли дар речи, а сам Альфонс посмотрел на них взглядом победителя. В то мгновение он чувствовал себя как Наполеон после битвы при Аустерлице. Бертильон взял перо и бумагу и написал докладную записку, которую немедленно отправил префекту. А потом решил устроить себе и Амелии праздник, такой себе запоздалый подарок к Дню святого Валентина. Альфонс побежал к своей любимой и попросил одеть её лучшее платье. Хотя знал, что у неё только одно. Потом заказал дорогую карету и катался с Амелией до рассвета, рассказывая ей про то, какое безоблачное будущее их ждёт.

На следующий день Альфонс поехал к тяжело больному отцу и рассказал про собственный триумф. Так на полицейском небосводе загорелась звезда Альфонса Бертильона, человека, которого Артур Конан Дойл в особе доктора Мортимера, героя "Собаки Баскервилей" оценил выше самого Шерлока Холмса, поставив на первое место в своём криминалогическом рейтинге. А в криминалистике появился термин " бертильонаж" - система идентификации преступников по их антропометрическим данным.