«Для меня это борьба». Интервью с волонтером Штаба Навального

Волонтерский штаб Алексея Навального расположен на небольшой московской улице. Ничем не примечательная вывеска, ни полицейских кордонов у входа, ни ярких лозунгов. Внутри тоже пусто и тихо: все в полях, работают. Нам повезло встретить зашедшего ненадолго волонтера Максима, который согласился ответить на наши вопросы.

– Как давно Вы стали волонтером в Штабе Навального?

– Всего два месяца. Но я давно слежу за развитием движения. Поэтому в разгар событий я решил присоединиться, принять активное участие.

– А что это для Вас лично? Вы хотите сделать карьеру в политике?

– Для меня это борьба. Это выживание меня как гражданина в обществе, которое угнетается, как я считаю. Я думаю, что все граждане в этом обществе должны восстать против угнетателей и сделать так, чтобы нам жилось лучше. Это основной мотив. Он политический, разумеется. Потому что иначе быть не может.

– Ваши родители знают, о том, что вы волонтер штаба Навального?

– Да, все мои родственники об этом знают. Я агитирую своих родственников, дискутирую с ними на разные вопросы. Я с ними спорю, у них разные взгляды на развитие моей жизни, моей личности, но я стою на своем. На том, что мне нужно развиваться именно в политической среде.

– То есть, они против?

– Как сказать… половина из них относится к моему волонтерству достаточно пассивно, а половина скорее все-таки против. Потому что это старое поколение, оно привыкло жить пассивно, есть то, что дают и не принимать особого участия в политических событиях, чтобы, не дай Бог, ничего не случилось с их семьями.

– Вы участвовали в недавнем митинге на Пушкинской?

– Я участвовал в митингах 26 марта, 12 июня, 7 октября, я был в Серебряном Бору во время сбора инициативных групп по выдвижению Алексея Навального в президенты и 28 января на Забастовке. Мы прошли, как обычно, всю Тверскую, были на Пушкинской и на Арбате. Мы высказывали свои политические лозунги, наши требования. Всё прошло отлично.

– Вам приходится сталкиваться с агрессией обычных людей на улице? Как они относятся к Навальному и к Вам как волонтеру, к участникам митингов?

– Обычно, когда я возвращаюсь поздно вечером домой из штаба, я в метро, в автобусе стараюсь завести разговор с соседом, поговорить с ним на политические темы, о состоянии страны, о том, как мы живем. Люди разные попадаются. Многие относятся к политике достаточно пассивно, но в то же время понимают, что в стране что-то идет не так и во многом разделяют мою точку зрения, когда я стараюсь сказать им правду в лицо. Бывали и случаи, когда ко мне подходили какие-то «засланцы» и срывали с меня наклейки, роняли плакаты, пытались отобрать листовки.

– Вас это не пугает?

– Нет, меня не пугает ничего. Я два раза сидел в ОВД, и там достаточно весело.

– Расскажите поподробнее, пожалуйста!

– В первый раз меня задержали в конце декабря, 27 числа. Я раздавал газеты у станции метро «Площадь Революции». За них меня и задержали, потому что на них не было информационного знака. Хотя по федеральному закону разрешено раздавать газеты политического и общественного характера без информационных знаков. Меня держали в ОВД три часа, и после этого отпустили, отдав паспорт. То есть, ничего не было, и непонятно, за что вообще задержали.

– Есть ли в Штабе какая-то отработанная техника, чтобы вызволять своих из ОВД?

– Да, разумеется. Как только мы попадаем в ОВД, нам сразу же звонят абсолютно все. Первым делом, конечно, юрист. Все наши чаты в «Телеграме», окружные, координационные, гудят о том, кого, где и за что задержали. Если кого-то арестовывают, мы сразу готовим новые плакаты, организуем волонтерские встречи и начинаем обсуждать, как нам изменить общественное мнение, чтобы этих людей выпустили. Чтобы обратили внимание на их задержание. Разумеется, мы активно работаем над тем, чтобы вызволять своих, чтобы не давать совершенным над ними преступлениям забвения.

– Общественная поддержка – это круто, но есть ли какая-то юридическая схема вызволения?

– Меня задерживали еще раз, в Рождество, 7 января. Мы снова раздавали газеты, но на этот раз стояли с воздушным шариком. И почему-то нас троих обвинили в нарушении правил проведения общественного мероприятия, а точнее, в организации группового пикета без согласования. Хотя это был просто шарик. У нас не было ни плакатов, ничего подобного. Мы просто шли, даже не стояли. В итоге Москворецкий районный суд постановил, что мы должны выплатить штраф, 10 000 рублей каждый. Это административное наказание. Мы сразу же связались с юристами, еще в ОВД, и нам рассказали, что нужно делать. Что мы должны писать в протоколах, как писать объяснительную, как мы должны общаться с полицейскими. После того, как суд вынес решение, мы потребовали его копию и сразу же написали апелляцию. Сейчас она находится в Мосгорсуде, мы ждем решения.

– Вы сказали, что часто общаетесь с людьми, заводите с ними разговоры о политике. По Вашим ощущениям, 86% поддержки президента – это реальная цифра?

– Я думаю, эта цифра совершенно нереальная. Потому что, если это было так, мы на каждом углу видели бы людей, которые поддерживают Путина, могут отстоять его программу и точку зрения, которые могут подискутировать с кем-то. 86 процентов – это должна быть не просто серая масса. В этом проценте должны быть люди, которые активно наблюдают за ситуацией, могут его защитить. Но таких людей нет. Большинство граждан, с которыми я общаюсь на улице, совершенно не понимают, что делает Путин, зачем он нужен и какая у него политика. Они просто знают, что в России есть президент, и все.

– Тем не менее, пусть они не оказывают активную поддержку, но на выборах-то они скорее всего будут голосовать за Путина, просто потому, что не видят альтернативы?

– По прошлым выборам мы убедились, что результат Путина был во многом достигнут благодаря фальсификациям. Людей массово, особенно в регионах, свозили на избирательные участки, чтобы они голосовали по открепительным удостоверениям. Устраивались «карусели» и вбросы бюллетеней, были сгоны бюджетников для поднятия политической репутации, людям платили за это. То есть, была полная вакханалия, которой власть легитимизировала саму себя на этих выборах, набрала нужный процент.

– Общаетесь ли вы со своими коллегами в других российских городах, и насколько Москва отражает общие настроения?

– Я сам живу не в Москве, а в Зеленограде. Там другой социум, другие люди, другая инфраструктура. Я часто бываю в других городах Московской области, у меня там друзья, и я с ними общаюсь в том числе на политические темы. Среди них я не вижу запутинцев. То есть, в основном это люди, безразличные к политике. Бывают люди, которые говорят, что они за Путина. Но обычно они не могут отстоять свою точку зрения, и объяснить, почему они за него.

– Вы говорите, что в России большинство населения политически пассивно. Но в чем разница между неприходом на выборы потому, что лень, и неприходом потому, что это забастовка и протест?

– Разница в том, что забастовка – это активное действие. Это не просто бойкот, где ты остаешься дома. Забастовка – это когда ты выходишь на улицу и выкрикиваешь, что на выборы ходить нельзя, потому что это не выборы. И ты идешь на избирательный участок наблюдателем, фиксируешь явку и нарушения, и ты принимаешь участие в этом, чтобы доказать всем, что забастовка эффективна, и что выборы – это не выборы.

– То есть сторонники Навального не пойдут голосовать, но поучаствуют в выборах как наблюдатели?

– Да, это и есть наш основной ход. Мы не будем, как «Яблоко» в нулевых годах, призывать к бойкоту и не идти на выборы. Мы будем участвовать по всей стране, займем как можно больше основных участков в регионах и будем наблюдать. Будем смотреть за явкой, чтобы комиссии не приписывали 40-50 процентов, чтобы всё было прозрачно. И когда будет результат, и явка составит, я надеюсь, 30 процентов, люди поймут, что власть нелегитимна. Мы их не выбирали, никто не голосовал. Нужны как минимум перевыборы.

– А что дальше? Хорошо, забастовка состоялась, явка 30 процентов, власть нелегитимна. Какой следующий шаг? Революция?

– Нет, следующий шаг – это новое протестное движение. Движение за легитимные выборы, как оно было в 2011 и 2012 годах. Потому что мы поймем, что выборы не существуют, они нелегитимны, в них делать нечего. Значит мы будем требовать нормальные выборы, а у власти не будет другой альтернативы, потому что они поймут: эти выборы они слили. И нужно что-то делать со всеми людьми, которые поняли нелегитимность власти.

– Расскажите немного о себе. Вы студент?

– Нет, я не студент. Я инвалид с детства, так получилось. Мои интересы – это история и политика. Я рос нонкомформистом: мне не нравилось, что моя бабушка командует мной и строит мою жизнь так, как ей хочется. В итоге я пришел к идеологии демократического социализма. Я считаю себя левым либертарным социалистом и хочу, чтобы у нас было свободное общество, где всем бы рулили рабочие, чтобы везде были нормальные независимые профсоюзы, и при помощи них любой человек мог добиться того, чего хочет от общества. Чтобы общество способствовало развитию каждой личности и ее финансового достатка. Я поддерживаю идеологию и взгляды Алексея Навального, его леволиберальную программу. Поэтому я здесь.

– Как Вы видите своё будущее? Вы планируете заниматься политикой?

– Да, скорее всего. Движение Навального мне в этом подспорье. Скоро я планирую пойти учиться, скорее всего на политолога.

– А сколько Вам сейчас лет?

22 года.

– Спасибо за интересный разговор!

Текст: Анна Горностаева, @agornostaeva  
Фото: Игорь Генералов, @acidgarry