Гурзуфские вдохновения гения (А.С.Пушкина)

Гурзуф... "мал золотник, да дорог"! Ничем не запечатать мой рот, воспевающий его, и не закрыть глаза на открывающиеся в нем чудеса. Моим интересом на сей раз был некий парк, где удивительнейшим образом выстригались кустарники, приобретая фантастические формы. Интернет не приминул сообщить, что посещение безоплатное (тоже бонус). Однако же, реальность зазвучала голосом из кассы перед воротами санатория «Пушкино»: «Парк доступен только при посещении музея им. А.С.Пушкина, билет - 100 рублей». Мои колени всегда склонены пред именем гения, но волочиться по залам под монотонно-заученный текст экскурсовода совершенно «не улыбалось». Компромисс созрел в голове: беру билет и … гуляю по парку. Мое любопытство все же взяло верх, дескать, гляну глазком и, если что, то улизну в чащобы.
О, читатель мой сего поста: давно речей таких я слыхала, давно так голос на меня не действовал, уводя во времена иные. С виду «мышь серая» (да простит меня экскурсовод, но это первое впечатление – «по одежке»), а закроешь глаза… так бы слушала и слушала. А строки Пушкина лишь добавляли гармонии к ее повествованиям.
Поскольку мне давелось прикоснуться к «великому», то позволю себе оставить и свои «следы».

Итак, Александр Пушкин, сосланный на юг России (чудесное наказание), часть своего путешествия проводит на военном бриге «Мингрелия» с семьей генерала Раевского Н.Н., с сыном которого, Николаем, он был дружен. В то время творческие метания (иначе называемые «кризисом») терзали поэта.
И вот тут-то: «Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф (Гурзуф)… Корабль плыл перед горами, покрытыми тополями, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуф… Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг… и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный… Там прожил я три недели, - писал Пушкин А.С. своему брату Пушкину Л.С.

Случилось это в августе 1820 года. Дом, что снимало семейство генерала, являлся первой постройкой в европейском стиле на Южном берегу Крыма. Каменный двухэтажный дом был заложен в 1808 году генералом-губернатором Новороссийского края герцогом Арманом Эммануэлем дю Плесси Ришелье. А в его окрестностях был разбит удивительно красивый парк в английском стиле. Дом был закончен осенью 1811 года. Сам герцог бывал в Гурзуфе редко, а чтобы дом не пустовал, предоставлял его в распоряжение путешественникам. В 1814 году Ришелье навсегда покинул Россию, уехал во Францию, но до самой смерти (1822) оставался владельцем дома, охотно сдавая его.

В Гурзуфе Пушкин А.С. работал над поэмой «Кавказский пленник», посвящённой Раевскому:
"Прими с улыбкою, мой друг,
Свободной музы приношенье:
тебе я посвятил изгнанной лиры пенье
И вдохновенный свой досуг"...

Среди кустарников, сбегая с гор, извивалась горная речка Авунда, впадающая в море. В начале XIX века устье её называлось Сюнарпутан — речка снеговой воды, или Салгир. Очевидно, именно её имел в виду Александр Сергеевич, когда писал в «Бахчисарайском фонтане»:
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега весёлые Салгира!

Здесь же у Пушкина возник замысел романа «Евгений Онегин». «Там колыбель моего Онегина, - как писал он сам.

И безусловно, ни коим образом не обошлось без… женщины. В семье Раевских, кроме сыновей

блистали четыре молодые леди. А посему над этими строками до сих пор мучаются исследователи творчества поэта, гадая, кто же героиня сюжета:
"Там, некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень,
И дева юная во мгле тебя искала,
И именем своим подругам называла".

Одни полагают, что эта дева, никто иная, как Мария Раневская (третья слева), а другие склонны – что Екатерина (первая слева). Ваш выбор?
Марии, будущей княгини Волконской, как считают многие литературоведы, посвящены стихотворения «Редеет облаков летучая гряда», «Таврида», «Не пой, красавица, при мне», «На холмах Грузии», посвящение к «Полтаве», строфа XXIII главы «Евгения Онегина». Другие относят какие-то из этих стихов к Екатерине.
Есть, как считают, и связанные с третьей сестрой — Еленой (вторая слева): «Увы, зачем она блистает», «Зачем безвременную скуку».
В адресаты пушкинской лирики не попала только Софья (четвертая слева), может быть, из-за совсем юного возраста.

Гостевая комната

Матушка и отец Александра

Предположительно Александр с со своим другом Раевским поселился в кабинете над галереей с чердаком, откуда отчётливо слышен плеск волн. Поэт вспоминал: «Я любил, проснувшись ночью, слушать шум моря и заслушивался целые часы».
В память о прогулках Раевских и Пушкина по морю к Аю-Дагу одна из скал в районе Суук-Су носит имя Пушкина. В ней есть два грота, доступные только с моря. Один из них, названный Пушкинским, напоминает древний храм.
(Картина итальянского художника Карло Боссоли, который приехал в Крым В 1840 году. Он прожил на полуострове два года, очень много ездил по всему Крыму, создавая «собирательный образ Тавриды» в акварели и гуаши. Его удивительные работы – это морская гладь, бескрайние долины и горы, старинные крепости и храмы, древние погосты, народный быт и праздники, города и села, люди, корабли… В музее присутствуют иные его холсты, но это "другая история")

Смена впечатлений, настроений — то, без чего нет вдохновения. И покой. Александр Сергеевич пишет брату: «Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался; счастливое полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение, — горы, сады, море».

Три недели пролетели и 16 сентября Пушкин с Раевскими покинули Гурзуф и отправились верхом на лошадях в Алупку. Однако, поэт всегда помнил место, где испытал духовное возрождение:
«Так если удаляться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно, непреложно,
Мой дух к Юрзуфу прилетит».

И Гурзуф помнит о поэте. "Пушкинский платан" рядом с домом, посаженный в первую годовщину смерти поэта (правда его видно лишь чуть:)

В названиях санатория, парка, школы, набережной, и, разумеется, музее, открытом в доме Ришелье первоначально в 1938 году, а затем второй раз 4 июня 1989 года - тоже имя гения. А также четыре памятника: стела в парковой зоне санатория «Пушкино», два на территории военного санатория, бюст в Международном детском центре «Артек», на котором высечены строки:
«Волшебный край, очей отрада!
Всё живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса»

И завершая сей опус, лишь обмолвлюсь: искала одно, а нашла иное чудо. И парк был мною обойден, но поведу рассказ о нем совсем в иное свое время.