Она

Бесконечно длинные переулки «Ашана».

Нет, это филиал ада на Земле, точно!

А нам надо всего лишь чуть-чуть…

Скоро закрытие, и я стремительно дергаюсь между рядов, суечусь, закатываю глаза к потолку и жалобно блею…

Смех из-за угла:

— Ты не Улитыч. Ты — Торпедыч! Точно! Сегодня ты — Торпедыч! 

Ашан… Ты печаль моя, ты любовь и боль моя! Где же найти в тебе пакет земли для фикуса? Не дает ответа… 

Бежим на кассу.

Ты несешь бутылку и трусы.

Я тащу землю и дренаж.

Вечереет.

Дело к одиннадцати... 

Бросаем на ленту Мартини, пакет земли, трусики для мальчика лет шести и дренаж для растений. 

«Хмммм... Однако! Странный набор для субботнего вечера. Странный!» — считываю бегущую строку на лбу продавца-кассира.

«Землю — цветам, дренаж — в трусы, трусы — мальчику, «Мартини» — нам!» — хором отвечаем мы. 

Сегодня у нее много детей.

Еще вчера был один.

Потом еще трое.

И вдруг еще двое приехали, но уже уехали.

Осталось четверо. Почти все уже спят, и один — без трусов.

Но трусы скоро придут, и вновь все будет хорошо.

А завтра трое уезжают.

Итого — один.

«Дети-цветы жизни»... 

Да и сама она — бесконечно прекрасное большое дитя.

 

Мы на кухне.

Возимся с цветами.

Желание сажать цветы приходит внезапно — когда нет ни земли, ни «Мартини», но есть порыв оставить что-то после себя.

Теперь вот опять баланс.

 

Закапываю зеленое, живое, с дерзкими желтыми цветами.

Я улечу скоро…

А мой цветок останется с ней…

В большой и шумной

Пульсирующей и нервной

Яркой и зажигательной

Никогда не спящей Москве…